Возвращение

Она пошла навстречу племяннику по истерзанной земле. Дреглот прокладывал себе путь к равнине между пауков. Он весь был в крови. Между зубов все еще торчали ошметки шкур юголотов. Его собственное тело, покрытое бесчисленными ссадинами, порезами и кровавыми ранами, выглядело таким же изуродованным и разбитым, как окрестные равнины. От одной из его меньших рук остался лишь окровавленный обрубок. Приблизившись, дреглот замедлил шаг, очевидно удивленный, что видит ее.

Он вопросительно прищурился, посмотрел ей за спину, на город, на обитель.

— Я знал это, — сказал он, ухмыльнувшись как последний идиот. — Это была она.

Плеть обожгла его шкуру, и он развернулся к верховной жрице, замахнувшись. Ее ледяной взгляд остановил его.

— Ты не более чем удачливый дурак, — произнесла Квентл сипло от сдерживаемой ярости. — Ллос возродилась, и теперь все будет так, как было прежде. Ты ответишь перед Домом Бэнр.

Змеи плетки высунули язычки и зашипели.

Джеггред нерешительно уставился на жрицу.

— Непослушание будет жестоко наказано, мужчина, — добавила она.

Джеггред облизнул губы, склонил голову и преклонил колено:

— Да, госпожа.

Квентл улыбнулась. То, что она запугала Джеггреда, принесло ей небольшое удовлетворение, но этого было недостаточно. Она смотрела на макушку головы дреглота, размышляя. Она еще не утолила свой гнев.

Жрица вознесла молитву и сотворила заклинание, которое придало ее руке силу, способную убить почти любого.

Джеггред услышал ее и поднял настороженный взгляд. Квентл улыбнулась ему.

— Ты хорошо служил Паучьей Королеве, племянник, — сказала она и потянулась потрепать его по гриве.

Джеггред заметно расслабился.

Улыбка Квентл угасла. Она ухватила дреглота за жесткую гриву и выплеснула на него всю ненависть, весь гнев, всю силу своего заклинания.

Все это обрушилось на Джеггреда, словно булава гиганта. Кости его изогнулись и сломались, кожа лопнула, кровь брызнула из глаз, ушей, рта. Он упал на землю и с ревом забился в агонии.

— Но ты плохо служил мне, — сказала верховная жрица.

Она взмахнула плетью, чтобы добить дреглота, но заколебалась.

Ей пришла в голову мысль получше.

Полудемон, цепляясь когтями, сумел подняться на ноги. Из его бесчисленных ран струилась кровь.

— Она убьет тебя за это! — прорычал он и сплюнул кровь. — Я убью тебя.

Квентл не поняла, имел ли он в виду Триль или Данифай, но в любом случае на это оставалось только улыбнуться. Джеггред ничего не понял.

— Ты сослужил свою службу, — бросила она в его окровавленное лицо. — И ты всего лишь мужчина.

Вокруг них начали собираться пауки, наверное, привлеченные запахом крови Джеггреда.

Квентл взглянула в его красные глаза и добавила:

— Прощай, племянник. Ты — моя первая жертва для возрожденной Паучьей Королевы.

С этими словами она сжала в руке священный символ и вознесла молитву возродившейся богине. Магия закружилась вокруг нее, магия, которая вернет ее в Мензоберранзан.

Ей было что рассказать своей Верховной Матери.

За миг до того, как заклинание унесло ее из Паутины Демонов, она увидела, как тысячи пауков облепили тело Джеггреда и приступили к трапезе.

Услышав вопли дреглота, Квентл улыбнулась.

ЭПИЛОГ

Невидимая, Алиисза воззвала к магическому наследию, дарованному ей текущей в ней кровью демона, и в одно мгновение перенеслась на Равнины Пылающих Душ, на Дно Дьявольской Паутины Ллос.

Она очутилась на израненной, покрытой кратерами земле, посреди луж с едкой жидкостью, курящихся дымом фумарол и облаков зеленого пара. Алиисзе, защищенной кровью демона, все это не могло причинить вреда. Она была на равнине одна.

Позади нее уходила в бездонную бездну и в бесконечность Вечная Паутина Ллос. По ее нитям полз город Паучьей Королевы, увенчанный пирамидальным храмом. То же делали и пауки, которых тут было больше, чем демонов в Абиссе.

