Руины (ЛП)

Стоявшая на тропе чуть выше Ираклия, одетая в облегающее тонкое платье, дала команду строиться. Воины с ворчанием поднялись на ноги, закинули мешки за плечи, и колонна двинулась вверх по склону, по скользкой дороге.

Как и Дживексу, который, сверкая разноцветной чешуей, гонялся тут и там за насекомыми, отлично чувствовавшими себя даже в таком неприветливом месте, как Новуларонд, — Тэгану не было нужды идти пешком. К его удивлению, Королева разрешила авариэлю использовать крылья, понимая, что попытайся крылатый эльф сбежать, пострадал бы не только он, но и его спутники.

Ночной Ветер распростёр свои крылья и заметил, что от доброжелательности Рэруна не осталось и следа: румянощёкий белобородый дварф мрачно нахмурился.

Тэган догадывался, в чём была проблема. Он сложил крылья и подошёл к охотнику ближе, чтобы можно было побеседовать с глазу на глаз по мере подъёма. В теории, путники были «почётными гостями» Ираклии, но даже при этом, с самого начала путешествия их тюремщики могли бы порвать отказаться от этой затеи из-за страха возможного заговора чужеземцев.

Поэтому заключённые втирались в доверие к подчинённым Ираклии, чтобы снять с себя всякие подозрения. Кара развлекала их песнями, шутками и историями. Дживекс создавал потрясающие иллюзии. Павел прибегал к помощи молитв для создания еды и лечения болезней. Дорн, Уилл и Рэрун занимались разведкой местности и пути, добычей пропитания или исполняли трюки перед своими спутниками, на которые те делали ставки.

Но ничего из этого не могло изменить отношения к ним наводящих ужас гелугонов или молчаливых, бесстрастных ледяных волшебников. Но, в конце концов, хотя бы варвары и великаны ослабили бдительность.

Но, к сожалению, недостаточно для того, чтобы заключённым вернули их оружие. Уилл попытался исправить этот недостаток, своровав нечто, чего их тюремщики вряд ли хватятся… К примеру, один из ледяных великанов захватил с собой запасной наконечник для своего массивного копья. Тэган носил заострённый с двух сторон кусок железа, способный сгодиться, на худой конец, как кинжал, за голенищем ботинка.

— Я знаю, каково тебе, — пробормотал он.

— Я в порядке, — сказал Рэрун.

— Я понимаю, что тебе, должно быть, стыдно за свой народ.

— Это для меня внове: я был горд, что принадлежу к роду инугакалакурит. Но… но мой народ — мой брат! — предали нас.

— Не ты один был этим раздосадован. Но рискну предположить, твои соплеменники считали, что у них не было выбора. Подумай о Ледяных Когтях. Хотя мы с тобой через столь многое прошли, но даже я не могу смотреть на этих тварей без содрогания. Твоему народу пришлось сражаться с баатецу, драконами, магией Ираклии и смириться с захватом заложников. Я не готов простить их измену, но могу их понять.

Рэрун вздохнул.

— Быть может, та, кого я действительно должен ненавидеть, — это Снежная Королева. За то, что сломила их дух. И я ненавижу. Но тот, кто мне отвратителен больше всех — это я сам. Я обещал, что вы все будете в безопасности, но взамен привёл вас прямо в ловушку.

— Никто не мог предвидеть того, что случилось.

— Но я должен был. Я должен был почувствовать, что ледник изменился со времён моей молодости. Наверняка нашлось бы что-нибудь, что могло об этом свидетельствовать, будь я внимательнее. Следопыт знает, что подобные изменения оставляют после себя следы.

— Вздор. Всё это как было заброшенной глыбой льда, когда ты ушёл, так и осталось. Пока мы бы не оказались перед группой гелугонов, игравших в «спрячь вишенку», что могло насторожить тебя?

Уголки губ Рэруна, едва видные за косматой бородой, раздвинулись в улыбке.

— Что ж… может, и ничего. Всё. Пора прекратить заниматься самобичеванием и сосредоточиться на предстоящей работе.

— Вот это именно тот Рэрун, в честь которого мы произносим тосты, поднимая пенящиеся кружки, — ухмыльнулся Тэган. — Конечно, хорошо бы точно узнать, что это будет за работа. Стоит ли работать с Ираклией?

