Свердлов

В начале октября Центральный Комитет направил письмо областному комитету Юго-Западного края. В письме было указано, что не все организации области охвачены влиянием комитета Юго-Западного края, слаба связь с Симферополем, Евпаторией, Севастополем, а Николаев примкнул к Донецкой области. Центральный Комитет предлагал в Юго-Западную область включить Киевскую, Черниговскую, Полтавскую, Волынскую и Подольскую губернии, а Херсонскую, Таврическую и Кишиневскую выделить в особую, Южную область.

Выступления Свердлова на заседаниях Центрального Комитета всегда опираются на широкую информацию, огромное количество фактов.

Откуда Яков Михайлович черпал эту информацию?

Важную роль играли личные встречи с партийными работниками с мест, внимательное изучение прессы всех направлений, официальных публикаций. Сведения о положении в армии и на фронтах поступали из военных организаций, а также от сочувствующих большевикам офицеров в Генеральном штабе, Военном министерстве, штабах фронтов, штабе Петроградского военного округа. Достаточно назвать генерала Потапова из Генерального штаба, полковника Каменщикова из штаба Западного фронта, генерала Бонч-Бруевича из ставки верховного командования и других высших офицеров. Информация в ЦК поступала и от многочисленной армии агитаторов, разосланных партией по всей стране.

Еще в начале июля Центральный Комитет рекомендовал местным партийным организациям использовать опыт питерской фабрики «Скороход», которая направила в деревню 10 агитаторов, сохранив за ними заработную плату. ЦК предложил также организовать краткосрочные недельные курсы для подготовки агитаторов из рабочих и солдат, едущих на родину.

Особенно крупную роль сыграли агитаторы, подготовленные большевистскими организациями Петрограда. Предварительно они получали инструкции в Секретариате ЦК. Ежедневно в Секретариат приходили представители столичных фабрик и заводов, отсюда они разъезжались по всей России. Отчеты агитаторов рисуют живую картину результатов их работы. Агитатор Жуков сообщал из Симбирской губернии: «Я приехал в Сызрань 8 октября, и 8-го же было заседание Сызранского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, на котором я делал доклад, получил большую симпатию к нашей партии, и при моем присутствии были выборы нового исполнительного комитета. Всего в исполнительный комитет выбрали 60 человек, из них 58 большевиков и 1 меньшевик, 1 эсер. Приняли мою декларацию, чем и будет руководствоваться исполнительный комитет в своей дальнейшей работе». Дальше путь Жукова пролегал через Симбирск, где ему также сопутствовал успех.

За несколько дней до Октябрьского восстания Свердлов прочитал письмо из Екатеринославской губернии, где работал П. Романченко, посланец ЦК, депутат Петроградского Совета. Крестьяне Времьевской волости, выслушав речь Романченко, приняли постановление, которое направили в Центральный Комитет партии большевиков: «…Страна голодает, и в хлебном довольствии даже стеснена армия, в это время реакционно настроенные помещики и крупные собственники гноят хлеб на полях… А вопль наболевшей крестьянской души носится по всей стране и как колокол набата громогласно звучит: „Земли и хлеба!“… Спасти Россию и революцию, — заключали крестьяне, — может только переход всей власти в руки народа».

Приговор крестьянского схода был послан в ЦК за подписью 195 грамотных и 442 неграмотных крестьян и заверен подписью депутата Петроградского Совета П. Романченко.

Свердлов видел в этом и подобных документах свидетельство роста пролетарского влияния в деревне.

Фабрика «Скороход» была инициатором посылки рабочих-агитаторов в деревню. Партийный комитет фабрики направил в октябре 1917 года матроса Онуфрия Федорова и рабочего Репинского в Витебскую губернию. Агитаторы, получив инструкции в Секретариате ЦК, выехали в Невельский уезд. 15 октября они сообщали в ЦК: «Тов. Стасова, мы в данный момент находимся в Витебской губ., Невельском уезде, проводим агитаторские волостные сходы в Кубецкой волости, и Далысской, и Трехалевской, и Рыкшинской, где засвидетельствовали крестьяне хорошее впечатление для нашей партии большевиков». Дальше агитаторы сообщали, что в губернском, уездных и волостных земствах засели кадеты, оборонцы и эсеры, и просили послать «больше рабочих рук нашей партии большевиков по губерниям и уездам…»

Значительная информация поступала в ЦК в письмах местных партийных организаций. Свердлов тщательно изучал эти письма, он видел, что сообщения с мест становились все более и более тревожными. В них содержались многочисленные данные о том, что возмущение масс и готовность их к решительной борьбе за власть, к вооруженному восстанию достигла критической точки.

