Лорд Демон

Роджер Желязны

Джейн Линдскольд

Лорд Демон

Эта книга полностью вымышлена. Все встречающиеся в ней имена, персонажи, места и происшествия являются плодом воображения автора либо использованы как вымышленные. Любое сходство с реальными событиями, местностями, организациями либо личностями, как живыми, так и умершими, является случайным и не входит в намерения автора либо издателя.

Джиму, с любовью. И Полу Деллинджеру – с благодарностью за письма.

Глава 1

Она была оранжевой. Оранжево-зеленой. Одной из лучших моих работ. Я отверг горшки и вазы и сотворил бутылку – впервые за многие века. Ее изготовление заняло у меня сто двадцать лет – с перерывами, правда. Бутылки занимают у меня либо намного больше, либо намного меньше времени, чем другие изделия, – в зависимости от их предполагаемого предназначения.

Я вдоволь налюбовался бутылкой изнутри, потом перенесся наружу и стиснул левую руку в кулак, так что перстень с печаткой, который я ношу на ней, зарделся алым светом. Когда печатка достаточно нагрелась, я прижал ее ко дну бутылки, пометив готовое изделие знаком Кая Крапивника, мастера по изготовлению бутылок. Моим знаком.

Я отступил на пару шагов, окинул взглядом бутылку, возвышающуюся посреди стола, и позволил себе слегка улыбнуться. Потом я уселся на груду подушек, скрестил ноги и на мгновение расслабился.

Конечно же, бутылки работы Кая Крапивника бесценны – это всем известно вот уже четырнадцать столетий. Не знаю, сколько бутылок я успел сделать за это время. Они практически неуничтожимы. Если налить в них вино, оно остается безукоризненно свежим лет двести. Если поставить в них цветы, они не завянут примерно столько же. И даже если эта бутылка стоит пустой, само обладание ею приносит немалую удачу – в виде богатства, здоровья, счастья и долголетия. Многие в это верят. И это таки правда. Я вплетаю в структуру этих сосудов некоторую часть своей личной ци, и моя воля проявляет себя в творении моих рук.

Истинные ценители готовы на все, лишь бы заполучить для своего частного собрания изделия Кая Крапивника. Чародеи гоняются за ними и используют их в своем ремесле: эти бутылки чрезвычайно полезны в магической практике. Наиболее сведущие специалисты по восточному искусству, работающие при музеях и галереях, знают их наперечет. Существуют даже люди, которые зарабатывают на жизнь исключительно тем, что разыскивают вещички моего производства для богатых коллекционеров.

Оливер О'Киф вошел в комнату бесшумно, словно кот. Он понимал, что я наконец-то завершил работу и теперь, наверное, счастлив – на свой, непостижимый для него лад. Я исследовал свои эмоции и решил, что, возможно, так оно и есть.

Я оторвался от созерцания бутылки и встал. О'Киф улыбнулся мне. Это был невысокий человек, крепко сбитый, но не приземистый, бледнокожий, конопатый, с коротко подстриженными светло-рыжими волосами.

Вне зависимости от того, в каком облике я пребывал, мы с ним составляли весьма контрастную пару.

– Чудная вещичка получилась, босс, – сказал Оливер. – Даже, пожалуй, лучше той зеленой, которую вы сделали в начале восемнадцатого века, – а та мне всегда нравилась больше всех прочих.

– Спасибо, Олли. К этой я и сам питаю особую слабость.

– Сейчас вечер субботы, и в «Небесной пицце» дежурит Тони. Не желаете отметить это дело? Я улыбнулся.

– И что же мы закажем по такому случаю?

– Ну, вам, как всегда, эти ваши пепперони, – отозвался Олли.

– Точно. И, пожалуй, немного грибочков – если они там свеженькие.

– Лично проверю.

– Само собой. Может, еще колбасы? Опять же, если она будет свежая?

– Прекрасная идея.

– Теперь ты предложи что-нибудь.

– Немного салата из перца-колокольчика.

– Отлично. И еще, пожалуй, надо прихватить несколько бутылок мексиканского пива.

– Несомненно.

– Как там у нас, довольно денег в бочонке?