— Может быть. Кажется, что она и вправду хочет перейти дорогу Саммастеру. Но никогда не верь ей. Знаешь ли ты, что она пыталась превратить Павла в одного из своих ледяных слуг, даже не собираясь использовать его после? Трансформация привела бы к разрыву связи с Повелителем Утра, и стоила бы ему всей магии. Королева хотела сотворить такое с ним или просто ради забавы, или во имя своей богини — какая-никакая, но победа над её извечным противником Латандером.

— Веришь ты мне или нет, но я понял, что ей не достаёт душевности. Но, если она разделяет наше нежелание увидеть рехнувшихся драконов и наводнивших мир драколичей…

Тэган вдруг понял, что Рэрун его не слушает. Вместо этого дварф сосредоточенно смотрел вдаль. Его ноздри расширялись, как у гончей, берущей след.

— В чём дело? — спросил Тэган.

— Воздух становится теплее, — ответил Рэрун, — и я чувствую запах живых растений.

— На этих продуваемых свирепыми ветрами вершинах Ледника? Тут явно замешана магия.

— Я тоже так думаю. И это значит, что нам нужно бы поскорее решить насчет Ираклии: кажется, мы нашли источник бешенства.

Снежная Королева, должно быть, подумала о том же: она приказала остальным двигаться живее к горному пику. Вскоре Тэган и сам заметил, что становится теплее, а потом даже расстегнул верхнюю одежду. На смену снегу, льду, замёрзшей земле пришли мхи, травы и кустарники. Жители севера с удивлением и недоверием уставились на невиданную доселе фауну. Ледяные великаны, имеющие природную связь с холодом, усмехались или плевались.

Походило на то, что Ираклию одолевали схожие чувства. Но даже если и так, то стремление к новому было скрыто под маской отвращения:

— Чего вы ждёте? — крикнула она. — Разведчики, вперёд!

Ледяные Когти тут же исчезли, переместившись в пространстве, а через секунду вернулись к своей госпоже и начали доклад на скрипучем инфернальном языке.

— Прошу прощения, — сказал Тэган.

Желая увидеть то, что обнаружили дьяволы, авариэль расправил крылья и поднялся в воздух. Компанию ему составил Дживекс, который из-за быстро машущих серебристых крылышек напоминал мотылька. Чтобы иметь лучший обзор, друзья поднялись повыше. И то, что ждало их впереди, заставило Тэгана затаить дыхание. Вершина горы была полой, подобно чаше, а посреди переливался разноцветными огня замок, или — если описать более точно — город с маленькими стенами.

До этого авариэль видел эльфийский город только однажды, во сне, вызванном Амрой в Сером Лесу, а вместе с ним и давно исчезнувших обитателей, которые воздвигли то восхитительное место из живых деревьев. Тут же строители цитадели работали с гранитом и мрамором, но в обманчиво непрочных шпилях и зубчатых стенах, простых и, одновременно сложных в своей структуре, ощущались те же стиль и красота. Строители разделяли любовь лесных эльфов как к широким ровным бульварам, так и к садам. Поскольку никто за ними давно не ухаживал, на место лужайкам и клумбам пришли кустарники и сорные травы, с годами бурно разросшиеся. Осень начинала срывать с них листву и устилать ей пустые улицы.

— Проклятье, — выдохнул Тэган в адрес своих собратьев-авариэлей. — Только посмотрите, какое великолепие способны создать эльфы. Но не мы.

Дживекс закружился вокруг него.

— Пойдём! — сказал волшебный дракончик. — Чего ты ждёшь? Давай найдём источник проклятия и покончим с ним.

Во время обыска цитадели, пробиваясь через сломанные двери, обшаривая пыльные, отзывающиеся эхом комнаты, взбираясь по винтовым лестницам в сторожевые башни и на ощупь пробираясь в тёмные подвалы, Дорн держался рядом с Карой. Как они уже усвоили, Саммастер оставил в важных для него местах много ловушек: казалось очевидным, что под конец лич припас что-то особенное.

Дорну хотелось бы, чтобы бард могла принять форму дракона, так как сейчас она была такой же уязвимой, как и любая другая женщина. Но полуголем понимал, как мудро было скрывать её настоящую суть от самой Ираклии и её слуг, в том числе и идущих вслед за ними брюхастых, с обвисшей грудью, синеволосых великанш, якобы приставленных «для помощи» им.