Жертва Вдовы

Ллос вновь опустилась на трон, по-прежнему держа фигурку Воителя в руке. Она пренебрежительно отмахнулась, и нити паутины затрепетали.

— Красивые слова, — с безграничным презрением бросила богиня, — но теперь танцу пришел конец. Бросай.

Эйлистри, словно умоляя, сложила перед грудью руки, легонько встряхивая лежащие в них кубики. Она закрыла глаза, простерла руки над доской сава и выбросила кости.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Год Дикой Магии (1372 DR)

Квили склонилась над чашей провидения, дожидаясь, когда образы проступят в ее глубинах. Чаша была вырезана из отполированного алебастра, камня, желтовато-оранжевым цветом напоминавшего луну в пору осеннего равноденствия. По краю вилась резная надпись на древнеэльфийском, буквы напоминали зарубки от мечей. Вода в чаше была чистейшей, ее освятили танец и пение шести жриц-дроу, в ожидании тесно сомкнувшихся вокруг Квили. Однако единственное, что виднелось в этот миг в воде, — отражение самой Квили в ореоле сияющей на небе полной луны.

Лицо ее все еще оставалось красивым, черная как смоль кожа — гладкой, хотя уставшие от жизни глаза выдавали ее возраст. Шесть прожитых столетий тяжким грузом лежали на ее плечах, и к ним присоединялась ответственность за попечение о множестве святилищ ее богини. Волосы Квили были серебряными от рождения, и от них исходило то же ослепительное сияние, что и от ее одежд. Одна прядь упала ей на лицо, и Квили заправила ее за изящно заостренное ухо. Остальным жрицам даже в голову не приходило вмешиваться, несмотря на все их нетерпение. Они стояли, тяжело дыша после танца, обнаженные тела блестели от пота. И ждали. Безмолвные, как заснеженные деревья, обрамлявшие эту поляну в Ардипском лесу. Несмотря на позднюю зимнюю ночь, женщины были слишком разгорячены, чтобы дрожать. Следы их ног, оставленные во время танца, образовали на снегу темный круг.

В освещенной воде что-то шелохнулось, пустив рябь по лунному отражению.

— Оно приближается, — выдохнула Квили. — Провидение начинается.

Жрицы напряглись. Одна коснулась рукой священного символа, висящего у нее на шее, другая зашептала молитву. Еще одна поднялась на цыпочки, пытаясь заглянуть в чашу. Подобное провидение — большая редкость. Лишь объединенные усилия Эйлистри и Мистры позволили сорвать темную завесу, что скрывала Паутину Демонов в последние месяцы.

Внутри чаши возникло изображение: лицо женщины-дроу, некрасивое, но благородное. У нее был немного курносый нос и горящие как уголья глаза. Одета она была для боя, в кольчужную рубаху и серебряный нагрудник, украшенный рельефным символом Эйлистри — мечом и луной. На одной руке висел щит, в другой она держала кривой меч: Лунный Клинок. Им она надеялась убить богиню.

Халисстра что-то рубила мечом — что-то, чего не было видно в чаше. На мгновение Квили показалось, что вода идет рябью от ветерка, вздыхающего в кронах деревьев. Потом она поняла, что на лице Халисстры не рябь, а отблески света на замерзшей воде.

Халисстру Меларн, воительницу Эйлистри, окружала выпуклая стена льда.

Острие Лунного Клинка пробилось сквозь лед. Исполненным ужаса взглядом Халисстра уставилась на что-то, находящееся за пределами провидения чаши.

— Нет! — вскричала она.

Пять вспышек магической энергии устремились в пробоину и впились в нее. Халисстра отшатнулась, задыхаясь. Мгновение спустя она оправилась. С выражением решимости на лице она принялась кромсать лед, пытаясь освободиться.

Напряжение сковало все тело Квили. Если она не найдет способа вмешаться, все пропало. Магия провидения обычно пассивна. Она передает простые сигналы или сообщения и довольно несовершенна. Однако Квили была одной из Избранных Мистры, и ей повиновалось серебряное пламя. Она заставила его разгореться внутри нее, пока пламя не начало искрить в ее волосах и потрескивать в студеном воздухе, а потом мановением пальца направила его в воду. Пламя с шипением устремилось к цели. Ледяная полусфера, окружавшая Халисстру, на миг вспыхнула, словно каждый кристалл превратился в сверкающую пылинку.

Следующим ударом меча Халисстра разрушила стену.