– Да, конечно. – Я снова улыбнулся. Мы практически всегда брали одно и то же. Но нам нравилось каждый раз обсуждать это заново. Это был наш маленький ритуал, Оливер застегнул куртку и вышел. Я проводил его взглядом. Этот человек был моим слугой. Он служил мне вот уж больше трехсот лет – четыре первоклассных заклинания поддерживали его в хорошем состоянии. Но Оливер не был похож на прочих моих слуг.

Я встретился с Оливером в одном дублинском пабе, куда тот явился, чтобы продать свою скрипку. Я по невежеству поинтересовался, что такое скрипка. И Оливер мне сыграл. В результате я, вместо того чтобы купить скрипку, предложил Оливеру работу. И с тех пор мы не расставались.

Я не слишком-то люблю выбираться в мир людей, и в подобных экскурсиях Олли служит для меня отличным посредником. Он боек на язык, представителен с виду и, похоже, всегда в курсе творящихся вокруг событий. А для этого требуется незаурядный талант, если учесть, как сильно изменился мир за последние века.

Я покинул свою стеклодувную мастерскую и принялся прогуливаться, любуясь развешанной по стенам коллекцией гобеленов. Я мог бы бродить здесь вечно. Моя личная бутылка – а дело происходило именно там – заключает в себе целый мир, никак не зависящий от человеческого времени и пространства. Любая из бутылок, о которых я упоминал, содержит собственный мир. Вы можете наполнить такую бутылку водой и поставить в нее цветы, ничуть не потревожив этот самый мир. Или же, если сумеете отыскать дорогу внутрь, вы можете гулять там, не опасаясь замочить ноги.

Моя бутылка располагает собственной необыкновенной флорой и фауной, куда в числе прочего входит и компания полупризрачных млечных духов. Они обитают в отгороженном занавесом районе, где вот уже тринадцать веков висит туман и моросит мелкий, уютный дождичек. А еще в моей бутылке живут великаны, драконы и прочие твари – одна другой удивительнее.

Климат здесь мягкий, хотя я позволяю, чтобы в горах лежал снег. Я держу у себя огромный лес, заполненный потаенными гротами, руинами и мшистыми гранитными валунами, на которых пляшут странные тени, не зависящие от освещения. Есть тут и океан – на тот случай, если мне захочется искупаться или походить под парусом.

Несмотря на замкнутость внутреннего пространства бутылки, мы здесь не страдаем от удушья. Как-то раз после кораблекрушения моя бутылка несколько веков пролежала на дне Восточно-Китайского моря. И никакая вода нам не мешала. Правда, с гостями были проблемы.

Владельцы наших бутылок всю свою жизнь живут рядом с этими сокровищами – стоит лишь руку протянуть. Но большинство из них так ни о чем и не догадываются. И все же хозяин бутылки работы Кая Крапивника всегда, даже пребывая в неведении относительно ее природы, остается в выигрыше. Те же, кто знаком с ее тайнами, могут продлевать свою жизнь на века, устраивая себе длительные каникулы в бутылке. Многие мудрецы древности поселились там насовсем – кое-кого из них я навещаю и поныне.

Поддавшись желанию устроить себе небольшой праздник, я отыскал путь – полагаю, вы назвали бы его «путь наружу». Он проходит через небольшой горный район, где вечно царят сумерки и туман. Я нарочно стилизовал его под старинный китайский пейзаж. Для меня это своего рода Волшебная Страна, где человек может укрыться и уснуть сном Рип Ван Винкля, где любая дама может превратиться в Спящую Красавицу и безмятежно покоиться в замке, увитом розами, или в пещере, что зияет на нефритовом горном склоне.

Слева и справа от меня послышалось энергичное подвывание. Я прошел еще немного вперед. Ну да, конечно, всегда полезно продемонстрировать боссу, что ты не дремлешь на посту…

Через некоторое время слева показался оранжевый пес фу размером с шотландского пони, а справа – еще один такой же, но зеленый. Они уселись передо мной, прижав к спине великолепные пушистые хвосты.

– Привет, – дружелюбно поздоровался я. – Как дела на границе?

– Ничего необычного, – проворчал Ширики, зеленый пес. – Недавно мы пропустили наружу О'Кифа, и с тех пор все тихо.