Страница 6 из 35
В стране появились бандиты, миллионеры, проститутки, игроки на бирже, наемные убийцы, торговцы кокаином и звезды шоу-бизнеса. Кто– то владел собственными яхтами. Кто – то проводил вечера в казино. Одна из газет опубликовала фото человека, повешенного прямо в центре Москвы на фонарном столбе. Под столбом с открытыми ртами застыли прохожие. Другая газета уверяла, что только на карманные расходы у богача Владимира Гусинского в месяц уходит миллион долларов США.
Всего за пару лет после распада СССР в стране появилось огромное количество богатых, очень богатых и фантастически богатых людей. Выручка даже не очень большого казино в те годы составляла до миллиона долларов в месяц. Только-только открывшиеся московские найт-клабы были полны низеньких толстых мужчин, каждого из которых сопровождало по несколько двухметровых моделей. Эти люди носили наручные часы, цена которых превышала стоимость военного крейсера. Они могли заказать тележурналистам полнометражный документальный фильм о себе или распорядиться, чтобы к ним в сауну приехал спеть кто-нибудь из народных артистов республики.
Откуда они взялись и на чем сделали деньги, понятно не было. Казалось, будто дело в каком– то секрете. Эти странные люди его знают, а остальные – нет. Казалось, будто бизнес – это как волшебство: если ты знаешь правильное заклинание, то деньги можно делать на чем угодно. Но на самом деле это так только казалось.
2
Будущий банкир Михаил Фридман (седьмая строчка в списке журнала Forbes за 2011 год) родился на крайнем западе СССР, в украинском Львове. Он был поздним и любимым ребенком в очень приличной еврейской семье. Родители Михаила были военными инженерами. Его папа был даже удостоен Государственной премии: разработал что-то очень секретное для военной авиации. Некоторые газеты писали, будто семья Фридманов жила в том же дворе, что и семья Явлинских – родителей будущего главного экономиста горбачевского СССР.
Школу Михаил закончил всего с одной «четверкой». Он вообще был очень положительным ребенком. Единственное, что могло насторожить советских учителей, – Фридман очень рано полюбил рок-н-ролл. По слухам, еще дома, во Львове, он собрал свой первый вокально-инструментальный ансамбль. Правда, фронтмена из полного подростка не вышло: в ансамбле Михаил играл не на гитаре, а на электрооргане.
После школы Фридман поехал в Москву поступать в вуз, однако не прошел по конкурсу. Через год он повторил попытку, но опять неудачно. Тогда, решив не мучиться, Михаил сдал документы в простенький Институт стали и сплавов (МИСиС). Во-первых, там был меньше конкурс, а во-вторых, в этом институте уже учился его двоюродный брат.
Как оказалось, МИСиС – это было тоже неплохо. Для такого человека, как Фридман, – даже очень неплохо. В общежитии его соседом по комнате был Михаил Грушевский – довольно известный сегодня пародист. В институте была сильная команда КВН, и Фридману это нравилось. В интервью газете «КоммерсантЪ» он рассказывал о своей студенческой молодости:
– Я занимался билетами на лучшие спектакли. Помните, как это было? Студенты с вечера занимают очередь у театральных касс, а утром подходит толпа из того же вуза и становится к своим в начало очереди.
– Вы тоже стояли в очереди всю ночь?
– Нет! Я координировал. По средам проводил совещания, определял, ставил задачи. Смешно, но я и сейчас заседания провожу по средам – знаете, с тех пор вошло в привычку.
– А как те билеты делили?
– Одну пару билетов получал тот, кто стоял в очереди, а другая причиталась мне.
– Вы билеты перепродавали?
– Как можно! Нет, конечно. Деньги я зарабатывал иначе – работая грузчиком в магазине. Там кроме денег еще и продукты всегда под рукой… А билеты менялись – на подписки, на талоны, которые, в свою очередь, менялись на грузинское вино из дегустационного зала ВДНХ, ну и так далее.
