Свердлов

Во время краткого перерыва слушатели окружили Свердлова, забрасывали его самыми разнообразными вопросами: как здоровье Ленина, совсем ли он поправился после ранения? Что происходит в Германии? Скоро ли там рухнет антинародная власть Вильгельма?

Свердлов не торопясь отвечал на все вопросы и сам спрашивал слушателей об их работе, как они устроены, достаточно ли питание.

Питание было плохое, но никто не жаловался… Люди, знавшие в прошлом тяжкий физический труд, жаждали знаний. Недостаток знаний они ощущали как недостаток боевого оружия.

Прозвучал звонок, все расселись по местам, лекция продолжалась. Вторая, центральная часть лекции Свердлова была посвящена анализу классовой сущности Советского государства, нового государственного аппарата, истории выработки Советской Конституции.

— Наше государство, — говорил Свердлов, — также является органом классового господства, органом господства одного класса над другим, с той разницей, что до сих пор угнетающими были классы, представлявшие собой незначительную часть всего населения, в то время как теперешнее государственное устройство предполагает господство огромного большинства над меньшинством: в этом заключается вся разница. В своих программах мы, коммунисты, везде говорим, что в конечном счете при осуществлении наших идеалов, при уничтожении капитализма, при социализме исчезнут антагонистические классы, исчезнет разделение общества на враждебные классы.

Может показаться некоторым противоречием, что мы, коммунисты, говорившие всегда, что для нас государство является органом, неизбежно долженствующим исчезнуть в процессе исторического развития, мы в то же время не только создаем известный аппарат государственной власти, но работаем по укреплению этих государственных органов.

Но это противоречие только кажущееся. Оно основано на том, что мы в настоящее время еще не считаем закрепленным тот исторический строй, к закреплению которого мы шли в течение долгого времени; мы не считаем, что борьба с буржуазией уже закончена; мы не считаем, что настал такой момент, когда все человечество представляет собой единую трудящуюся массу, не разделенную на группы и классы с разными интересами. И вот на такой период, на переходный период, мы считаем необходимым укрепление государственных органов, в интересах скорейшего достижения такого момента, когда сами эти органы станут ненужными, станут излишними.

Именно на этот переходный момент, когда еще не исчезли старые классы, нам надо создать такой крепкий государственный аппарат, который был бы приспособлен к более сильному и постоянному, планомерному подавлению сопротивления ранее господствующих классов, в целях полной их ликвидации, полного уничтожения какого бы то ни было господства за ними, в целях закрепления всего господства за классом, до сих пор в течение веков угнетавшимся. И только в тот момент, когда исчезнет какая-либо опасность для возвращения к старому государственному устройству, только в тот момент, когда мы сознаем, что наша победа обеспечена и упрочена, когда в рабочий класс уже вошло все население, все население стало трудящимся, в этот момент мы скажем: всякие государственные угнетательские аппараты стали излишними.

Яков Михайлович перешел далее к характеристике нового государственного аппарата, созданного Октябрьской революцией. Этот раздел лекции слушатели воспринимали как нечто близкое, свое — ведь речь шла об их работе, о деле, которому они отдавали жизнь, все силы, — о строительстве нового государственного аппарата. Свердлов раскрыл принципиальные особенности этого аппарата, критически оценил ошибки и недостатки в его деятельности.

— Весь наш государственный аппарат, — говорил он, — построен на признании верховных интересов трудящихся масс, этого большинства населения, мы строим свои государственные органы таким образом, чтобы это большинство получило более полную возможность для своего постоянного развития. Целью такого аппарата, такого государства всегда стояли слова: свобода, равенство, братство; создавая паше государственное устройство, мы исходили из этих принципов. Если нам приходилось в процессе своего строительства сплошь да рядом делать те или иные ошибки, это объяснялось исключительно тем, что наш класс, класс до сих пор угнетенный, принимал слишком слабое участие в общегосударственном устройстве. Говорят, что государственное устройство, которое создано нами, далеко от совершенства. Мы и сами признаем это. И не могли мы создать сколько-нибудь совершенного аппарата, раз мы в течение веков и веков не принимали никакого участия в государственном устройстве, в управлении страной, раз это было делом господствующих классов. Но мы нисколько не сомневаемся в том, что правильно понимаем интересы самых широких масс; мы взяли правильное направление в своей работе, мы наметили правильную линию для образования государственных органов, которые должны отражать интересы трудящихся масс, огромного большинства российского населения. Раз верна общая линия и те принципы, которые мы положили в основу нашего государственного устройства, то мы уже одинаково оправдаемся и перед историей, и перед всем человечеством. Невозможно требовать от нас совершенной организации в тот период, когда еще не затихла гражданская война, когда она вспыхивает все новым и новым пламенем в отдельных местах.

И когда Свердлов говорил о том, что только пролетариат мог выдвинуть из своей среды людей, которые наряду с огромной разрушительной работой имеют возможность заниматься творческой, созидательной работой, каждый из слушателей ощущал радостное чувство — это о нем говорит председатель ВЦИКа.

— Если вы присмотритесь, — продолжал Свердлов, — к тем государственным образцам, как они возникли в Западной Европе, вы увидите, что там отдельные параграфы той или иной статьи, отдельные разделы вырабатывались в течение многих и многих месяцев и лет творческой работы буржуазии. Присмотритесь к нашему строю, к нашей Советской Конституции: она возникла, родилась и была закончена в течение каких-нибудь двух-трех месяцев. Российский пролетариат оказался достаточно сильным, чтобы, разрушая старые органы, создать новый аппарат.

Свердлов вызывает в аудитории гордое сознание своего первородства в деле, которое приобрело огромное международное значение. Он учит этих усталых и полуголодных людей пониманию своей авангардной роли и ответственности не только перед своим народом, но перед трудящимися всего мира.

— Рабочий класс, — говорит Свердлов, — смог создать Конституцию, которая уже сейчас является путеводной звездой для наших западноевропейских товарищей. Эта Конституция, как бы несовершенна она ни была, служит той основой, по которой западноевропейские рабочие будут строить свое государство. Несмотря на все ее несовершенства, она проникнута настолько верными для рабочего класса всех стран основными принципами, что неизбежно станет общей для всех стран. И вот нам, живущим здесь, в России, нам, которым выпали на долю честь и счастье служить примером для всех западноевропейских рабочих в созидании нашего государства, необходимо в точности знать, каким образом строилась наша Конституция, что было положено в ее основу, как она возникла, для того, чтобы знать, к чему, в конце концов, она приспособлена и каково будущее этой Конституции.

Перед агитаторами выступал один из авторов Конституции, который вместе с Лениным создавал основные ее разделы. Многое из того, что сообщил слушателям Яков Михайлович, не нашло отражения ни в каких документах и поэтому является ценным, а в ряде случаев и единственным источником для восстановления истории Конституции.

— Конституция, — говорил Свердлов, — не только наша, но конституция любой западноевропейской страны всегда являлась не чем иным, как отражением уже существующего внутри страны соотношения сил между разными слоями и разными классами. Буржуазные ученые рассматривали те или иные конституции как статуты и параграфы, выработанные независимо от классовых интересов отдельных групп, как нечто незыблемое и вечное. В лучшем случае они обманывались или сознательно обманывали широкие массы.