Страница 52 из 58
Через несколько шагов перед ним оказалось что-то вроде караульного помещения. Там находились трое янычар и непонятный человек, весь замотанный в лоскутья желтоватой ткани вроде бинтов. Даже лицо его было полностью закрыто, только для глаз оставалась небольшая щель.
Один из янычар выругался, схватив свой ятаган, а другой уронил медный кувшин, из которого как раз что-то пил. Значит, живые. Тем лучше, подумал Аббас и плюнул в ближайшего пружинистым клинком, который прятал во рту. Клинок с жужжанием вонзился в глаз янычара и проник глубоко в мозг. Турок завизжал и покатился по полу, в то время как ассасин занялся двумя другими. Забинтованный человек стоял в углу и никак пока не реагировал на происходящее, но Аббас старался не выпускать его из поля зрения.
Янычары дрались хорошо, но для ассасина они были несложными противниками. Через несколько мгновений тот, что уронил кувшин, уже сидел у стены и с ужасом пучил глаза на собственную печень, которая выползла из распоротого живота, а другой захлебывался кровью, потому что Аббас напрочь снес ему нижнюю челюсть.
Поскольку янычары больше не представляли опасности, ассасин решил разобраться с забинтованным человеком. Тот по-прежнему не двигался, но в щели между лицевыми бинтами поблескивали вполне живые глаза. Аббас хотел разрубить его сверху вниз, но забинтованный неожиданно ловко ушел из-под удара. Он двигался быстро, словно перетекая в пространстве. Никогда еще Аббас не видел подобного.
Ассасин сорвал с пояса арбалет и выпустил в забинтованную тварь все шесть коротких стрел, но попал лишь один раз. Четырехгранный наконечник, пробивающий нагрудную броню, с глухим стуком ударился чуть ниже ключицы забинтованного и завяз. Казалось, что Аббас выстрелил в старый дуб.
Забинтованный тем временем извлек откуда-то из-за спины непривычного вида оружие с лезвием-полумесяцем. Аббас видел такое и держал в руках, но не думал, что им до сих пор кто-то пользуется. Кхопеш, древнее оружие египтян, тысячу лет как забытое...
Лезвие просвистело там, где только что стоял Аббас, доказав, что не такое уж оно забытое. Забинтованный владел им чрезвычайно виртуозно, а уж в сочетании с быстротой передвижений...
Аббас быстро осознал, что с подобным противником ему встречаться еще не приходилось. И забинтованный был сильнее. Более того, несколько пропущенных им ударов Аббаса не принесли никакого вреда — прямая сабля ассасина полосовала бинты, развевающиеся теперь во все стороны, но под ними словно натыкалась все на тот же дуб.
Забинтованный, видимо, понимал, что перед ним тоже не последний боец, и никуда не торопился. Они метались по караульной комнате, высекая искры из клинков и каменных стен, и Аббас понемногу уставал, тогда как забинтованный выглядел все таким же проворным и свежим.
Несомненно, это было колдовство, и колдовство того рода, которое Аббас победить не мог. Не знал как. Он привык иметь дело с ранимой человеческой плотью, а перед ним стояло нечто иное. Возможно, когда-то забинтованное существо и было человеком, но те времена давно ушли.
Ассасин понял, что уже довольно долго лишь обороняется, не пытаясь атаковать. Забинтованного это вполне устраивало. Тяжело дыша, Аббас отбил очередную серию ударов и выпадов, споткнулся о мертвого янычара без нижней челюсти и едва не упал. Странно, но противник не воспользовался этим подарком, до того он был уверен в своем превосходстве. Это оскорбило Аббаса куда сильнее, чем все остальное. Молниеносно он отшвырнул саблю, что держал в левой руке, выхватил из креплений на стене факел и ткнул им в шарообразную голову.
Забинтованный испуганно отшатнулся.
— А, ты не любишь огня! — радостно крикнул Аббас. — Странно, а я думал, всякая нечисть вроде ифритов им повелевает!
С факелом в левой руке и саблей в правой он из последних сил ринулся в атаку. Теперь уже оборонялся забинтованный, причем суматошно, словно вмиг растерял часть своих умений. Двигался он все так же быстро, но Аббас старался ограничивать его перемещения, действуя факелом. А потом, когда забинтованный своим кхопешем отбил нижний удар в пах, Аббас сунул факел ему прямо в лицо.
