Страница 36 из 139
— Ах, бабушка, ну откуда мне это знать, я ведь исхудал и обессилел! Ждать новостей от меня, три года искавшего верблюдицу с надорванной ноздрей, бегавшего повсюду в поисках ее! Да ведь это несусветная глупость, бабушка! Но до меня дошел слух. Однажды я слыхал, будто названный Хевис Сююдюром стал уже мужчиной. Говорили, что он пришел и стрелой разбил широкий завал из бревен. Я слыхал, что ему удалось одолеть отвесную гору, и еще слыхал я, что он перебрался через глубокие воды. И когда ему удалось совершить эти три подвига, явился двенадцатиглавый мангыс и завладел им. Вот что слыхал я, бабушка, — ответил он.
— Дорогой мой мальчик! Да будут благословенны речи твои! Что ты хочешь у меня взять, что хочешь поглядеть? — спросила она.
— Ах, не надо мне еды, не надо мне ничего из вещей, милая бабушка. Очень интересно мне только то, что лежит рядом с тобой, чем ты чешешь все время свой жирный живот, — твоя серебряная палка-кожемялка! Можно ее поглядеть? — отвечал он.
— Милый мой мальчик, это как раз то, до чего я никому не разрешаю дотронуться. Но ты произнес такие благословенные слова — что поделаешь! Погляди-ка на нее издали, да и уходи! — сказала старуха.
И, не двинувшись с места, она покрутила во все стороны серебряной палкой-кожемялкой, которой чесала свой жирный живот, так, что кругом засверкало. И воскликнул тут Хевис Сююдюр:
— О, эта палка-кожемялка моей бабушки! С тех пор как я рожден человеком, ничто меня так не интересовало! Она стоит куда больше, чем верблюдица с надорванной ноздрей! Ах, как прекрасна палка-кожемялка моей бабушки! Ах, бабушка, как она прекрасна!
А она все сидела и вертела кожемялку. Схватил он ее за один конец и выскочил из юрты. Прискакал Дёнен Хула и припал перед самой дверью юрты на колено — а то как же! Хевис Сююдюр вскочил ему на спину, и они умчались!
А старуха с криком и визгом ухватилась за хвост Дёнен Хулы — а то как же! Хвост Дёнен Хулы оборвался и упал на землю. А сам Дёнен Хула взмыл на вершину горы.
— Ах, что за чудесная палка-кожемялка! Ну-ка, испытаем ее волшебную силу! — И как только он ударил ею по отвесной скале, отвесной скалы не стало, она, конечно, развалилась, а палка разлетелась на кусочки — иначе и быть не могло!
— Ой, ну и опасная же это местность! — воскликнул Хевис Сююдюр и вырыл на дороге большую яму, в семьдесят саженей глубиной и выбрал из нее всю землю.
А когда он потом вернулся в юрту, то увидел, что жирная желтая старуха повесилась на своей распорке для подвешивания мяса.
— Отчего же она умерла? — спросил он себя. И, подумав хорошенько, понял, что она умерла как раз в то время, когда он уничтожил ее палку-кожемялку, в которой был ее жизненный дух.
Смолол он ее в каменной мельнице и развеял по ветру, и тут она сказала:
— Я буду опасным врагом твоим потомкам. Я напущу на них мух и оводов. — И сказав это, исчезла.
Поехал он теперь на север и увидел юрту больше всех Юрт, юрту больше всего на свете!
— Что это? — спросил он Дёнен Хулу.
— Это юрта двенадцатиглавого мангыса, — ответил тот.
Он поспешил к ней и вбежал в нее. А там была принцесса. Она раздула огонь без дыма, готовила еду без пара, наполняла пиалы — а то как же? Когда он сел на самом почетном месте, скрестив под собой ноги, она подошла и подала ему самую лучшую еду.
— Я прибыл в царство столь высокого хана и не вправе первым отведать самое лучшее. Сначала я должен капнуть едой в огонь, а уж потом вкусить ее, а то она мне не пойдет на пользу, — сказал он и капнул из поданной ему еды в огонь. Тут вспыхнул и побежал огромный огонь — иначе и быть не могло!
— Что же это ты даешь мне такую еду? — спросил он.
Оказывается, жена двенадцатиглавого мангыса подлила ему яду. Выплеснув все из пиалы, он рассек пополам жену двенадцатиглавого мангыса острым черным мечом, закаленным в крови шестидесяти мужей, — разве могло быть иначе?
