Люди города Ура

И. М. ДЬЯКОНОВ

ЛЮДИ ГОРОДА УРА

ОТ АВТОРА

Эта книга посвящена не социально-историческим или историко-культурным обобщениям; в ней нет систематического изложения тех или иных явлений и событий. Задача ее иная: постараться сделать так, чтобы читатель — будь то ассириолог, историк, археолог или просто человек, интересующийся прошлым рода людского, — увидел людей вавилонской древности настолько живыми, насколько это позволяют наличные сегодня источники.

Итак, это книга-путешествие: взяв на себя роль экскурсовода, автор покажет читателю древний город и его людей, зайдет с ним в их дома, прочитает, что сохранилось из их архивов, даст посмотреть на то, что осталось от их утвари. Об их обычаях, законах, социальных отношениях мы будем говорить лишь тогда, когда что-то в нашем путешествии наведет на них мысль, не пытаясь изложить эти сведения систематически — чему посвящены будут другие выпуски нашей серии.

По ряду причин написание этой книги оказалось более трудным, чем я предполагал; она не была бы благополучно закончена, если бы не помощь и участие моих товарищей Л. В. Бобровой, Н. В. Козыревой, Л. А. Мочаловой, Д. О. Эдцарда, П. Хьюлина, В. А. Якобсона и Н. Б. Янковской.

И. М. Дьяконов

Ленинград, 1983

Эта рукопись была сдана в печать в 1983 г. В 1986 г. в Женеве и Париже вышла книга Доминика Шарпэна «Жречество города Ура в век Хаммураби (XIX–XVIII вв. до н. э.)», построенная в значительной мере на том же материале, что и книга, ныне предложенная читателю (французским автором не учтен только участок АН, наши главы VI–VII). Д. Шарпэну, имевшему возможность сличать оригиналы в Британском и Багдадском музеях, удалось исправить некоторые предложенные нами чтения и прибавить отдельные детали. Его книга не ставила себе целью дать общую картину жизни вавилонского города — он рассматривал материал под совсем иным углом зрения: так, его больше интересовали жреческие звания и обязанности, жертвоприношения и т. д. Некоторые важнейшие обряды им, однако, даже почти не упомянуты. Значительно меньше автора занимали вопросы хозяйства и быта жрецов и других жителей города. Таким образом, наши книги дополняют одна другую.

Моему французскому коллеге было известно, что я работаю над тем же материалом, что и он (это отмечено в тексте его книги). В этих условиях взаимные консультации и взаимные проверки были бы чрезвычайно полезны. К сожалению, их не было.

С благодарностью я учел в окончательном тексте книги новые убедительные наблюдения Д. Шарпэна; к сожалению, его книга не лишена и серьезных досадных ошибок, особенно по части социально-экономических текстов. И в этом отношении наша книга, не дублируя Шарпэна, дает, я надеюсь, новые и более полные данные о жизни людей месопотамского города Ура XIX–XVIII вв. до н. э.

И. М. Дьяконов

Ленинград, 1988

Глава I ИСТОРИЧЕСКОЕ ВВЕДЕНИЕ[1]

Речь в этой книге пойдет об одном очень древнем городе Нижней Месопотамии, хотя и не о его первых временах: к той поре, о которой здесь рассказывается, в Нижней Месопотамии прошло уже более тысячи лет существования городов и государств.

В речных долинах Египта и Месопотамии общество развивалось иначе, чем в других древних странах Азии, Африки и Европы. О причинах этого здесь нет ни возможности, ни нужды говорить; достаточно сказать, что к концу III тысячелетия до н. э., ко времени начала господства «Царства Шумера и Аккада» — так называемой III династии Ура (с 2111 г. до н. э.), в Двуречье Евфрата и Тигра непомерно вырос царский сектор хозяйства, включавший тогда также и хозяйства храмов; царский сектор поглотил едва ли не большую часть сельскохозяйственных территорий и все ремесло, сосредоточенное в сколько-нибудь больших мастерских, а вернее сказать — все вообще ремесло, кроме того, что обслуживало самые непосредственные семейные нужды, особенно в сельской местности. То же касается и обмена. Международный обмен был целиком в руках царских агентов, называвшихся на шумерском, древнем языке Двуречья dam-gàr, а на разговорном восточносемитском языке страны (аккадском) — tamkārum[2]. Вне царского сектора экономики в то время не было таких производителей товарной продукции, которые могли бы конкурировать с обширными царскими мастерскими и бескрайними царскими сельскохозяйственными имениями. Эти мастерские и имения обслуживались подневольными отрядами зависимых от царя людей (по-шумерски мужчины назывались guruš, а женщины — gemé). Они практически были неотличимы от рабов. Естественно, что продукция царских имений и мастерских реализовалась только через царских агентов. И хотя мы почти ничего не знаем об обмене внутри страны при III династии Ура, надо думать, что при существовавшем положении вещей и здесь царский сектор доминировал.

