Страница 3 из 34
2
Считается, что первые газеты появились аж четыреста лет тому назад. Где-то в Германии, то ли в 1609-м, то ли в 1612-м. При этом само слово «газета» — итальянского происхождения и означает мелкую монетку, за которую можно было прикупить себе листок с новостями.
Идея печатать на бумаге всякие интересности и потом за деньги продавать их желающим выглядела неплохо уже тогда. Правда, для этого необходимы были несколько условий. И прежде всего стоило подумать, кто именно станет твоим покупателем? Пытаться втереть прессу людям, которые не умеют читать, — затея бессмысленная. Именно по этой причине до начала XX века в России количество печатных изданий было каким-то совсем уж стыдным. Да и в куда более грамотных протестантских странах Европы тех, кто готов был тратить деньги на журналы или книжки, поначалу было немного.
Впрочем, постепенно все наладилось. Лет через сто собственная газета, а то и журнал имелись уже в каждом худо-бедно приличном городке Европы, включая Петербург. Зажиточные граждане привыкли, что почитать чего-нибудь этакое после обеда — такой же непременный элемент приличной жизни, как и сам обед. А уж там, где появился спрос, как было не появиться предложению?
Тогдашняя пресса мало напоминала то, что под этим словом подразумевается сегодня. В наше время газеты публикуют в основном последние известия: то, о чем вчера говорили по телевизору. Но в позапрошлом столетии даже из Берлина в Париж почта шла больше двух недель. Так что ни о каких свежих новостях речь идти не могла: пресса публиковала просто всяческие интересные истории. Отчеты о публичных казнях с присовокуплением рассказа о том, за что казненному снесли голову. Леденящие кровь рассказы о дальних странах и шокирующих обычаях туземцев. Критику новейших философических доктрин. Просто выдуманные байки. Главное, чтобы читателю было над чем скоротать вечерок.
Первые шаги журналистики здорово напоминали первые шаги Интернета. Сперва это тоже было смешное развлечение для кучки чудаков, которое тоже быстро превратилось в очень серьезный бизнес. В Англии одним из первых издателей стал Даниель Дефо. Он основал журнал, который назывался «Еженедельное Ревю», и в погоне за читателями чего только там не публиковал. В каждом номере можно было найти интересные версии реально приключившихся историй: то рассказ о знаменитой лондонской проститутке Молли Флендерс, то байку о моряке, который несколько лет провел один на необитаемом острове. Для самого Дефо эти репортажи были не более, чем смешным и необременительным способом заработать на жизнь. Ну и развлечь читателя. И только со временем выяснилось, что «Молль Флендерс» и «Робинзон Крузо» — самая что ни на есть классика английской литературы.
В журналах работали и все остальные монстры классической литературы. Просто потому, что в те годы им было больше негде работать. Изобретатели современного романа Стендаль, Вальтер Скотт или Бальзак по нормам своего времени считались не более, чем журналистами. Основанные на реальных событиях рассказы Эдгара По или романы Федора Достоевского расценивались почти как газетные репортажи. Хотя вряд ли кто-нибудь станет спорить с тем, что это были, конечно, очень толковые журналисты и очень-очень хорошие газетные репортажи.
Больше всего образованных и состоятельных людей в те годы жило в двух европейских столицах — Лондоне и Париже. Эти люди привыкли к чтению и имели достаточно средств, чтобы оплачивать это свое желание. Странно ли, что именно Париж и Лондон очень быстро превратились в литературные столицы мира?
Современники писали, что в Англии власть прессы сопоставима с властью парламента и куда весомее власти короля. Одна-единственная заметка в журнале могла сделать человека звездой или, наоборот, навсегда утопить. После того как журнал The Quarterly Review опубликовал отрицательную рецензию на новое произведение поэта Китса, тот просто взял и повесился. Во Франции хорошей передовицы было достаточно для начала новой революции, а уж правительства журнальные издатели меняли и просто играючи.