Тут выскочил из нее мальчик-недоносок, ему было еще три месяца до рождения, и Хевис Сююдюр обхватил его и прижал к своей груди, огромной, как сундук. Но когда он бросил его оземь, мальчик превратился в подпорку юрты и встал торчком. Когда он подкинул его вверх, чтобы забросить на небо, тот стал змеей, начал извиваться и снова стоял стоймя — да иначе и быть не могло!
— Что за напасть! Неужели мне суждено погибнуть вот так, от комочка слизи, которому не хватает еще трех месяцев до рождения. Ведь сейчас мое время! — воскликнул Хевис Сююдюр. Но когда он прижал его к своей груди, огромной, как сундук, ему рук недостало, чтобы обхватить мальчика. «Швырну-ка я его на семь саженей в нижний мир», — подумал он, но, когда он свалил его на землю, тот превратился в подпорку юрты и устоял.
«И впрямь, безобразная история! Заброшу-ка я его в верхний мир», — подумал он. Но как только он подбросил его вверх, тот превратился в змею и стал извиваться. Комочек слизи, которому недоставало еще трех месяцев до рождения, обвился вокруг Хевис Сююдюра и был опять тут как тут — что ему еще оставалось!
«Искал я кое-кого получше, что это еще за важная фигура!» — и снова бросился на мальчика, которому не хватало трех месяцев до рождения, хватил его об угол, крепко прижал его опять к своей груди, широкой, как сундук. На этот раз он не бросал его ни вверх, ни вниз, просто запихнул его в нижний мир, бросил туда — а что же еще можно было сделать, мои дорогие? Выпил он миску крови из жилы его сердца, вытащил его внутренности и засунул его в яму глубиной в семь саженей, а потом пошел, собрал дров на поклажу десяти тысячам верблюдов, привез на своей лошади поклажу тысячи верблюдов, сложил из этих дров огромный костер и развеял на нем в дым недоноска — а что же было ему еще делать?
— Я стану злым духом твоим потомкам! А для тебя, бродящего здесь, я превращусь в мух и оводов, — вскричал тот и развеялся по воздуху.
Да, мои дорогие, вот так он расправился со страной главного мангыса.
— Ну а теперь что нам делать? — спросил он совета у Дёнен Хулы. И тот ответил:
— Теперь мы отправимся к Гургулдаю, который захватил нас как свою добычу!
И вот, уничтожив царство мангыса, он отправился на север — да иначе и быть не могло! Он ехал верхом. И тут перед ним оказались высочайшая из гор, глубочайшие из вод и густейший из лесов.
— Что это такое? — спросил он Дёнен Хулу. И тот ответил:
— Слыхал я, что такова природа той страны, которая станет тебе добычей! Через эту гору я могу перепрыгнуть. Этот бескрайний лес я могу вырубить. Эти глубокие воды я могу переплыть. Садись мне на спину и держись покрепче. Я перепрыгну через крутую гору! Я проберусь через бескрайний лес! Я пересеку глубокие воды! — сказал Дёнен Хула.
Хевис Сююдюр крепко сидел на коне, крепко держался за его подхвостный ремень, крепко вцепился в его нагрудный ремень. Помолился он, и отправились в путь — а что им еще оставалось?
Преодолели они и бескрайний лес, и крутую гору, перебрались и через глубокие воды.
Эй, и встретилась им белая юрта-дворец — войлок ее крыши мог бы покрыть весь мир, а войлок ее стен мог бы покрыть всю землю, и тогда Хевис Сююдюр спросил:
— Что это?
— Это юрта-дворец большого Гургулдая, — ответил конь.
Привязал герой коня к молодому сандаловому дереву в тени другого сандала, вбежал в юрту и поспешно сел у очага. О горе, тут заговорила жена большого Гургулдая:
— Хевис Сююдюр, бедняга, мясо твое еще не стало мясом, кровь твоя еще не стала кровью. А ты пришел в нашу юрту. Напрасно это! Отступись, пока еще не поздно!
Тут она принялась размахивать кочергой и щипцами для очага, согнала его с места — да иначе и быть не могло.
— И все-таки нечего насмехаться надо мной, юношей, который приехал в гости издалека! — воскликнул он, выбросил ее кочергу и щипцы и затолкал женщину под постель. Потом сел на самом почетном месте, скрестив под собой ноги. А что ему было еще делать?
— Если у тебя есть какая-нибудь еда, неси сюда! — велел он.
После того как он съел тазовую часть серого барана Боракчын