Неповторимое. Книга 3

— Кое-где мы к ней приближаемся, а кое-где — отклоняемся. Но в целом — вдоль реки, и тропа выводит в места, где всегда бывают медведи.

— Объявляю решение: идем по берегу реки, а не по тропе. И выходим в намеченный район, — решительно сказал я.

— Но там тяжело идти — камни, — запротестовали было мои спутники.

— Ничего, потрудимся, — успокоил их теперь я. — Во всяком случае, гарантируем себя от внезапного нападения. Конечно, в эту пору зверь менее всего агрессивный. Он сыт и продолжает нагуливать себе жирок на зиму. Но зверь — есть зверь. Если мы встали поперек его пути к цели, то он может задрать любого из нас.

И я рассказал о тяжелейшем случае на охоте с генералом армии Вадимом Александровичем Матросовым, когда он в таких же условиях столкнулся с медведем и тот лапой оскальпировал генерала. И хоть Матросов убил зверя до того, как пришла помощь, пришлось изрядно поваляться в госпитале, чтобы привести себя в порядок.

Мы спустились к реке и пошли вдоль берега. Здесь была совершенно другая картина! Хороший обзор — вверх и вниз по реке просматривался участок около километра. Уже отсюда можно видеть, есть на реке звери или нет (как это было на Камчатке). Оба берега были пустынными. Мы прошли еще около семи километров, но никаких признаков медведей и в помине нет. И это понятно: в дождь медведя и медом не вытащишь из его укрытия. Поэтому встал вопрос — идти ли нам дальше, тем более что мы достигли уже района наибольшего обитания медведей.

Вдруг Иван Иванович остановился и, показывая на реку, тихо сказал:

— Смотрите, что это стоит в яме?

— Так это же таймень, — прошептал майор.

Иван Иванович сбросил карабин, намереваясь выстрелить в рыбину. Я запретил стрелять, в надежде, что все-таки встретим медведя, а выстрел разнесется далеко и всех спугнет. Тогда медвежатник срезал двухметровую ровную лозу, прикрепил на один конец металлический трезубец и сделал копье. Он подошел к самой воде. У противоположной стороны большой ямы неподвижно «стояли» два тайменя. Каждая рыбина — словно небольшое бревно: более метра длиной и сантиметров тридцать в диаметре. Иван Иванович метнул свое копье в рыбину, что была поближе, и явно промахнулся. Избранный на роль жертвы таймень махнул хвостом и исчез. Но удивительное дело — второй таймень даже не пошевелился. Иван Иванович вытащил копье, поправил наконечник, зашел в воду на глубину сапог и, долго прицеливаясь и что-то бормоча, наконец метнул. Таймень, как торпеда, выскочил из воды, потом плюхнулся в яму и, взбив пену, тоже исчез. Видно, в него попали, но не прямо, а по касательной. Мои друзья-медвежатники погоревали, что ушла такая добыча, но я их успокоил: все-таки удалось увидеть такую рыбу живьем. Мне они рассказали, что мясо тайменя и особенно его жир очень полезны тем, кто страдает нарушением обмена веществ, склерозом и понижением тонуса иммунной системы. А парой они стояли в яме потому, что стерегли уже отложенную и оплодотворенную икру.

Посоветовавшись о дальнейших наших действиях, мы решили пройти еще немного вверх — до поворота реки и, если там никого не встретим, вернуться на базу. За поворотом была такая же картина, как и до этого, — всё будто вымерло. Монотонный мелкий дождик нагонял уныние. Мы присели на камни, достали фляги с чаем, галеты, подкрепились и уже более скорым шагом отправились обратно. Под горку идти было значительно легче. И если путь в гору мы проделали за три с половиной часа, то обратный — на час меньше.

Приближаясь к костру, заметили, что там многовато народа. Действительно, кроме двух наших товарищей там сидело еще трое чужих, и все с карабинами. А вертолета не было. Откуда они? Начали знакомиться. Оказывается, это рыбнадзор. Их хижины стоят по обе стороны реки на горе. Инспекторы ведут наблюдение от устья и вверх по реке на участке протяженностью пять километров. Имеют между собой и со своим «центром» в Паронайске радиосвязь. Когда увидели наш вертолет и высаженный десант, то подумали, что это прилетели за икрой. То есть прилетела группа браконьеров. Но, просидев в своей засаде час и не заметив у «десанта» никаких браконьерских признаков, решили спуститься. И сейчас сидели в своих задубевших от дождя брезентовых плащах у костра, грелись и рассказывали различные байки.

