Мечников

Илья внимательно слушал Щелкова. После некоторого молчания он сказал:

— Вы правы, Иван Петрович, в том, что старое нелегко уступает место новому. Многие из моих товарищей, и я в их числе, не пострадали за некоторые научные утверждения только потому, что среди наших учителей были настоящие, смелые люди, они помогали нам идти в ногу с передовой наукой. Я думаю, что Дарвина мало признавать — его надо утверждать. На этом пути работы хватит не одному поколению ученых. Вероятно, биология стоит накануне величайших открытий.

Илья делился своими мыслями со Щелковым:

— Меня больше всего поразило указание Дарвина на то, что известное всем сходство зародышей организмов, при большом различии взрослых особей, подтверждает эволюционную теорию. Мне кажется, что именно здесь я найду применение своим силам, тут есть о чем подумать и над чем поработать.

Эти откровенные, идущие от души слова Мечникова глубоко взволновали Щелкова.

«Надо помочь юноше найти свой путь в науке. Он выходит на хорошую и большую дорогу», — подумал Щелков, обнимая Илью.

Мечников не был обычным любознательным читателем и почитателем Дарвина. Он старался вникнуть в каждую строчку сочинения великого английского натуралиста, соглашался с той или другой идеей Дарвина, спорил с ним. Первое знакомство с книгой «Происхождение видов» закончилось тем, что Илья написал на это сочинение рецензию. И не только написал, но отослал ее в Петербург в редакцию журнала «Время».

Этот журнал издавался братьями Достоевскими. В нем печатались «Униженные и оскорбленные», «Записки из мертвого дома» и другие произведения Федора Михайловича Достоевского. В письме в редакцию журнала юноша из Харькова писал: «Прилагаю при сем свою статью о современной теории видов, я тем самым предъявляю полнейшее желание видеть ее напечатанною на страницах журнала „Время“, если она будет признана достойной этого. Кроме того, покорнейше прошу редакцию уведомить меня о судьбе моей статьи.

Ил. Мечников».

Свою статью Мечников послал в столицу 3 февраля 1863 года, но она не была напечатана. Журнал «Время» был закрыт за публикацию статьи о положении в Польше. Достоевские вскоре добились возобновления выхода журнала под другим названием — «Эпоха»; статьи Мечникова не было и в нем.

В статье студента Мечникова теория Дарвина подвергалась рассмотрению с самых различных ее сторон. Нет необходимости здесь приводить все замечания и мысли Мечникова по поводу эволюционной теории. Но нельзя не осветить один из множества примеров зрелости научного мышления юного естествоиспытателя из Харьковского университета.

Мальтус, этот лжеученый из поповской братии, утверждал: человечество удваивается через каждые двадцать пять лет и возрастает численно в геометрической прогрессии (1, 2, 4, 8, 16, 32 и т. д.). Средства же пропитания человеческого рода увеличиваются в арифметической прогрессии (1, 2, 3, 4, 5 и т. д.). Отсюда мрачный прогноз — голод неизбежен, люди размножаются быстрее, чем растет производство продуктов питания. Дарвин распространяет «закон Мальтуса», который не имеет никаких оснований и в отношении человечества, на всю живую природу.

Юный Мечников не согласен с Дарвиным: «Дарвин сильно ошибается, считая свое учение распространением Мальтусова закона на животное и растительное царства…» Студент, неоперившийся птенец в науке, раскрывает глубочайший смысл одной из сторон теории Дарвина, он пишет в своей нигде не напечатанной рецензии: «Мы… склонны думать, что стремление к быстрому размножению является следствием борьбы за существование, а не причиною ее, как полагает автор разбираемой нами книги… Живые организмы, стремясь сохранить себя на Земле, производят возможно большее число себе подобных, — утверждал Мечников. — Быстрое размножение — это выработанный и испытанный прием организмов в борьбе за существование. Речь идет не о борьбе с себе подобными, а о выживаемости в тяжелых условиях внешней среды — погибают многие в этой борьбе, но число берет свое, многие выживают и совершенствуются, эволюционируют».

Илья Ильич возражал и против другого положения в теории Дарвина, состоящего в том, что борьба за существование совершается с тем большей силой, чем ближе стоят борющиеся организмы друг к другу в эволюционной цепи.

Дарвин пишет в своей книге: «Самая сильная борьба есть та, которая совершается между неделимыми одного вида, обитающих в одной и той же местности, употребляющих одну и ту же пищу и подверженных одним и тем же опасностям». Мечников восклицает в этой связи:

«Это мнение совершенно несправедливо, во-первых, потому, что и пища (организмы) размножается в такой же точно степени, как и употребляющие ее организмы, которые сами, в свою очередь, служат пищей другим существам. Во-вторых, это мнение не справедливо еще и потому, что, как всякому известно, общие опасности и препятствия не возбуждают борьбы между неделимыми, подверженными этим бедствиям, а, напротив, заставляют их соединиться вместе, в одно общество, для того чтобы совокупными, более надежными силами дать отпор представившимся препятствиям… Сходство организмов известных существ, наоборот, обусловливает отсутствие между ними борьбы…»

Возражая еще в ранней молодости против отдельных серьезных ошибочных взглядов Дарвина, Мечников до конца своей жизни оставался самым горячим сторонником дарвинизма, знаменитым продолжателем этого учения, воинствующим дарвинистом.

Советы и помощь профессора Щелкова, к которому Илья относился с неизменным уважением, помогли ему взять правильную ориентацию в науке и прочно утвердиться на избранном пути. Но в разработке научных проблем Мечников и в этот ранний период проявил полную самостоятельность.

Хотя лекции в университете Илья посещал нерегулярно, однако в конце первого учебного года он получил прекрасные оценки по всем предметам. Все это радовало Щелкова и родных. Но вскоре случилось нечто непонятное для всех.

Илья Мечников уходит из университета

В один из осенних дней 1863 года в университетской канцелярии появился студент Мечников с прошением на имя ректора.

«Имея необходимость по домашним обстоятельствам уволиться из здешнего университета, — писал Мечников, — имею честь просить ваше превосходительство сделать зависящее от вас распоряжение о выдаче мне документов. 1863 года, сентябрь 22 числа»[7].

В кабинете ректора говорят о Мечникове. Ректор спрашивает Щелкова, что представляет собой этот студент. На столе лежит прошение. Щелков разводит руками:

— Я ничего не понимаю! Мечников — лучший студент на курсе. Он, бесспорно, талантлив. Для такого человека уходить из университета равносильно самоубийству. Ничего не понимаю! Надо вызвать его и переговорить с ним лично.

Мечникова вызывают к ректору, но он настаивает на своей просьбе. На заявлении появляется резолюция ректора университета Кочетова: «Выдать документы и исключить просителя».

Так, по собственному желанию, Илья очутился за стенами университета. Надо было иметь очень сильную волю, чтобы оставить обычную дорогу к достижению высшего образования ради каких-то неизведанных и никому не понятных планов. К Илье приходили товарищи-студенты, приходил Щелков, но никто не добился от упрямого юноши внятного объяснения его поступка. Даже родные не понимали, что творится с Ильей, что он собирается делать.

Комната его заперта. Он никого к себе не допускал. Два раза в день дверь открывалась, Эмилия Львовна вносила сыну пищу. Все было завалено книгами. Юноша сидел за столом и, не отрываясь, читал без конца. Огонь в его комнате горел и по ночам. Все бледнее становилось его лицо, все глубже вваливались глаза. Было очевидно, что Мечников работает до изнурения. Эмилия Львовна осторожно пыталась советовать Илье немного отдохнуть. Но сын, улыбаясь, брал руку матери и, целуя, говорил:

— Не волнуйся, мамочка, так надо. Сейчас не время для отдыха.

7

«Архивные материалы Харьковской губернии». Дело № 10, лист 332.