Страница 36 из 71
Было известно, что перед назначением на крупнейшие предприятия страны Сталин также вызывал к себе на беседу и кандидатов на должность директоров. Эти традиции потом остались, но приобрели формальный характер — в основном беседовали аппаратчики, а главные руководители в лучшем случае встречались, чтобы хотя бы мельком глянуть на эту фигуру. Не было времени, заняты. А у Сталина время было.
Вот так, за мыслями и воспоминаниями, полет прошел незаметно. Во Львове меня поджидали все — и наши, и обкомовцы. Главный вопрос: что привез? Основным моим достижением в этот раз было разрешение министра обороны на строительство санатория на берегу Черного моря. Такой санаторий, конечно, снимал бы многие проблемы с отдыхом офицеров и их семей, поскольку санаторий мыслилось делать семейный, чтобы туда можно было бы приезжать с детьми. Не откладывая дело в долгий ящик, сразу же поручил проектному институту провести предварительные общие расчеты.
Однако генштабовский кульбит с нашей инициативой в отношении того, как избавиться от машин «россыпью» из народного хозяйства, многих огорчил. Но мы все-таки надеялись (и так получилось), что никаких санкций к округу применено не будет. Так и вышло. Количество новых машин к нам в округ занаряжалось в прежних нормах. В зиму с 1974-го на 1975-й год министром обороны проводится довольно известное учение «Севера» с «Югом». В роли Северного фронта выступает Белорусский военный округ. Командует фронтом — командующий войсками Белорусского военного округа генерал-полковник Иван Моисеевич Третьяк. В роли Южного фронта — Прикарпатский военный округ. Командующим войсками фронта, естественно, назначается командующий войсками Прикарпатского военного округа, то есть автор этих строк.
«Боевые действия» проходили в основном в границах Белоруссии. Лишь частично это коснулось северной части Западной Украины (Ровно, Луцк, Ковель). Обе стороны имели задачу: во встречном сражении разгромить противостоящего противника и захватить важные экономические районы и административно-политические центры (перечислялись). Северный фронт наносил удары на юг. Южный фронт — соответственно на север. Учения проходили в сложных климатических условиях, на пересеченной лесисто-болотистой местности. Частые туманы весьма ограничивали действия авиации. Но полеты руководителей учения, в том числе и министра обороны, как и командующих фронтами, были не ограничены. Скажу без преувеличения: на тех учениях А. А. Гречко летал с очень большим риском для жизни. С одной стороны, это выглядело, мягко выражаясь, ненужным лихачеством! Но с другой — если бы он не летал в сплошном тумане с одного командного пункта фронта на другой, то он не смог бы в установленные сроки лично заслушать решение сторон (то есть командующих) и, следовательно, не смог бы правильно разыграть сражение. Ведь ему надо было учесть плюсы и минусы «Севера» и «Юга» и исходя из этого дать посредникам соответствующие распоряжения, которые бы позволили действовать реально выведенным на учение войскам.
Особую сложность для «Южных» представляло форсирование реки в зимнее время в условиях, когда образовавшийся лед даже легкую бронированную технику не держит, а танки — тем более. Проведение атаки в пешем строю проводить было очень рискованно, так как кое-где на реке зияли черные «окна»-промоины. Лед местами был совсем тонким. Кроме того, прикидывая — а как бы в военное время реально поступил противник, мы пришли к выводу, что в самый опасный для нас момент (когда мотопехота будет в большом количестве на реке) он, конечно, лед подорвет и всех, кто вышел на него, заживо похоронит в ледяной пучине. Поэтому было принято решение: «Подавлять противника огнем артиллерии и ударами авиации, одновременно взорвать несколько участков реки удлиненными зарядами и открыть путь для форсирования реки на боевых машинах пехоты. А в последующем (после захвата небольшого плацдарма) — для строительства моста.
Во время учений случалось много различных эпизодов, некоторые из них были просто захватывающими. Но, на мой взгляд, самым интересным (и в этом проявилась оригинальность мышления А. А. Гречко) было то, что министр обороны на период учений, после выхода войск в исходное положение (всем был указан район и время сосредоточения), подчинил развернутые дивизии «Юга» командующему войсками Белорусского военного округа, а дивизии «Севера» — командующему войсками Прикарпатского военного округа. Выведенные же на учения дивизии сокращенного состава с обозначенными войсками остались в подчинении своих командующих войсками.
