Страница 13 из 101
Всегда под рукой у Якова Михайловича был первый том «Капитала» К. Маркса, по недоразумению разрешенный царской цензурой к изданию еще в 1872 году. В какую бы тюрьму или ссылку ни бросало Свердлова царское самодержавие, эта книга всегда была с ним, с нею он не расставался ни при каких условиях. А сборнику работ Ленина «За 12 лет», изданному в Петербурге в 1908 году, Яков Михайлович посвятил не одну страницу своих подробных конспектов, выписывая отдельные места из ленинских трудов, которые он все перечислил.
Свердлов читает много экономической, политической и философской литературы. Работы русских авторов: Г. В. Плеханова, Н. А. Рожкова, М. И. Туган-Барановского числятся в списках книг, изучавшихся Свердловым наряду с К. Каутским, Ф. Мерингом, С. и Б. Веббами.
В период реакции появились различные книги, клеветавшие на революцию, искажавшие марксизм. Чтобы умело давать отпор антимарксистским взглядам, надо было изучать писания идейных врагов и противников. Вот почему мы встречаем в екатеринбургской тюремной тетрадке Свердлова имена Э. Маха, А. Богданова, Ф. Сологуба и др. Большим событием для Свердлова было получение его соседом по камере — старым большевиком И. А. Теодоровичем лично от Ленина работы «Материализм и эмпириокритицизм». Яков Михайлович тотчас же принялся за ее изучение.
Книга Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» учила партию: нельзя быть беззаботным по отношению к идеологическим вопросам, нужно быть на высоте развития современной науки, без этого нельзя считать себя настоящим революционером — руководителем масс.
Одновременно Свердлов занимался немецким языком, читал в подлиннике Гёте и Шиллера. Следил Яков Михайлович и за современной ему западной литературой. Сохранился протест Свердлова по поводу того, что ему не передали новинки европейской литературы.
В Музее революции СССР хранится тетрадь, которую вел Яков Михайлович в тюрьме. На обложке тетради его рукой написано: «Я. Свердлов, 16.08.1908». Около 50 названий книг занесено в эту тетрадь.
Упорная работа по самообразованию, глубокое изучение марксистско-ленинской литературы, лекторский дар Свердлова, щедро отдаваемый им на пользу товарищам по тюрьме, снискали Якову Михайловичу большое уважение и авторитет среди большевиков-рабочих — его соседей по камере.
К моменту выхода из тюрьмы в 1909 году 24-летний Свердлов был уже не только опытным революционером-практиком, но и теоретически подготовленным большевиком, находившимся в курсе новейшей партийной литературы.
«Книгу проверять жизнью, жизнь проверять книгой — таков мой девиз в работе, и он дает хорошие результаты», — делился Яков Михайлович своими взглядами с П. М. Быковым, находившимся вместе с ним в екатеринбургской тюрьме.
Самой характерной отличительной чертой большевиков — профессиональных революционеров была их преданность, верность марксизму, убежденность в правоте ленинских взглядов.
Тюрьмы были для них не только «университетами за решеткой», но и полем битвы с царскими слугами, с самодержавным строем, стремившимся тупой силой полицейского аппарата сломить волю и жизнь молодого революционера.
Улик против Свердлова у пермской охранки было мало, но, главное, жандармы знали, что схватили товарища «Андрея». Яков Михайлович был арестован с паспортом студента Льва Герца. Некоторое время Свердлов пытался выдать себя за Герца, но вскоре от этого пришлось отказаться, так как царские следователи собирались состряпать дело о бродяжничестве. Свердлов назвал себя. Было установлено его нижегородское местожительство, и версия о бродяжничестве отпала.
При аресте пермских большевиков были захвачены кое-какие документы, среди них текст прокламации и денежный отчет Пермского комитета за май 1906 года. Графической экспертизе не стоило больших трудов установить, что они написаны рукой Свердлова, так же как и записки в адрес некоторых арестованных товарищей.
«Я слышал, в чем меня обвиняют, — заявил Свердлов на допросе 26 апреля 1907 года, — но виновным себя в этом не признаю».
