Страница 14 из 26
Андрюшка стоял не шевелясь. Будто догадывался, что это очень нужно Вальке. А Валька уже несколькими линиями набросал отросшую Андрюшкину челку и провел короткие черточки бровей. Нос у Андрюшки совсем простой: Валька поставил над верхней губой маленькую скобку — и все.
Самое трудное — это, конечно, глаза. Особенно когда их почти не видно в тени ресниц. Валька, чуть дыша, вывел тонкие полумесяцы опущенных век. Аккуратно прочертил уголки глаз. Несколькими точками отметил ресницы. А потом волосяными штрихами прорисовал окруженные светлыми ободками зрачки — так осторожно, словно он был хирург и проводил острием по живому глазу. Он не мог ошибаться. Ведь у него не было резинки.
И, может быть, хорошо, что ее не было. Осторожность помогла Вальке. Он отложил карандаш, взглянул на Андрюшку, потом на рисунок и увидел: похож. Как ни смотри, а похож.
Сходство редко удавалось Вальке, и теперь он очень обрадовался.
Нужно было обязательно закончить рисунок. Карандашик заплясал на картоне. Валька рисовал Андрюшку в полный рост. Тонкая шея, сбитый воротник матроски, мятые штаны, клок тельняшки, маленькие ладони на узких плечах, сандалета с отскочившим ремешком на правой ноге. Левая нога почти до колена была закрыта крепостной башней.
На остроконечной башне рубиновым светом горел маленький стеклянный осколок…
Взрослые все чаще проходили недалеко от песочной кучи. С любопытством поглядывали на растущий город, а заодно и на Вальку. Валька встал, сунул картон под рубашку и зашагал домой. Андрюшка посмотрел вслед, но окликнуть, видимо, не решился.
Дома Валька взял резинку и убрал из рисунка все лишнее. Торопливые короткие штрихи заменил точными легкими линиями, и портрет сделался гораздо лучше. Выразительнее.
Валька осторожно перенес его на папиросную бумагу, а с нее — на альбомный лист. Потом достал черную тушь и обвел карандашные линии тонким пером. Особенно долго он колдовал над лицом Андрюшки, боясь изменить даже самую крошечную черточку.
Кажется, вышло как надо.
Маленький тонкий Андрюшка в задумчивости стоял над Песчаным городом. Впрочем, город получился не очень хорошо. Контур крепостных зубцов и башен был слишком ломаным и небрежным. «Если прорисовать ворота и бойницы, будет лучше», — подумал Валька. Но сделать ничего не успел. Взглянул на часы и охнул: было время обеда, а он еще не сбегал за хлебом…
Уже после двух часов, когда мама и отец снова ушли на работу, Валька взял альбом. Но распахнулись двери, и без стука шагнул в комнату Андрюшка.
— Валька… Кто-то разломал наш город.
Он сказал это тихо, почти виновато. Но глаза у него были совсем не робкие. Потемневшие. Какие-то требовательные глаза…
Город лежал в развалинах. И площадь, недавно блестевшая стеклянными узорами, была перепахана и полузасыпана песком. А по песку, по склонам Желтой горы, как следы чудовищного змея-хищника, вились узорчатые отпечатки велосипедных шин.
Все ребята были уже здесь. Горластый Юрка теперь стоял, крепко сжав губы, и колотил себя по колену смятой тюбетейкой. Два пятилетних малыша — Витька и Борис — одинаково приоткрыли рты и смотрели на развалины опасливо и удивленно.
Андрюшка опустился на корточки и начал молча выбирать из песка цветные осколки. Потом спросил:
— Валька, теперь тебе их обратно отдать?
— Ну что ты! — торопливо сказал Валька. — Зачем они…
Маленький Павлик неслышно подошел к Вальке и объяснил:
— Нас позвали обедать, и мы все пошли. А кто-то приехал и все сломал… Почему?
Валька не знал почему. Он отвел глаза и посмотрел на Ирку. Ирка-скандалистка молча плакала. Так плачут упрямые мальчишки, когда какая-нибудь беда все-таки доведет их до слез. Иркины слезы падали на утрамбованный подошвами песок и оставляли следы, похожие на крошечные лунные кратеры. Валька машинально подумал, что когда-то уже видел такие следы капельных ударов.
Он услышал мягкий шорох тормоза, оглянулся и увидел велосипедиста.