Вскоре прилетел вертолет. Мы распрощались с блюстителями закона и вернулись в Леонидово. Экипаж вертолета был рад, что нигде не обнаружил даже малейшего очага пожара, возможно, повлиял дождь, а нам, увы, радоваться было нечему — ведь даже издалека не увидели и медвежонка. Видимо, виновником был все тот же дождь.

После обеда я с двумя офицерами дивизии отправился в районный центр Паронайск. Из всего, что я увидел в городе, самое сильное впечатление на меня произвел рынок. Он был небольшой, как и город, но весьма насыщен и своеобразен. И хотя шла уже вторая половина дня — рынок бурлил. Оказывается, сюда приезжали из многих населенных пунктов. Главными действующими лицами среди торговцев были корейцы. Они прекрасно представляли на многих прилавках всю свою продукцию — главным образом, дары моря и своих огородов.

Я провел на базаре больше часа. Поскольку я ничего не покупал, а только рассматривал и спрашивал продавцов, как им удалось это вырастить или поймать, то, видимо, своим любопытством и привлек внимание «дельцов» рынка. Ко мне дважды, с интервалом в 15–20 минут, подходили молодые мужчины и предлагали приобрести свежепосоленную икру и красную рыбу. Низкая цена и полное исключение каких-либо недоразумений гарантировались. Я оба раза поблагодарил за любезность, но отказался, что вызвало у моих несостоявшихся «партнеров» явно выраженное недоумение — видать, таких странных посетителей они еще не встречали. Смотрел я на корейцев-торговцев и вспоминал «наших» корейцев на Украине, которые своим умением и трудом преподносили интересные уроки в земледелии.

Уезжая из Паронайска, я решил, что всем, кто будет на Сахалине, надо обязательно рекомендовать побывать на Паронайском рынке. Пройдут годы, и в этом городе появится на свет в 1991 году моя внучка Олечка. Так что для меня Паронайск интересен и памятен вдвойне.

В этих краях есть удивительной красоты озеро — почему-то по имени Невское. Небольшое, но глубокое. В него впадает несколько рек, из них три — довольно приличные. Цвет воды — бирюзово-зеленовато-голубой. Красота озера еще ярче оттеняется буйной растительностью. Кажется, будто дивное ожерелье охватило со всех сторон его сверкающую на солнце изумрудно-аквамариновую гладь.

На следующий день мы прилетели в Южно-Сахалинск и, осмотрев мощные трамплины, отправились на двух машинах на самую южную оконечность острова — мыс Крильон. По сравнению с центральной частью, на юге Сахалина был совершенно другой мир. Расстояние в каких-то несколько сот километров, но природно-климатические условия разнятся резко — здесь они ближе к субтропикам. Погода солнечная, ясная. Да и народ здесь «помягче», поприветливей.

Непосредственно на мысе Крильон гражданского населения не было. Там располагался зенитно-ракетный дивизион, входящий в систему войск ПВО страны. Километрах в двух от него — пограничная застава, занимавшая несколько домиков. И, наконец, на самом выступе, в нескольких десятках метров от заставы, — ультрасовременный маяк со звукосветовой сигнализацией и отличной электронной автоматизированной аппаратурой. А рядом стоял старый маяк, как память о прошлом. Он представлял собою П-образное сооружение из мощных, кажется, дубовых бревен. Оба стояка подпирались с двух сторон такими же мощными подпорками. На массивной цепи, переброшенной через горизонтальную перекладину, висел большой колокол с «языком» — металлическим стержнем с набалдашником. К нему был прикреплен канат. Стоило сильно дернуть за канат, как «язык» ударял по стенкам колокола, и он начинал петь.

На колоколе, по нижнему его пояску, крупными буквами значилось, что колокол отлит в Российской империи в городе Туле в 1900 году. Для большего впечатления мы тоже раскачали язык и легонько ударили в колокол. Звук был впечатляющий. А главное — он долго «висел» в воздухе. Начальник погранзаставы, ставший в этом деле уже настоящим профессором, рассказал нам, что в прежние времена, когда на море ложился туман, то колокол звонил днем и ночью, кроме того, на берегу жгли огромный костер, для чего делался соответствующий запас дров. И это во многом мореплавателям помогало. Во всяком случае именно в этом районе история не помнит крупных катастроф.