Правда, мы располагаем сейчас данными о том, что и при III династии Ура общинно-частный сектор все же не вовсе был вытеснен или поглощен царским хозяйством, как это рисуется в учебниках — и у нас, и на Западе. Так, во время срочных полевых работ царское хозяйство широко привлекало наемный труд, и ясно, что оно не могло нанимать своих же собственных работников, которые и так работали на него без отдыху и сроку. Попытку доказать, что оно нанимало младших братьев своих же работников, следует также признать неудачной, так как ни из чего не видно, что, эксплуатируя самым безудержным образом мужчин, женщин и детей, царское хозяйство ограничивалось бы при этом одними лишь старшими братьями в семье. Паек наемника раза в три превосходил паек гуруша, царского работника, а значит, тот мог содержать за свой труд и свою семью; между тем есть основание считать, что гуруши вообще не имели постоянных семей. Далее, когда при последнем царе III династии Ура, ИббиСуэне, столица государства Ур попала в трудное продовольственное положение из-за вторжения неоседлых пастушеских племен в лучшие земледельческие округа юга страны, царь ИббиСуэн послал своего доверенного, ИшбиЭрру, закупить большое количество ячменя для города (для перевозки потребовалось 600 баржей)[3]. И здесь ясно, что ИббиСуэн не стал бы и не мог бы покупать хлеб в собственном царском хозяйстве. Наконец, по протоколам судебных процессов этого времени мы знаем, что в решении некоторых дел принимал участие «городской старейшина», т. е. председатель народного собрания городской общины, ab-(b)a uru, — должность, которая не встречается среди известных нам многих тысяч документов учета в царских хозяйствах, да и не может встречаться, потому что она относится к структуре общинного самоуправления, несовместимого с царским хозяйством, управлявшимся по произвольному усмотрению администрации[4]. Значит, общины с какими-то правами местного самоуправления существовали и при III династии Ура. Заметим, что древние общины не были организациями тяглового населения, связанными круговой порукой в интересах феодального государства, как это обычно бывало в средние века, а организациями всего полноправного населения, в состав которых входили и самые высокопоставленные лица; правда, все общины, в том числе городские, были обязаны военной и трудовой 8 (ирригационной, строительной) повинностью и должны были вносить храмам и царю обязательные жертвы и «дары», а иной раз с них взимали и другие поборы[5], но выполнение таких повинностей было строго необходимо для выживания самих общин (речь идет главным образом о поддержании ирригационной сети). Как показал молодой ассириолог А. А. Чириков, продолжительность повинностного труда была строго установленной — обычно один месяц; а работники, задержанные сверх срока, получали плату как наемники. Уплату различных поборов не следует также непременно приравнивать к эксплуатации, ибо они не обязательно содержат признак присвоения одним классом прибавочного продукта, создаваемого другим классом, хотя бы потому, что эти поборы шли на содержание органов, бывших или считавшихся тогда общественно необходимыми (к тому же, как известно, и в настоящее время во всех странах мира господствующий класс в той или иной форме тоже платит налоги), при этом лица, имевшие власть над патриархально-зависимыми людьми (в том числе над рабами), разумеется, их и посылали на трудовые повинности вместо себя и их же трудом пользовались для создания продукции, шедшей на жертвы и обязательные поставки. Вообще же классовое разделение шло тогда не по линии «член общины — не член общины», а по линии «эксплуатирующий чужой труд — эксплуатируемый».

1

Социально-экономическая обстановка эпохи охарактеризована в других работах И. М. Дьяконова (I. М. Diakonoff), к которым и отсылается интересующийся читатель (там же ссылки на источники):

1. Законы Вавилонии, Ассирии и Хеттского царства. Пер. и комм. И. М. Дьяконова и Я. М. Магазинера, под ред. И. М. Дьяконова. — ВДИ. 1952, № 3–4 (ниже — ЗВАХ I и II).