Воительница опрометью вылетела из осыпающейся стены льда. Она пробежала мимо тела женщины-дроу с перерезанным горлом. Это была жрица Улуйара. Мертвая.

Квили сглотнула комок в горле. Путь Улуйары завершен. Теперь она с Эйлистри.

Халисстра, крича, ринулась к женщине-дроу с окровавленным ножом в правой руке и плетью с пятью извивающимися змеиными головами в левой. Это должна была быть Квентл, глава экспедиции из Мензоберранзана, верховная жрица Ллос. Она повернулась спиной к Халисстре и высокомерно зашагала прочь. Рядом с Квентл шел мужчина-дроу, чьи некогда элегантные одежды были порваны и покрыты дорожной грязью. Это, решила Квили, должно быть, маг Фарон.

Халисстра описала Улуйаре каждого из членов экспедиции, явившейся в Чед Насад, и та передала эти описания Квили. Квентл и Фарон были всего лишь именами, когда Улуйара пришла в Променад обсудить с Квили, что нужно делать, но теперь они стали угрозой, которая казалась совсем близкой, несмотря на огромное расстояние, лежащее между ними и Квили.

— Стой, Бэнр! — крикнула Халисстра им вслед. — Сразись с нами лицом к лицу, и посмотрим, чья богиня сильнее!

Жрица и ее мужчина не обращали внимания на Халисстру. Они направлялись к расщелине в высокой каменной стене: входу в туннель. Полупрозрачные фигуры — стенающие души мертвых — проплыли мимо них к туннелю. Когда души достигли его, их стоны превратились в рыдающие вопли. Квентл коротко бросила что-то Фарону, затем шагнула в проход и была проглочена тьмой.

— Сразись с нами, трус! — крикнула Халисстра мужчине.

Фарон удостоил ее быстрого, нерешительного взгляда. Потом он тоже шагнул во мрак и исчез.

Халисстра добрела до входа в туннель и остановилась. Рука, сжимающая Лунный Клинок, дрожала от ярости.

Квили коснулась пальцем воды над изображением Халисстры.

— Следуй за ними, жрица, — повелела она. — По ту сторону — Ллос. Помни свой долг.

Халисстра не ответила — даже если и слышала. Нечто более важное завладело ее вниманием: женщина-дроу с поразительными светло-серыми глазами, которая шла к Халисстре, небрежно держа в руке моргенштерн. Женщина — это могла быть только Данифай, боевая пленница Халисстры, — стала извиняться перед своей госпожой, извиняться, на взгляд Квили, совершенно неискренне. И все же Халисстра даже не попыталась поднять оружие. Неужели она думала, что Данифай можно еще обратить к свету?

— Не верь ей, Халисстра, — произнесла Квили, коснувшись воды. — Будь осторожна.

Халисстра не отвечала.

Третья фигура неспешно появилась в поле зрения чаши провидения: дреглот. Полудемон-полудроу, с четырьмя руками, оскалившийся, с окровавленной гривой спутанных волос, некогда белых. Существо не обращало на Данифай никакого внимания; оно явно доверяло ей.

Опасения Квили возросли.

Халисстра не дрогнула, когда дреглот навис над нею. Дерзко глядя ему в глаза, она заявила, что хозяйка бросила его.

— Я вырву твое сердце за то, что ты убил Рилда Аргита, — поклялась воительница Эйлистри, вскинув Лунный Клинок.

Квили наблюдала, тревожась, что Халисстра больше не обращает внимания на Данифай, несмотря на то что бывшая пленница потихоньку заходила к ней за спину. Утыканный шипами шар слегка качнулся, когда Данифай приподняла свой моргенштерн.

— Халисстра! — вскрикнула Квили, но жрица не обернулась.

Простые смертные во время провидения могут использовать лишь два чувства: зрение и слух, но Квили не была простой смертной. Стиснув края чаши обеими руками, она передала свое сознание святой воде, а оттуда — в сознание самой Халисстры. Это был отчаянный риск: связанная таким образом, Квили могла пострадать от любой раны, полученной Халисстрой, но жрицу надо было предупредить о грозящем предательстве. Любой ценой.

Квили задохнулась, когда ее сознание проникло в тело Халисстры. Все ощущения Халисстры стали теперь ее ощущениями. Квили могла вдыхать неприятным горячий ветер, завывающий в расщелине перед нею, могла ощущать леденящий холод, которым веяло от душ, пролетающих над головой, могла чувствовать зловонное дыхание дреглота, презрительно усмехнувшегося в ответ воительнице Эйлистри.