Грехи девственницы

Мадлен вновь внимательно посмотрела на своего дворецкого. Неужели Йен доверял ему настолько, что не боялся обсуждать при нем дела Трио? Откуда они друг друга знают? Йен сказал лишь, что приятельствовал с Кентербери в прошлом. Только что он имел в виду? Жизнь вора или жизнь шпиона?

— Нет. Ни разу.

Выходило, что автор письма не значился среди тех, чьи документы были украдены их Трио. Если Клейтон не узнал почерк, значит, они действительно никогда не сталкивались с ним прежде. Все, что он когда-либо видел, отпечатывалось в его памяти навечно.

— Итак, кто в Париже желает твоей смерти? — спросил Йен.

Клейтон фыркнул.

— Составить список в алфавитном порядке?

Йен лениво постучал пальцем по спинке дивана.

— Ты не столкнулась бы сейчас с этой проблемой, если б позволила мне убивать негодяев после того, как из них вытрясли необходимую информацию.

Мадлен знала, что слова Йена можно было считать шуткой лишь отчасти.

— Да, иначе мы оставляли бы после себя горы трупов.

Йен пожал плечами.

— Трупы по крайней мере не угрожают.

Зато могут преследовать. Уж это-то было Мадлен хорошо известно. Она отерла ладони о подол платья.

Клейтон поднялся со своего места и принялся расхаживать по кабинету.

— Вернемся к делу. Если наш друг знал тебя во Франции, уместно ли считать, что он француз?

— Не обязательно. — Мадлен размышляла над этим вопросом весь день. — Если этот человек находился во Франции, когда мы помогали Людовику вернуть трон в прошлом году, он может быть любой национальности.

— Дьявол! — выругался Клейтон. — Я составлю список тех, кто может иметь на тебя зуб.

Йен принялся набивать себе карманы едой.

— А я наведу справки у своих приятелей, обирающих карманы честных граждан. Может, кто-то что-то знает. Кстати о расследовании. Как тебе Хантфорд?

— Меня беспокоит, что он слишком наблюдателен, — ответила Мадлен и тут же пожалела о сказанном. Оба ее друга ошеломленно обернулись.

— Слишком наблюдателен? С каких это пор ты переживаешь из-за местной полиции? — спросил Клейтон.

— Она вышла на пенсию, забыл? И возможно, стала утрачивать навыки.

Но как могла Мадлен описать им чувство, которого сама до конца не могла понять? Разозлившись на подобное проявление собственной слабости, Мадлен поднялась с дивана и подошла к окну. При этом она стояла так, чтобы ее не было заметно с улицы. Однако наблюдающий за ней человек так и не вернулся.

— Хантфорд знает об угрозе?

— Нет. Иначе ему придется рассказывать о моей работе на министерство иностранных дел, а мне очень не хочется этого делать. И вообще я сама разберусь со своими проблемами.

— Сама? В таком случае я вас покидаю и отправляюсь в ближайшую таверну…

Мадлен бросила на Йена гневный взгляд.

— К вам двоим мои слова не относятся.

Йен подмигнул:

— …чтобы расспросить посетителей.

Клейтон внезапно остановился перед Мадлен, и той пришлось запрокинуть голову, чтобы увидеть его лицо.

— Мне ужасно неприятно пасовать перед каким-то негодяем, но я продолжаю настаивать на том, чтобы ты положила конец этому аукциону. — Голос Клейтона звучал холодно, но глаза потемнели от беспокойства.

Мадлен вздохнула. Было бы гораздо проще, если б ее друг действительно оказался таким бесчувственным, каким хотел казаться.

— Мы уже это обсуждали.

— Если кто-то еще узнает в тебе Крошку, слишком большое количество могущественных людей почувствуют себя обманутыми.

— Не думаю. Опасность состоит лишь в том, что кто-то увидит меня и узнает мое лицо, как тот незнакомец. Уверена, что никому не придет в голову связать меня с мадам Жюльетт, служанкой Мари или роялисткой Сашей.

Йен сделал большой глоток чаю.

— Превратись в Мадлен — счастливую жену и мать, — тогда ни у кого не возникнет желания проводить какие-либо параллели.

