Ложь во спасение

Жан-Люк, тот самый музыкант, который уговорил Чейза поиграть, сказал что-то на ухо Тони.

— Хорошо, — утвердительно кивнула она. — Чейз, я рада, что ты приехал. Приятно было познакомиться, Таша.

— Позвони, если будешь в Нью-Йорке, — сказал Чейз.

— Да, конечно, — она поднялась, махнула рукой и вышла с Жан-Люком из бара.

Шумная, веселая компания начала постепенно расходиться. Таша и Чейз снова остались вдвоем.

— Чудесный город, правда? Здесь столько всего происходит, люди встречаются, отдыхают, веселятся. Это настоящая сказка, — восхищенно говорила она. Ей было необыкновенно легко, все неприятности забылись, может быть, и не навсегда, но сейчас это было неважно. Важно было только то, что она переживала сейчас. И переживала впервые в жизни. Чейз улыбнулся. — Тони великолепна, — продолжала она, — и у нее прекрасный голос.

— Да, она очень талантлива и профессионально выросла с нашей последней встречи. — Чейз говорил совершенно спокойно, на его лице не было ни горечи, ни сожаления, оттого что Тони ушла с Жан-Люком. Может, ей все только показалось?

— Я еще никогда так хорошо не отдыхала, — восторженно призналась Таша. Она не лукавила, за всю ее жизнь не набралось бы и пары таких замечательных дней. И сейчас Таше очень не хотелось, чтобы этот чудесный день заканчивался. — Чем займемся?

— Еще немного погуляем, а потом вернемся в отель. — Он замолчал и посмотрел на нее, и его глаза словно обожгли ее. — А прямо сейчас я поцелую тебя. И не потому, что я только об этом и думаю все эти дни, и не потому, что мы в Париже, и не потому, что сегодня чудесный вечер. А потому, что я просто очень хочу поцеловать тебя. И вообще поцелуй — не преступление.

Чейз склонил голову и приник к ее губам страстным поцелуем. Может быть, ее голова кружилась из-за шампанского, а может быть, и еще почему-то, но мысли Таши бежали с невероятной скоростью. Его слова были, как обычно, довольно легкомысленны, зато жадные и горячие губы очень красноречивы. И Таша не могла устоять перед таким натиском.

Возвращение в отель было волшебным. Они медленно брели по улице, освещенной лунным светом, перебегая с полосы света в темноту, смеялись, напевая мелодии из старых мюзиклов.

Взяв ключи у портье, они поднялись в номер. У них уже сложилась традиция: каждый раз, прощаясь до утра, он целовал ее в щеку. Они остановились у двери в комнату Таши.

— Спокойной ночи, Таша, — сказал он и совершил привычный обряд.

Чейз всегда ждал, пока она скроется за дверью. Но сегодня, когда Таша открыла дверь, он резко развернулся и ушел в свою комнату. Она с неохотой закрыла дверь, и вновь у нее перед глазами появился образ Тони. Было бы интересно узнать о ней побольше.

В комнате царил полный мрак, и только лунный свет оставлял блики на кровати и на ковре. Не сговариваясь, они оба вновь открыли двери и столкнулись лицом к лицу.

— Чейз, — удивилась Таша.

— Наташа, — так же удивленно произнес Чейз.

— Ты хотел еще раз пожелать мне спокойной ночи? — спросила она смущенно.

Чейз подошел к ней.

— Ты прекрасно знаешь, что нет, — он провел рукой по ее светлым прядям. — Я хочу еще раз поцеловать тебя. — Его губы прижались к ее губам, и Таша опять почувствовала необыкновенную легкость. Он приподнял ее голову, в его глазах играли веселые огоньки. — И… помочь тебе раздеться.

Она не успела ни о чем подумать, как он, не отрывая от нее губ, внес ее в комнату, и его пальцы уже заскользили по ее блузке, пытаясь найти пуговицы.

— Нравится? — прошептал он. Таша понимала, что он не ждет от нее ответа. Чейз снова припал к ее губам, а ее язык проник в темную глубину его рта. Вот уже и все пуговицы расстегнуты. Ее дыхание участилось. Он положил руку ей на грудь, и Таша вспыхнула от его нежности. — Нравится? Господи, ты не носишь бюстгальтера, это чудесно.

Его голос ласкал слух, а пальцы нежно теребили сосок. Таша повернула голову и прижалась к его щеке.

— Я могу раздеть тебя? Тебе нравится такое предложение?