Ну а когда в конце 1980-х появилась возможность заниматься легальным бизнесом. Фридман не стал упускать и этот шанс.
В столице Фридман расцвел. Воистину Москва была его городом! Он купил себе ультрамодные брюки Levi's 505. Завел знакомства со столичными модниками и меломанами. А к третьему курсу даже открыл в общежитии своего института клуб «Земляничная поляна». Вернее, это еще не было настоящим найт-клабом, – но только потому, что создать официальный найт-клаб в СССР было нереально. В остальном «Поляна» стала вполне себе модным местом. Там проводились дискотеки, выступали барды и можно было культурно познакомиться с девушкой.
Ну а когда в конце 1980-х появилась возможность заниматься легальным бизнесом. Фридман не стал упускать и этот шанс.
3
В Советском Союзе никакого бизнеса не было. Первые «новые русские» стали понемногу появляться только в 1988–1989 годах. У тех, кто собирался разбогатеть, было на тот момент три пути.
Во-первых, в стране появились кооперативы. В мае 1988 года был принят закон «О кооперации». Теперь желающие могли вполне официально заниматься тем, за что раньше сажали в тюрьму, – шить поддельные джинсы и кожаные куртки, за деньги показывать эротические фильмы или строить клиентам дачи.
Уже через полтора года в кооперативах работало больше миллиона человек. По всей стране создавались кооперативные лавочки и открывались кооперативные ателье. При этом действительно с нуля создано было всего несколько фирм. Потому что в основном-то «кооператорами» стали называться те, кто раньше занимался тем же самым, но подпольно. В советские времена этих людей называли «цеховиками» или «теневой экономикой». Прежде их отлавливали и надолго сажали. Теперь времена пошли менее кровожадные, и бывшим подпольщикам государство дозволило свой бизнес легализовать.
Кооперативы были на виду. Многим казалось, будто из них и вырастут русские бизнес-империи. Именно в кооперативах начинали многие будущие миллионеры. У Романа Абрамовича была небольшая фирма по изготовлению мягкой игрушки. Михаил Прохоров «варил» джинсы. Владимир Гусинский занимался частным извозом. Но тут была большая проблема. Можно, конечно, разбогатеть и на мягких игрушках или на джинсах stone-wash – другой вопрос, сколько это займет времени?
Поэтому куда интереснее был путь номер два. Одновременно с кооперативами были разрешены новые формы собственности – аренда и совместные предприятия. Это означало, что заводы и фабрики больше не должны быть обязательно государственными. Рабочие какого-нибудь завода теперь могли сами распоряжаться тем, что производят. И даже сбывать часть продукции за границу.
Это было уже лучше, чем строчить джинсы. Разумеется, никакой продукцией никакие рабочие распоряжаться не стали. Зато, пользуясь этим законом, директор мог взять да и продать на Запад выделенную ему государством солярку. Или под видом лома цветных металлов вывезти за границу все стоящие у него на заводе станки. В 1989 году фирма «Ант» пыталась продать на металлолом даже партию новеньких танков.
Бизнес стоило делать там, где были деньги. У жителей агонизирующего СССР каких-то особенных денег тогда не было. Деньги были либо за границей, либо у государства. Именно на торговле с заграницей начали коваться действительно большие состояния. Первый русский миллионер Артем Тарасов тысячами тонн гнал на Запад мазут. Стартовый бизнес нынешнего мультимиллиардера Виктора Вексельберга состоял в том, что он по $300 за тонну покупал списанные медные кабели и продавал их в Европе по $2300. Миллион долларов Вексельберг скопил еще при Советском Союзе.
Впрочем, все эти лазейки опомнившееся государство очень быстро прикрыло. И вообще, серьезные деньги тогда зарабатывались не здесь. По-настоящему золотым дном в конце 1980-х стал третий путь – так называемый «комсомольский бизнес». Двадцать лет назад о нем мало говорили. А сегодня об этой штуке и вообще почти никто не вспоминает. Но самые главные новые русские капиталы были созданы именно тут.