Пресса постепенно менялась, и мир менялся вслед за ней. Именно от издателей журналов очень быстро стало зависеть, что именно станут думать их читатели. Как одеваться, что покупать и что не покупать, как себя вести, что считать неприличным, а что — само собой разумеющимся. Кого любить и кого ненавидеть. Как жить. Очень скоро именно издатели журналов стали смещать и назначать правительства, развязывать войны и вообще решать, как будет выглядеть мир, в котором все мы живем.
3
Самым известным издателем журналов того времени стал француз, которого звали Эмиль де Жирарден. Он родился в 1806-м. Папа Эмиля был аристократом и генералом, а мама всего лишь прачкой. Брак их зарегистрирован не был. К судьбе незаконного сына папа-генерал не проявлял ни малейшего интереса. Эмиль вырос в нищете и с самого детства усвоил правило: бей первым и так, чтобы соперник точно не смог подняться. А если будешь миндальничать, то соперник ударит уже тебя и подняться не сможешь уже ты.
Первое, что он сделал, повзрослев, это написал роман, основанный на реальных событиях его биографии. Сюжет прост: прекрасный юноша страдает от невнимания к нему со стороны бездушного генерала-отца. После чего, прихватив один экземплярчик, Эмиль пришел в гости к папаше и задал вопрос в лоб: хочет ли тот, чтобы в сиквеле публика узнала подлинное имя этого мерзкого эгоиста? Он ведь может написать такое, что Жирардену-старшему никто после этого и руки не подаст.
Побледневший генерал сдался и выполнил все условия: признал Эмиля как своего сына, дал ему разрешение носить свою фамилию и даже согласился выплатить кое-какие алименты. Хлопнув дверью и не попрощавшись, Эмиль, получивший право носить фамилию Жирарден, ушел и дальше всю жизнь использовал тот же самый трюк. Тот, кто не желал читать о себе неприятное, должен был платить.
Первым его издательским проектом в 1836-м стал журнал мод. Назывался он незамысловато: «Ля Мод». Это было первое чисто «женское» издание в мире, и успех был оглушительным. Жирарден первым придумал публиковать в журнале не только картинки с модными силуэтами, но и разбавлять все это светской хроникой. Идея состояла в том, что, купив «Ля Мод», любая Золушка сможет на полчасика ощутить себя принцессой. «Бабки» сыпались в кассу, будто золотой дождь.
Разобравшись с женщинами, Эмиль стал прикидывать, как бы похожим образом прибрать к рукам и их мужей. Через четыре года после «Ля Мод» он основал мужское издание «Журнал полезных сведений». Подписка на издание стоила четыре франка в год. Это было не очень дорого, и вскоре Жирарден получил переводы от ста тридцати тысяч подписчиков.
Больше полумиллиона франков на продаже копеечного журнальчика! — те, кто следил за успехами Жирардена, хватались за голову и не могли понять, как у него это получается. Спустя два года Эмиль запускает новый проект: «Новый иллюстрированный журнал». Его подписка стоила уже франк и пятьдесят сантимов. Одновременно стартует журнал для молодежи и толстый литературный «Французский альманах». На каждое из изданий подписалось почти по миллиону человек. Это был триумф, поверить в реальность которого было почти невозможно.
Во все времена первое, чем должны были заняться деятели культуры, это отыскать спонсора. Того, кто станет оплачивать их произведения. Варяжские скальды пели конунгам хвалебные песни, и те щедрой рукой отсыпали им золото прямо в шлемы. Титаны Возрождения расписывали королевские или герцогские дворцы, а обитатели дворцов довольно цыкали зубом и взамен обеспечивали титанам прожиточный минимум. Чтобы появился такой шедевр, как росписи Сикстинской капеллы, сперва Римский папа Юлий II должен был несколько лет подряд за свой счет кормить художника Микеланджело, а миф о вольном художнике, творящем просто ради любви к высокому искусству, к сожалению, во все времена оставался всего лишь мифом.