Вернее, сначала увидел лишь колеса. У Вальки хорошие глаза. Он издалека разглядел узор на передней шине. «Он», — подумал Валька.
Тогда он посмотрел на хозяина велосипеда.
Это была знакомая личность. Витька Волощук, с непонятным и ласковым прозвищем Козлик. В прошлом году он учился в той же школе, что и Валька, только не в четвертом классе, а в пятом.
— Это он, — чуть слышно сказал за спиной Павлик.
Витька, улыбаясь, смотрел на Вальку:
— Привет, Бегунец! Ты разве тут живешь?
— Это он, — злым шепотом сказала Ирка. Валька быстро оглянулся. Строители Песчаного города стояли позади почти ровной шеренгой. Они смотрели на Вальку с напряженным ожиданием. Валька знал, чего они ждут.
Руки у него противно ослабли: Валька не умел драться. Не встречал он еще в жизни таких врагов, с которыми надо сходиться один на один и драться всерьез. Были, конечно, короткие стычки, были общие свалки, в которых больше шума, чем дела, но там не требовалось ни уменья, ни особой смелости.
— А я, понимаешь, уже две недели здесь живу, а знакомых не вижу. Тоска — как на кладбище! — весело продолжал Козлик. Он смеялся. Он был рад, что встретил Вальку. Хоть не очень хороший знакомый, но все-таки из одной школы. Козлик прыгнул с седла и положил велосипед.
Валька криво улыбнулся и стал подходить к Витьке. Позади он услышал шаги: кто-то двинулся следом. Андрюшка?
— Привет… — сказал Валька Козлику.
Шаги оборвались — Андрюшка отстал.
— Что, новая машина? — Валька кивнул на велосипед.
— Отец вчера купил, — охотно объяснил Козлик. — Еле-еле я его сагитировал.
У него было круглое белобровое лицо и коротенькие светлые волосы. Они торчали косичками, как частые рожки. Может, поэтому он — Козлик?
Переднее колесо велосипеда медленно вертелось, и по спицам прыгали солнечные искры.
За спиной у Вальки было молчанье.
— Ну как ездит? — проговорил Валька.
— Люкс! Как по воздуху!
— А по песку? — хрипловато спросил Валька. — Тоже как по воздуху?
— Тянет и по песку. Один раз только забуксовало, там, на ихней куче. Прямо на ихних домиках. Ладно хоть шины на стеклах не пропорол.
— Ты, — медленно сказал Валька, — гад…
Козлик очень удивился. Он даже не рассердился сначала. Он подумал, что Валька шутит. А когда увидел, что шутки никакой нет, попросил:
— Повтори!
И выпрямился. И стал выше Вальки на полголовы. У него были голубые колючие глазки и длинные мясистые руки. И повторять было незачем.
Валька размахнулся и неумело, из-за плеча, ударил кулаком по Витькиному носу.
— Ух ты… — изумленно сказал Козлик. Он уже развернулся для ответного удара, но вдруг заморгал, поднес к лицу ладонь и зажмурился. Из носа густыми струйками текла очень темная кровь.
Козлик басовито заревел. Это было неожиданно и непонятно. Валька даже испугался.
— В чем дело? — спросил кто-то негромко и резко. Рядом с Витькой встал невысокий сухощавый капитан милиции.
«Ну все», — уныло подумал Валька.
— В чем дело? — повторил милиционер.
И вдруг взорвались тонкие ребячьи голоса. Словно гомон потревоженных воробьев. И можно было в этом шуме разобрать, что во всем виноват бандит и разрушитель Витька Козлик, а Валька ни в чем ни капельки не виноват. А можно было и ничего не разобрать. Но капитан понял. Он посмотрел на Витьку, поморщился и, сдерживаясь, приказал:
— Марш домой! Сию же ми-ну-ту… Там поговорим. — Он повернулся и зашагал прочь. Цок-цок-цок — щелкали по асфальту каблуки.
Витька Козлик, не глядя на Вальку, потащил к подъезду велосипед.
— Это отец его. Он ему покажет, — задумчиво, но без сочувствия сказал Павлик.
— Так ему и надо, — беспощадно заключила Ирка.
У Вальки противно вздрагивали локти. Однако дело закончилось как надо. Можно было уходить…
Он вернулся домой и с удивлением продолжал вспоминать о своей случайной доблести. А минут через десять снова пришел Андрюшка.
— Та картинка, где город… — начал он. — Ты унес. Разве она тебе нужна?