Впереди высились горы с остроконечными вершинами, выше которых Алиисза еще не видела. По ним тоже ползали пауки. Алиисза не понимала, что Ллос находит в пауках. На взгляд алю, это были отвратительные существа, страшные как смерть.

Она еще не знала точно, что здесь произошло. Знала только, что Ллос возродилась, став еще сильнее прежнего.

И что Фарон Миззрим мертв.

Это знание порождало в ней странное ощущение, немножко похожее на то, какое она испытывала, не поев несколько дней. У нее сосало под ложечкой и подкашивались ноги. Она испытывала чувство потери или, по меньшей мере, упущенной возможности. Ей будет не хватать дружеского общения с Фароном, его остроумия. «И я всего лишь один раз переспала с ним», — подумала демоница, недовольно надув губки, хотя и полагала, что это все же лучше, чем ничего.

Вокруг нее все говорило о великой битве, Отрубленные конечности, сломанные оружейные древки, пробитые доспехи, смятые шлемы, истоптанная земля. Благодаря прорицанию она знала, что Фарон погиб здесь, сражаясь против Интракиса и его смешного отряда Черного Рога. Она пнула ногой шлем никалота, и тот, вращаясь, полетел в ближайшую дымящуюся лужу.

Хотя алю и была невидимой, она чувствовала, что город смотрит на нее, что он притаился, как это делают пауки, и следит за нею, выжидая какого-нибудь признака слабости. Она поняла, что бредет по равнине медленно, словно движется по паутине и старается делать это как можно осторожнее, чтобы порожденная ее шагами дрожь не разбудила паука.

«Чего не сделаешь ради страсти», — подумала она и улыбнулась сквозь тревогу.

В тени города Ллос, одна посреди Равнин Пылающих Душ, Алиисза методично осматривала поле боя. Время от времени она использовала заклинания, но в основном полагалась на зрение и способность видеть магические предметы.

Ей на глаза попалось несколько магических мелочей, оставшихся после сражения, но ничего интересного для нее, пока…

Здесь.

Не осталось почти ничего. Его одежда была изодрана в клочья. Его тело, даже кости исчезли, поглощенные каким-нибудь бешеным юголотом или пауками — полчищами пауков или и тем и другим.

Но кое-что все же уцелело. Алиисза нагнулась, подняла это и поднесла к лицу.

Оторванный палец Фарона остался неповрежденным, и на нем по-прежнему сияло кольцо Магика, и свет его отразился в глазах Алиисзы. Некоторое время она глядела на этот палец, на его гладкую кожу, наманикюренный ноготь. Она размышляла о том, каково было бы снова ощутить прикосновения этих пальцев к своему телу.

Смеясь, алю опустила палец вместе с кольцом в карман.

— Ну вот, дорогой, — сказала она в пространство, — похоже, мне, несмотря ни на что, все же достался кусочек тебя. Надо будет подумать, что с ним делать.

С этими словами она телепортировалась прочь.

Вейлас Хьюн припал к земле недалеко от вершины великолепной естественной лестницы, поднимающейся со дна Мензоберранзанской пещеры к Брешской крепости. На ступенях ее сверкали магические ловушки и защита, а наверху стояли два стражника из Мили-Магтира.

Вейлас обошел ловушки стороной, и стражники его не увидели. Укрывшись среди теней, он смотрел на лежащий внизу Мензоберранзан.

Город почти вернулся к нормальной жизни.

Позади него, в Брешской крепости, трудились рабы, устраняя повреждения, нанесенные Магику и Арак-Ти-нилиту дергарскими бомбами, сжигающими камни. Многие из рабов были дергары, бывшие воины, которых мензоберранзанцы не убили, а взяли в плен.

На другой стороне пещеры высился Ку'илларз'орл во всем великолепии своих магических огней. Он выглядел точно так же, каким был на протяжении веков. Вейлас хорошо представлял, какая грызня начнется теперь, когда Дом Аграч-Дирр изгнан из Верховного Совета, между младшими Домами за то, чтобы занять место Дирр в иерархии.

«Жизнь действительно входит в нормальную колею», — подумал он.

Мясники, продавцы специй, торговцы наркотиками и прочие торгаши заполнили палатки и ларьки на восстановленном Базааре. По улицам Мензоберранзана ползли вьючные ящеры и груженые повозки.