Рельсы под луной

Знаете, мы с Ленькой не удержались, сходили назавтра на третий этаж, где у хозяев висели фамильные портреты, штук сорок. В любом приличном имении так полагалось, я еще пацаном читал. Хотели поискать – а вдруг он там есть?

Вполне вероятно, что и был. Только к тому времени братья-славяне над портретами поозорничали по полной. Какие вовсе выдрали, от каких одни лохмушки, да и на тех, что остались меньше других порезанными и подырявленными, опознать было никого нельзя. Кое-как мы рассмотрели, что там было аж четверо в похожих касках и с эполетами, но лиц уже не разобрать…

Ну вот, а через два дня батальон подняли по тревоге, подкатили «студеры», и кончилось наше мирное житье…

И вот что еще. Может, тут и нет связи, а может, кто его знает… Понятия не имею…

Война, чтоб ей ни дна, ни покрышки, продолжалась еще чуть не четыре месяца. И к девятому мая батальон наш – да и полк – проредило, как траву косой. Да и весь полк, в общем. Личный состав сменился, я как-то слышал от штабных, процентов на восемьдесят. Комполка убило на Одере, попал под бомбежку. Комбат лег на Зееловских. Начштаба майора Лактионова тогда же увезли в тыл с тяжелым осколочным. Начальник особого отдела, комроты, комвзвода – все были уже новые (комвзвода причем третий). Как с солдатами обстояло, я уже говорил.

Им от нашего отделения остались только мы четверо – я, Ленька Одессит, Петрович и Ванька Шушарин. И были мы, вот как бы выразиться, будто завороженные: ни царапинки! А ведь мы не в тылу отсиживались, мы все это время безотлучно находились в боевых порядках, участвовали во всех атаках. Ну конечно, таких везучих, если вспомнить штабиста и посчитать, был каждый пятый, и все равно, как-то так оно получалось везуче. Несколько раз личный состав отделения менялся, а мы четверо – будто заколдованные. Капитан Бирюков из полковой разведки (тоже из старых) однажды встретил нас, будучи выпивши, так и сказал:

– Хлопцы, заговоренные вы, что ли?

Мы, конечно, с самым дурацким видом пожали плечиками – а что тут еще скажешь? Ленька Одессит говорит спокойненько:

– Так ведь и у вас, товарищ капитан, за полгода ни царапинки? Прямо как одна бабка ворожит…

Бирюков фыркнул, хмыкнул, покрутил головой и пошел себе дальше… И я давненько уж думаю: а может, это наше везение и неспроста? Не само по себе? Может, оттого, что мы того генерала приветствовали честь по чести, не стреляли в него, вообще не дурили, он нам этого самого везения, как солдат солдатам, и подбросил? Не гитлеровец, как-никак, со старых времен, бравый, точно, вояка…

Может быть или не может? А черт его знает. До того я полагал, что не может быть так, чтобы генеральские привидения шлялись по аллеям преспокойно, да еще обменивались с живыми отданием воинской чести. А оказалось, может. Вот и пойми тут, чему положено быть, а чему нет. Да, а после войны я не утерпел, посидел в библиотеке, покопался. Все сходится. Такие вот мундиры, эполеты и каски немцы носили, я себе выписал и запомнил, во второй половине девятнадцатого века. А уже в Первую мировую каски были чуточку другие, тоже с пиками, с козырьками, но весьма отличавшиеся по виду. И стало мне на душе совсем легко: козырял я все же не поганому гитлеровскому генералу, а другому, со старых времен, когда немцы с нами не воевали. А это совсем другой коленкор, если рассудить…

Пан капитан

Я тут недавно слышал уже современную песню. «Батальонная разведка, ты без дел бываешь редко…» Сочиняли, скорее всего, молодые, невоевавшие, но песня хорошая. Дух передает. Мы, правда, были не батальонная разведка, а – полковая, но сути дела это не меняет. Разведка без дел бывала редко…

Значит, Польша. Немцы вовсе не драпали, драп – это весьма беспорядочный, мягко выразимся, отход. А сейчас они отступали в полном порядке, организованно, но так быстро, что сумели от наших передовых частей оторваться на изрядное расстояние.