2. Дьяконов И. М. Muškēnum и повинностное землевладение на царской земле при Хаммураби. — Eos, № 48 (Symbolae R. Taubenschlag dedicatae). Vratislavae-Varsaviae, 1956, c. 37–62.

3. Дьяконов И. M. Общественный и государственный строй древнего Двуречья. Шумер. М., 1959.

4. Дьяконов И. М. Община на древнем Востоке в работах советских исследователей. — ВДИ. 1963, № 1, с. 16–34.

5. Дьяконов И. М. Основные черты экономики в монархиях древней Западной Азии. — НАА. 1966, № 1, с. 44–58.

6. Дьяконов И. М. Проблемы собственности. О структуре общества Ближнего Востока до середины II тысячелетия до н. э. — ВДИ. 1967, № 4, с. 13–35.

7. Дьяконов И. М. Проблемы экономики. О структуре общества Ближнего Востока до середины II тыс. до н. э. — ВДИ. 1968, № 3, с. 3— 27; № 4, с. 3–40.

8. Diakonoff I. М. The Rise of the Despotic State in Ancient Mesopotamia. — Ancient Mesopotamia. M., 1969, c. 173–203.

9. Diakonoff I. M. On the Structure of the Old Babylonian Society. — Beiträge zur sozialen Struktur des alten Vorderasiens. — Schriften zur Geschichte und Kultur des Alten Orients, I. В., 1971, с. 15–31.

10. Diakonoff I. M. Socio-Economic Classes in Babylonia and the Babylonian Concept of Social Stratification. — Gesellschaftsklassen im Alten Zweistromland und in den angrenzenden Gebieten. XVIII. Rencontre assyriologique internationale. München, 1970 (= Abh. der Bayerischen Akademie der Wissenschaften, Ph.-Hist. Klasse. NF 75). München, 1972, c. 41–52.

11. Дьяконов И. M. Рабы, илоты и крепостные. — ВДИ. 1973, № 4, с. 4—30.

12. Diakonoff I. М. Slaves, helots and serfs in early antiquity. — Acta Academiae Scientiarum Hungaricae. XXII. Fasc. 1–4. Budapest, 1974, c, 45–72.

13. Diakonoff I. M. The Structure of the Near Eastern Society before the Middle of the 2nd Mille

14. Дьяконов И. М. Старовавилонский период в Двуречье. — История древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. Ч. 1. М., 1983, с. 316–414.

2

Шумерские слова в транскрипции обозначаются латинским прямым шрифтом, аккадские — латинским курсивом. Буква h (лат.) читается как русское «х». Прим. верстальщика: К сожалению, полностью воспроизвести диакритические знаки в формате fb2 оказалось невозможным.

3

Сведения взяты из переписки ИббиСуэна с ИшбиЭррой, впоследствии ставшей учебным пособием в школах царств Иссина и Ларсы. Цель распространения писем была, видимо, в том, чтобы оправдать узурпацию власти ИшбиЭррой беспомощностью и неразумием ИббиСуэна, покинутого богами. Подлинность писем несколько сомнительна, однако они писались для современников событий или их близких потомков и должны более или менее правильно рисовать общую историческую ситуацию. См. о возросших ценах на хлеб: Jacobsen Th. The Reign of Ibbi-Suen. — JCS VII, c. 42, примеч. 49; переписка с ИшбиЭррой там же и ср.: RIA s. v. IbbiSu'en.

4

Об ab-ba uru см.: Дьяконов И. М. — ОГСДШ, с. 132; Falkenstein А. Die neusumerischen Gerichtsurkunden. — Abh. der Bayerischen Akademie der Wissenschaften, Ph.-hist. Klasse. NF 39. Miinchen, 1956, c. 24 и сл., 36.

5

О налогах и повинностях в старовавилонский период см.: Kraus F. R. Ein Edikt des Königs Ammi-saduqa. Leiden, 1958, c. 75—166; Edzard D. О. Die «Zweite Zwischenzeit» in Babylonien. Wiesbaden, 1957, c. 84 и сл.; Charpin D. Le clergé d'Ur. Genève — Paris, 1986, c. 238.