— Да, — игриво ответил он. — Мне это очень нравится.

На Чейзе были пиджак, рубашка и темные хлопчатобумажные брюки. Таша скинула на пол его пиджак, скользнула ладонью под рубашку и нежно погладила его грудь.

— Наклонись. — Он последовал ее указаниям, и она очень быстро расправилась с его рубашкой и принялась за брюки, но остановилась, видя его некоторую скованность. — О, прости, наверное, я слишком спешу.

— Ты решила придерживаться моей тактики? — улыбнулся Чейз.

Таша почувствовала, что ее щеки пылают, как костер. Немного смущаясь, она быстро расстегнула ремень и молнию на его брюках, и брюки соскользнули вниз.

— Я ничего не буду говорить, скажу только одно — ты прекрасна. — Чейз смотрел на нее восхищенным взглядом.

Он взял ее руки, медленно поцеловал, а затем, не отводя от нее взгляда, начал искать молнию на ее брюках. Таша ощущала его пальцы на своей талии, он был нетороплив, заставляя ее мучаться. В отличие от нее, Чейз не испытывал неловкости, напротив, он был слишком уверен в себе, что придавало ему эротический шарм. Его пальцы нежно погладили ее бедра, и брюки, словно по мановению волшебной палочки, сползли вниз.

— Интересно, что мы будем делать сейчас? — спросил он.

— А ты не знаешь? — прошептала Таша.

Чейз провел пальцем по ее губам и вновь поцеловал.

— У нас сегодня настоящая брачная ночь, и поэтому я хочу чего-нибудь необычного.

Таша очень нервничала и была скованна.

— Я уверена, что все будет хорошо.

Он улыбнулся и провел рукой по ее волосам.

— Вот это тебе не понадобится, — сказал он, снимая с нее блузку, — и это тоже, — добавил он, указывая на трусики и бросая все на пол. — Занятия любовью напоминают мне японскую поэзию, ты раньше не замечала в них сходства?

— В чем? — спросила Таша, прищурив глаза.

— Нежные лепестки на белом снегу, нераспустившаяся роза, сорванные бурей цветы, — говорил он охрипшим голосом, разглядывая ее тело с нескрываемым восхищением. — Ты пока не знаешь, чего тебе не хватает. Давай продолжим в постели, — он подхватил ее на руки и понес к ложу любви. — Помнишь, ты сказала, что я был слишком самоуверенным, предлагая тебе провести ночь со мной?

— Да, очевидно, я…

— Не знала, чего ты хочешь, как я уже сказал, — усмехнулся Чейз. — Нежные лепестки на белом снегу. — Он наклонился и коснулся языком ее соска. — Наверное, никто и никогда не попытался сравнить твою грудь с розами, видимо, они этого просто не замечали. — Его губы обжигали ее грудь.

Чейз ласково гладил ее ноги, внимательно посмотрел ей в глаза, когда его рука скользнула в запретную зону.

— Нераспустившаяся роза. — Он поцеловал ее в губы. — Ты так прекрасна. Меня всегда поражали твои глаза.

Его прикосновения были такими нежными и легкими, как будто он и вправду ласкал лепестки. Он не сводил с Таши восхищенного взгляда, а она испытывала от этого огромное наслаждение. Она вспомнила, как он играл на берегу Сены, мысленно увидела его длинные гибкие пальцы, только Чейз оказался способным вдохнуть истинную жизнь в тот инструмент. И в нее.

Его пальцы двигались все быстрее и настойчивее. Он слушал ее тело, чувствовал его, как свой инструмент. Таша вздрогнула от удовольствия, приподнялась на локтях, но он откинул ее обратно.

— Давай не будем торопиться, — он страстно поцеловал ее. — Может быть, сначала попробуем десерт перед основным блюдом.

Таша таяла от божественных прикосновений. Она потеряла ощущение времени, ни о чем не думала, единственное, что она сейчас знала точно, так это то, что она безумно хочет его. Она дотронулась до его груди, и ее смущение рассеялось. Он надел презерватив, встал на колени и вошел в нее. Он двигался очень плавно, нежно обнимая ее за плечи. Их объятия становились все более неистовыми. И наконец они словно слились в страстном и чувственном танце. Испытав наслаждение и немного успокоившись, он, глядя в ее глаза, произнес:

— Боже, как ты прекрасна! Ты прекрасна! — И он опять страстно ее поцеловал.