Наш авангард встал, а где были немцы – неизвестно. Воздушная разведка ничем на сей раз помочь не могла, получилось, как в другой песне: «Мы к земле прикованы туманом». Несколько дней стояла низкая облачность, наша авиация действовать не могла – но, что приятно, и немецкая не могла нам пакостить. По-шахматному – пат.

И чутье подсказывало, что нас-то, скорее всего, и пустят в дело. А впрочем, никакое это не чутье, а военный опыт. Не первый год воевали. Это же азбука: что делать, если противник оторвался от наступающих на неизвестное расстояние, и неизвестно, где он вообще? Разведку посылать, конечно.

А потому я ничуть не удивился, когда меня вызвал майор Гореликов и сказал:

– Лейтенант, возьмешь пару-тройку своих орлов. Задача будет следующая…

Задача оказалась чуточку не той, как я, такой стратег, поначалу решил. Предстояло не просто выяснить, где находится противник, а выйти к конкретной точке…

Километрах в десяти отсюда был мост. Судя по фотоснимкам авиаразведки – вполне себе капитальный, способный выдержать и танки, и прочую бронетехнику, а это для нас оказалось чертовски важно: мост этот – единственный такой на протяжении доброй сотни километров. Вот только последние снимки были сделаны месяца три назад, когда мост был еще в немецком тылу, а как с ним обстояло сейчас – никто знать не знал. Немцы, понимая его важность для нас, могли и подорвать. Но, с другой стороны, отступали так быстро и приказ на отход получили, как стало известно, внезапно… Могли и не успеть. В этом случае карта для нас ложилась козырная: не тратить черт-те сколько времени на устройство переправ, а воспользоваться готовеньким.

Я отобрал троих, и мы пустились в путь. Причем в совершенно шикарных условиях: не ножками топали, а мчали на специально выделенном «Виллисе» с отличным, как нас заверили, водителем. Сложившаяся обстановка позволяла. По нашим меркам, это была прямо-таки царская роскошь: разведка, знаете ли, большей частью своими ножками, а то и на пузе…

Впятером в «Виллисе» тесновато, да вдобавк мы на всякий случай прихватили «МГ» с полудюжиной малых магазинов для ручняка. Очень нужная в хозяйстве вещь. Когда идешь за «языком», такую штуку с собой не потащишь, а вот для той задачи, что перед нами была поставлена, хороший пулемет был в самый раз. Мало ли что… Не немцев следовало опасаться, а поляков… С польской «партизанкой» черт обе ноги сломал бы: аковцы были заранее против нас, но одни устраивали нападения и диверсии, а другие держали нейтралитет. Были еще те, что за нас, были этакие, что непонятно кто, были украинские националисты, опять-таки всяких разновидностей, бродили белорусские «дубровники», та еще сволочь… В общем, компот с сухофруктами, солидолом и гайками. Особист ситуацию характеризовал очень матерно, и я с ним вполне соглашался. Правда, он заверял, что по эту сторону реки на полсотни в округе нет никаких банд или отрядов – немцев тут скопилось много, и ушли они слишком быстро, так что никто другой не успел бы заполнить пустоту, которой природа не терпит. Хотя сам особист соглашался, это – в теории. А на практике бывает по-всякому, какая-нибудь прыткая компания могла и подсуетиться. Ну, да мы не дети малые, ага…

Значит, километров десять до моста, за мостом километрах в трех польский городок с непроизносимым названием. А это уже совсем хорошо. Населенный пункт – как известно, источник информации, не всегда ценной и важной, но всегда – какой-никакой. С польским, правда, у всех у нас обстояло сквернейше, зато с немецким гораздо лучше, а мы уже убедились, что среди поляков немало знающих немецкий.

И помчал наш героический «Виллис» в полную неизвестность. Впрочем, нельзя сказать, чтобы так уж особенно помчал – двигались мы не по широкой немощеной дороге, а по обочине, по дикой траве, а значит, без особой спешки, посматривая, как бы не ухнуть в яму. Соваться в таких условиях на дорогу, особенно немощеную – нема дурных. Это серьезный мост серьезно минировать придется долго, а вот поставить мину на дороге для опытного сапера – пара пустяков. На этих десяти километрах по врожденной своей пакостности гансы могли зарыть этого добра несчитано. А нам хватило бы и одной…