— Ты знаешь, почему этого никогда не будет. — Мадлен поведала своим друзьям только часть своей биографии. Остальное самого дьявола заставило бы содрогнуться. И возможно, она проверит свою догадку, когда встретится с ним. — Я предпочитаю продать себя на одну ночь, но не на всю жизнь.

— А что, если кто-то еще свяжет имя Крошки с тобой? — спросил Клейтон.

Мадлен схватила с подноса последний бутерброд, прежде чем Йен успел запихнуть его себе в карман.

— Если такое случится, этому человеку придется делать ставки, как и всем остальным. Я не отступлюсь от намеченной цели.

Официантка потерлась своей сильно надушенной грудью о спину Гейбриела, ставя перед ним кружку с пивом, но молодой человек не сводил взгляда с сидящего напротив него подвыпившего собеседника.

Тот сразу же протянул трясущуюся руку к кружке.

— Очень щедро с вашей стороны, сэр. Так о чем это я?

Гейбриел положил локоть на отполированную сотнями рук сосновую столешницу. Камердинер Лентона согласился встретиться с ним в «Ирландской ведьме» — таверне, часто посещаемой слугами аристократов. Заведение было довольно чистым, а пиво — сносным. Что, собственно говоря, и привлекло сюда этого любителя выпить. Только вот если он станет требовать по кружке пива за каждую крупицу информации, разговаривать с ним вскоре станет невозможно.

— Где был виконт в прошлый вторник, Уильям?

— Так… Утром он приказал приготовить сорочку из голубого батиста и серый жилет. Узел на галстуке попросил простой, из чего я заключил, что он всего лишь отправляется навестить свою матушку. Она терпеть не может все вычурное. — Уильям фыркнул, и ноздри его тонкого носа задрожали.

— А после этого? — Гейбриелу пришлось ждать, пока камердинер сделает несколько больших глотков.

— Он приказал переодеть его в новый зеленый сюртук с золотыми пуговицами и тесьмой. Про жилет ничего не сказал, поэтому я сам выбрал желтый с богатой вышивкой. — Уильям со вздохом откинулся на спинку стула. — Великолепное творение портняжного искусства, скажу я вам. Только вот должен признаться, если уж портной увлекся крупными узорами, вся вещь…

— Он не сказал, куда намерен отправиться?

Глаза камердинера расширились, и он моргнул несколько раз.

— Вроде в «Таттерсоллз».

Несложно будет расспросить грумов и выяснить, где на самом деле провел время Лентон.

— А вечером того же дня? Куда он поехал? — спросил Гейбриел в надежде предотвратить еще одно рассуждение о моде.

Но Уильяма, очевидно, не так-то легко было сбить с толку. Его губы растянулись в глупой улыбке.

— О, в тот вечер я пережил настоящий триумф. Узел, которому я дал имя «Робкий лебедь», был совершенен. Только представьте: складки галстука спускаются от подбородка подобно двум изящным крыльям… — Уильям поднял кружку, чтобы сделать еще глоток, но когда его взору предстало пустое дно, выжидательно уставился на Гейбриела.

Гейбриел подозвал официантку. Та лишь усмехнулась, усевшись на колени к парню, которого обслуживала, а потом обняла за шею и захихикала, когда тот ущипнул ее за ягодицу.

Уильям несколько раз стукнул кружкой по столу, а потом отодвинул стул.

— Мой выходной подходит к концу, так что пойду раздобуду себе выпить.

Гейбриел указал на стул.

— Сядьте. — Тон, каким он разговаривал с несговорчивыми преступниками, оттачивался годами службы в полиции.

Уильям сел, и на его лице застыло угрюмое выражение.

— Чего это вы на меня кричите? Я ведь вам помогаю, помните?

Вот уже в который раз Гейбриел пожалел, что не обладает способностями сестры, умевшей ладить с самыми разными людьми. Они со Сьюзен были близнецами и, следовательно, обладали многими сходными талантами. Только вот Гейбриел в отличие от своей сестры не умел завоевывать дружбу и доверие людей с помощью доверительных искренних улыбок.

Он рассчитывал на более простые методы.

— Где был Лентон во вторник вечером?

Уильям пожал плечами.

— В театре.

— Он сопровождал кого-то?

— Нет. Думаю, встречался с друзьями.

— С кем именно?

Камердинер нервно сглотнул.