Бинты вспыхнули, треща и распространяя едкий запах.
Тварь выронила оружие и бросилась по коридору к лестнице, но Аббас настиг его и в прыжке ударил ногами в спину. Забинтованный рухнул на пол; ассасин тут же швырнул ему на спину факел и крикнул:
— Получай!
Колдовское создание корчилось и билось на полу, издавая отвратительные каркающие звуки. Черный дым быстро заполнил караульную. Кашляя и протирая глаза, Аббас нашел на стене связку ключей и пошел к темницам, оставив противника догорать...
Ассасин заглядывал в дверные оконца в поисках княжича.
В камерах сидели какие-то люди и другие существа, на людей не похожие. На разных языках они просили о милости, сулили несметные богатства за свое освобождение или просто нечленораздельно завывали, стонали и колотились в двери. Аббас мог легко всех их выпустить, но такого приказа господин Мехмед ему не давал. Потому ассасин прошел дальше, не обращая внимания на страдания узников. В любом случае рано или поздно появятся другие стражники и вернут их на место — из башни выхода нет.
Валашского княжича он обнаружил в большой камере, отличной от других. Там стоял стол, заваленный книгами и свитками, горел масляный светильник, а сам Влад Дракул выглядел не таким изможденным, как прочие узники Синбэда. Аббас подобрал нужный ключ и открыл дверь.
Неверный смотрел на него с удивлением.
— Кто ты? — спросил он.
— Разве ты не помнишь меня? Я Аббас, — сказал ассасин. — Твой нерадивый телохранитель. Меня прислал мой господин, Мехмед, сын султана Мурада Второго.
— Мехмед?! — Юноша оживился. — Так он помнит обо мне?!
— Как видишь. — Аббас бросил свой факел на пол и пальцами принялся разрывать швы на груди, чтобы извлечь металлическую фигурку. Он не видел, какими глазами смотрит на выступившую кровь неверный... — Вот, — сказал асассин, протягивая крысу княжичу. — Господин велел тебе надеть ее на шею и носить, не снимая. Синбэд ни в коем случае не должен ее видеть. Через несколько дней ты должен будешь выйти наружу, к солнцу.
— Но я не могу... — прошептал Влад, словно завороженный уставившись на окровавленный металл фигурки. — Солнце убьет меня.
— Это талисман, который защитит от солнца. Колдун будет посрамлен, а ты отправишься к себе домой... Кстати, твой отец убит, — сообщил Аббас.
— Отец?! Кто посмел?! — Влад вскочил на ноги.
— Был заговор, — коротко сказал Аббас, который не знал всех подробностей гибели князя. — Господин говорит, что ты теперь единственный наследник. Ты должен выйти отсюда и отомстить.
— Да, я выйду... Выйду и отомщу...
— Возьми же талисман, — напомнил ассасин. Крыса качалась на цепочке в его протянутой руке.
Влад схватил фигурку и быстро облизал с нее кровь, зажмурив глаза от удовольствия. Аббас смотрел на него равнодушно: у неверных свои причуды, говорят, что там, на севере, они совсем дикие...
— Я ухожу, — сказал Аббас, поворачиваясь. — Ни в коем случае не снимай талисман.
— Не буду, — пообещал княжич и, словно кошка, прыгнул на спину асассину.
Аббас почувствовал, как в шею ему впиваются острые клыки. Он попытался сбросить неверного, ударив его изо всех сил о стену, но тот держался крепко, а силы покидали Аббаса неожиданно быстро. Мускулистые ноги его подкосились, и ассасин осел на пол. Что ж, смерть так смерть, он шел к ней все эти годы... Но умереть вот так...
И почему-то умирающий Аббас был совсем не уверен, что вскоре окажется в райских кущах в обществе старого Хасана ибн Саббаха и прекрасных гурий.
2
День, как нарочно, был солнечный и жаркий. На небе — ни единого облачка.
Фра Бернардо вознес последнюю короткую молитву к Господу и быстрым, решительным шагом направился к башне алхимика. Сегодня он действовал совершенно открыто, более того, Мехмед поведал, что спор францисканца с алхимиком чрезвычайно заинтересовал всех придворных. На его исход делались внушительные ставки, хоть подобные вещи и были запрещены султаном Мурадом Вторым.