Это был уникальный прием, точнее метод. Я не помню его повторения ни до, ни после этого случая. Такие приемы имели место только в годы войны.
Этим шагом министр обороны достигал нескольких целей: во-первых, командующим военными округами прививал фронтовые навыки принятия в свое ведение в короткие сроки соединений полного состава и организации управления ими; во-вторых, обменом дивизиями вынуждал командующих ставить полученные дивизии в благоприятные условия, имея в виду, что у каждого «своя» дивизия тоже будет в таких же условиях; в-третьих, смешав дивизии, министр тем самым уже заранее снивелировал последствия такого крупного привлечения войск — хоть основные действия проходили на полигонах, но танки есть танки, они летать не могут, и «следы» на дорогах, в населенных пунктах, которые они проходили, конечно, оставались.
После «разгрома противостоящего противника, т. е. по окончании учений, был проведен разбор. А в итоге — Петр Миронович Машеров от имени руководства и народа Белоруссии сделал для командования участвующих войск и руководства Министерства обороны прием, на котором состоялось «братание» Белорусского и Украинского (Прикарпатского) фронтов под знаменами высокого «арбитража» — министра обороны СССР и первого секретаря ЦК Компартии Белоруссии.
Конечно, как и всегда в большом деле, не обошлось без конфузов. А в зоне моего командного пункта (т. е. КП «Южного фронта») случилось сразу два таких ЧП.
Мне сообщили, что министр обороны вылетел к нам на вертолете. Встречайте. Я попытался сказать, что у нас сплошной туман, а мне: «Он уже вылетел!» От вертолетной площадки (она тоже входит составной частью в КП) до места заслушивания — около километра. Ничего не поделаешь — надо ехать. В установленное время (а министр в полете был уже час — можете себе представить час полета на вертолете в тумане, зимой!) я прибыл для встречи, прихватив две «Волги» и два «уазика». Вертолет приземлился, я доложил министру обороны, и мы отправились к машинам. Гречко, идя к автомобилям и разводя руками, спрашивает меня:
— Так на чем ехать?
— Выбирайте любую, — бестолково ляпнул я.
Но у меня действительно ничего другого не было. «Чайку» я на учения не взял, считая, что на территории Белоруссии транспортом министра обеспечат белорусы. И они это сделали, но только не в полосе действий нашего «Южного фронта». А Гречко — со своим высоким ростом, крупным телом и преклонным возрастом, конечно, не мог свободно разместиться и ехать ни в «уазике», ни в «Волге». Он в эти машины просто не вмещался.
— Вам надо сюда Павла Федоровича Батицкого с его животом — он бы вам прочел лекции, — проворчал Андрей Антонович и в буквальном смысле полез в «Волгу» на заднее сиденье, а оба передних сдвинул вперед.
Настроение, естественно, у всех было испорчено. Нет, Гречко отнюдь не был вельможей и особых условий для себя никогда не требовал. Просто он был очень крупный человек, и это, естественно, надо было учитывать. Кстати, он любил вместе со всеми ездить на автобусе, особенно на «Икарусе» — хороший обзор и салон просторный.
Несмотря на подпорченное настроение, заслушивание докладов министр провел ровно, интересно. Утвердил мой замысел и поставленные задачи. Выслушав доклады практически всех начальников фронтового звена, он, перед заслушиванием командиров, объявил получасовой перерыв. Во время перерыва министр обороны Гречко, начальник Генштаба Куликов, Главком ВВС Кутахов, командующий ВДВ Маргелов и я прохаживались по дорожке у машин управления и палаток нашего командного пункта. Андрей Антонович все сокрушался, что погода остается пока нелетной и поэтому ставилось под сомнение использование на другой день авиации и воздушно-десантных войск. Во время дискуссии относительно завтрашней погоды Гречко вдруг останавливается и в сердцах обращается к Главкому ВВС: