Орджоникидзе

Сейчас доменщики дали слово, что в ближайшие месяцы догонят американцев. Начнут работать по их нормам — тонна чугуна с каждого кубического метра полезного объема печи.[104] Серго, по-моему, давно ждет этого обязательства. В таких случаях он никогда не высказывает своего нетерпения. О нем часто говорят: "горячий, вспыльчивый". А как он умеет ждать! И сколько ему приходится терпеть!

Иосиф Шейнман:

"Нежная и настойчивая воля воспитателя была проявлена товарищем Серго при выборе путей и методов выращивания молодых кадров. Так заботливый отец направляет жизнь своего любимого сына, подчас, вопреки его желанию. Отец вполне уверен, что через некоторое время сын будет только благодарен ему.

Как-то на даче Серго спросил меня, какого я мнения о назначении молодых инженеров директорами. Я ответил сдержанно, ссылаясь на то, что у директора много неинженерских обязанностей (жилища, ОРС, распределение хлебных карточек и т. д.). Серго стал энергично возражать:

— У меня есть опыт. Завенягина назначил директором Магнитогорского завода — и дело пошло значительно лучше. Тевосян целый трест "Спецсталь" поднимает.

Мне стало ясно, что это не случайный вопрос, что тут принципиальная. линия на выдвижение молодежи. Серго жадно расспрашивал о людях Волжского тракторного завода, где я тогда работал, в частности о молодых инженерах Меламеде и Дюфуре. Оба они вскоре были поставлены во главе крупнейших заводов.

Прекрасно зная не только директоров, но и рядовых инженеров, многих мастеров и рабочих-новаторов, Орджоникидзе все время следит за каждым из них и так выковывает армию победителей.

Он добивается, чтобы и мы, директора, всесторонне изучали людей, чтобы мы знали не только, как они работают. Однажды Серго меня расспрашивал даже, как одеваются жены наших инженеров, и остался недоволен моими скудными наблюдениями на этот счет.

Молодежь пользуется особой симпатией Серго, но он чуток и внимателен также к старым специалистам. Он не устает разоблачать вредную кичливость и зазнайство, неоднократно напоминает о необходимости учиться молодежи у старых инженеров. В Сталинграде была целая плеяда "стариков", которыми Орджоникидзе лично все время занимался, помогая им встать на правильный путь: Макаровский, Скворцов, Свицин, Машевский и др. И в Ворошиловграде на паровозном есть такая группа старых инженеров, которая ощущает постоянное внимание наркома. Они платят ему большой любовью. Характерно, что сказал мне в минуту откровения старый специалист, один из крупнейших паровозостроителей, Тахтаулов:

— Какого огромного таланта и чувств этот человек! Не только я — жена моя потрясена его сердечным отношением".

Евгений Коваленко:

"С 1932 года я работаю на "Красном Октябре". Был сталеваром, сейчас мастер. Собрались большой группой — приехали в Москву.

В Наркомтяжпроме узнал о болезни Серго. Я сказал, что очень жалею, хотел повидаться. С 1919 года не пришлось встретиться. Помощник наркома посоветовал:

— Товарищ Орджоникидзе болен, но вы напишите ему записку, я у него сегодня буду и передам.

Письмецо я написал. Вечером отправился на вокзал. Только вошел, слышу, радио объявляет:

"Внимание, внимание! Отъезжающему мастеру Коваленко с завода "Красный Октябрь" по приказанию народного комиссара Орджоникидзе возвратиться обратно и завтра в десять часов утра явиться в наркомат".

Я направился к выходу с вокзала, там меня подстерег помощник Серго. Он отвез меня на приготовленную квартиру на автозаводе.

В шесть часов утра уже не спится.

В восемь часов позвонил товарищ Лихачев.[106]

— Евгений Тимофеевич, собирайтесь!

Вскоре мы были в приемной Серго, Там застали И.Ф. Тевосяна. Только поздоровались, открывается дверь рабочего кабинета наркома. В дверях Серго. Быстро подходит ко мне. Положил руку на плечо:

— Ну, здравствуй, Коваленко. У нас на Кавказе говорят: "Приход гостя к счастью".

Три часа беседовали. Не заметили, как оно пробежало, время!"

Иван Пащенко, мастер "золотые руки":

"Где я только не был в своей жизни! На американских заводах работал более 25 лет… А сам-то я украинец, в Америку попал, когда мы пропадали с голоду. Девятнадцать лет мне всего было.

В 1930 году я покинул Америку и приехал домой в СССР, прямо на СТЗ. Назначили меня в литейный цех начальником земледельческого отделения. В цехе царил хаос. Кругом грязь и беспорядок. Специалистов много, а цех работает плохо. Чтобы навести порядок в отделении, мы решили организовать у себя субботник. Пришли все, работаем.

Вдруг в отделение входит человек в военном костюме. Все бросили работу, бегут к нему навстречу. Я подумал: "Почему какой-то военный отвлекает нас от дела?" Подошел и говорю:

— Товарищ, видите, у нас дело, а вы отвлекаете нас от работы.

Когда я это сказал, рабочие на меня удивленно посмотрели и начали о чем-то между собой шептаться.

Человек в военном вежливо попросил всех разойтись и сам пошел в другое отделение. Тут мне сказали, что это председатель ВСНХ Орджоникидзе.

Я очень беспокоился, вот, думаю, достанется мне от него, что плохо встретил такого большого босса.

На следующий день Орджоникидзе опять пришел в литейный цех. Я волновался. Ну как подойти к нему? Но когда я увидел его ободряющую улыбку, у меня прошла робость. Я подошел к нему, говорю:

— Вы меня простите, что я вчера так плохо принял вас.

Орджоникидзе улыбнулся.

— Ничего, ничего. Это хорошо, что у вас дисциплина. — И добавил: — Если бы все хорошо работали, у нас бы давно двинулись дела".

Леван Макарьянц, в то время рабочий Волжского тракторного завода:

"Орджоникидзе пришел в столовую кузнечного цеха и обратился к первому сидящему рабочему:

— Как кормят?

Рабочий вынул из кармана деревянную полусломанную ложку, протянул председателю ВСНХ.

— Сам попробуй!

Орджоникидзе стал есть из его тарелки. Суп оказался действительно таким, как его охарактеризовал рабочий: вода с сеном. Орджоникидзе дальше спросил, почему кушают баланду сломанными ложками. Рабочий сердито ответил:

— Ложек не дают, приходится приносить свои, а их негде достать…

В летнем клубе, где должен был выступать Орджоникидзе, народу набилось до отказа. Двери в клуб сломали. Сотни людей все-таки не попали в помещение. Вечер был без оркестра, без всякого торжества, обычного, когда приезжают большие люди.

В своем выступлении Орджоникидзе не обещал ничего необыкновенного. Он не говорил, подобно работникам Тракторостроя, о фантастических городах и о том, что через шесть месяцев у нас будет коммунизм…

Орджоникидзе говорил о трудностях, он не хотел ничего от нас скрывать. Настроение после его речи поднялось. Ребята почувствовали, что нужно относиться к жизни трезво".

Николай Федоровский, профессор:

"Серго, как никто, умел ободрить несправедливо обиженного. Помню мой первый разговор с ним. Производилась ревизия строительства нашего института. Ревизоры… нашли, что у нас допущено много излишеств… Я не соглашался с ними и доказывал, что мы строим крупное научное учреждение и должны строить его надолго, не делать его похожим на сарай.

Ревизоры все-таки настояли, чтобы мне был вынесен выговор. Этот выговор был опубликован. В тот же день слышу телефонный звонок:

104

Американцы за прошедшие тридцать лет так и не сумели пойти дальше этой нормы. Наши же доменщики превысили ее почти вдвое. С одного кубометра печи магнитогорцы давно берут около двух тонн чугуна. На все изменились мерки. Богатырским шагом страна приближается к уже отчетливо видным вершинам. Между XX и XXII съездами партии выработка электроэнергии, увеличилась на пятьдесят Днепрогэсов! Добыча нефти возросла так, как если бы за это время созданы были пять Баку! И это только за шесть неполных лет!

106

Осенью 1936 года по настоянию Серго было торжественно отмечено десятилетие работы Лихачева директором автозавода. Серго говорил о пути, пройденном "Ваней Лихачевым, который прекрасно ведет свое дело, который сумел из простого шофера превратиться в крупнейшего директора гигантского завода.

Я как-то недавно говорил, что мы разбаловались и ничему не удивляемся. Если товарищ Лихачев — директор огромного завода, завода, которому во всей Европе нет равного, то это говорит о том, что произошло в нашей стране, говорит о том, что человечество может ждать, когда красное знамя победы социализма будет не только на одной шестой части земного шара, а на всех шести частях земного шара!

В нашей стране мы сильны и богаты тем, что Лихачевым; имеем не одного, а десятки и сотни тысяч…".