Так, партийный комитет завода «Никополь» сообщал 7 октября 1917 года в ЦК, что по приказам хозяев из Петрограда завод хотят закрыть к 17 октября. «Всякую попытку выдать расчет будем предотвращать, не останавливаясь перед арестами администрации зайода, и будем выносить резолюции протеста и т. д. Наша надежда только на съезд Советов и на государственный перелом».

Готовность к «государственному перелому», то есть к завоеванию власти Советами, была повсеместной. Свердлов концентрировал у себя эту информацию, передавал ее Ленину, докладывал Центральному Комитету.

Многие данные показывали ему, что в стране происходит собирание сил контрреволюции, растет опасность анархии. К. Е. Ворошилов сообщал 10 октября 1917 года из Луганска: «Теперь почти весь Донецкий бассейн… наводнен казаками…

Настроение наших рабочих больше чем прекрасное. Рабочие высокосознательны, и только их сознательностью можно объяснить, что у нас никаких эксцессов до сих пор не было. Наше влияние безгранично не только в городе, но и в уезде». В то же время Ворошилов предупреждал, что нищенские заработки и рост дороговизны «могут очень много сделать такого, с чем даже и мы справиться не сможем».

Ленин неоднократно отмечал, что апатия, с одной стороны, рост анархизма — с другой, — свеобразный ответ масс на соглашательскую политику меньшевиков и эсеров. Массы устали от обещаний и уговоров и требовали действий.

Нерешенность основных вопросов революции и соглашательство представляли хорошую почву для различных форм экстремизма. Из разных мест в ЦК шли сообщения о самосудах, поджогах хозяйств кулаков и помещиков.

Большевик И. Алешин сообщал 9 октября в ЦК о событиях на Новочеркасском заводе. Рабочие, возмущенные постоянным обманом дирекции, не удовлетворявшей их экономических требований, а также соглашательской политикой Совета, решили применить силу. Несколько тысяч рабочих ворвались в контору и потребовали ответа: будет ли повышена заработная плата? В ответ на наглое заявление директора: «Обращайтесь к министру труда» рабочие пытались выбросить его из окна. Только вмешательство большевиков, настоявших на аресте директора, спасло ему жизнь.

Из Ярославской губернии большевик В. Заботин сообщал 23 октября: «Течение здесь благодаря экономической и продовольственной разрухе принимает грозный вид, приходится много слышать о поджогах и ночных грабежах вследствие отсутствия и недостатка выдачи хлеба… Не знаю, сдержу ли, сумею ли сдержать массу, а положение становится острым…»

Об усилении уклона к анархизму писала в ЦК 10 октября из Севастополя Н. И. Островская: «…За последнее время анархисты развелись… Наши не отходят, но масса „левеет“ по-анархистски, при южном темпераменте и политической невоспитанности это может привести к хлопотам немалым и не вовремя, главное». В других письмах в ЦК Островская сообщала, что в Крыму появились анархисты из Америки, что они маскируются под большевиков. Островская подчеркивала, что прочные позиции, завоеванные большевиками в Крыму, могут быть потеряны, если дать разрастись анархизму.

Дело было, конечно, не в «южном темпераменте»… Такие же письма приходили к Свердлову с севера. Антонов-Овсеенко сообщал в ЦК в сентябре 1917 года из Гельсингфорса: «…на съезде балтийцев оборонцами не пахнет, но есть — небывалое у нас явление — 6 анархов. В „провинции“ и того хуже — бурлят, невтерпеж. Надо спешить с организацией».