Царский суд осенью того же года приговорил Свердлова к двум годам крепости, не считая полутора лет предварительного заключения. Свердлова отправили в николаевское исправительное арестантское отделение в Нижней Туре. Кошмарная слава шла об этих николаевских полуротках, как их называли. Но и там Яков Михайлович вместе с товарищами сплачивал заключенных на борьбу с тюремщиками. Политические заключенные избрали его своим старостой, Яков Михайлович находился в одиночной камере. Пять шагов в длину и два с половиной в ширину — таков был каменный мешок, в котором Свердлову надлежало жить, мыслить, действовать.
Больше полутора лет — с января 1908 года по сентябрь 1909 года — Свердлов отбывал заключение в екатеринбургской тюрьме. Вот как описывает этот период его жизни видный уральский большевик А. X. Митрофанов:
«Нечеловечески ужасные условия сидения в тюрьме, в плену у нагло торжествовавшего победителя — самодержавия, когда приходилось пить чай десяти человекам с одним куском сахара и делиться одной козьей ножкой чуть не всей камере в 30 человек, когда из-за стен тюрьмы то и дело получались вести о чудовищных провокациях, а на заднем дворе тюрьмы почти каждую неделю кого-нибудь вешали или убивали, естественно, создавали и у малодушных такой упадок и отчаяние, что люди начинали опускаться, ссориться между собой, нервничать. Только Яков Михайлович всегда, даже в пустяках, оказывался на целую голову выше других. Он был неизменно весел; ко всем невзгодам относился легко и просто, с оттенком иронии. Ровный и спокойный, он был точно выкован из какого-то плотного, но упругого материала».
В этих условиях Свердлов обращал внимание на новичков, на тех, кто впервые попал в царскую тюрьму.
«…Эта группа товарищей особо привлекала внимание Якова Михайловича, — вспоминал Н. М. Давыдов. — Его прихода в камеру мы ждали с нетерпением. Живой, всегда веселый, он одним своим словом умел развеять грустные, тяжелые мысли и вселить бодрость и уверенность. От него мы узнавали последние новости: что происходит в других камерах, кого выпустили на волю, кого вновь арестовали, к нему обращались за советами, делились своими переживаниями. Через него получали книги из тюремной библиотеки, хранившейся в той камере, где он отбывал свой срок».
Яков Михайлович отважно боролся с тюремной администрацией, добиваясь улучшения положения заключенных. «Однажды, в 1908 году, в екатеринбургской тюрьме, — вспоминает К. Т. Новгородцева-Свердлова, — Свердлов с группой товарищей голодали девять дней, но своего добились. Товарищи говорили про него, что он даже голодал организованно: перетягивал живот полотенцем, старался без нужды не двигаться и экономить силы».
Умение выйти победителем из схватки с жандармами, с тюремной администрацией, с судьями и прокурором также входило в кодекс чести профессионального революционера. Первое правило — молчать. А уж если говорить, то так, чтобы только спутать карты охранников.
При любой беседе со следователями не называть имен, даже случайных, чтобы не давать царским ищейкам ниточку.
Машина царского суда была хорошо отлажена, натренирована, нацелена на подавление революции. Научная экспертиза и подставные свидетели, вещественные доказательства и показания провокаторов — все пускалось в ход, чтобы изобличить революционера. И когда ему становилось ясным, что круг сузился, что хода нет, он гневно отбрасывал все это, заявляя: не признаю!
Но вот позади остались тюремные ворота, закрылись они с ржавым скрипом, и оглядываться на них не хочется. Впереди — встречи с друзьями, новое поле битвы с царизмом, вечно опасная, полная напряжения жизнь профессионального революционера, вся, во всех ее проявлениях, посвященная одной цели — победе рабочего класса.
А если снова ссылка, то побег. Дерзкий, не укладывающийся в узкие умы стражников. Сколько легендарных историй побегов хранит летопись большевистской партии! Вот один другому прыгают на плечи заключенные искровцы во дворе Лукьяновской тюрьмы в Киеве — это они играют в «слона», а на самом деле тренируются. И настанет день, когда вся группа, больше десятка человек, становится один другому на плечи и добирается до верха тюремной стены, а внизу, красный от натуги, стоит «Папаша» — коренастый, невысокого роста Максим Максимович Литвинов… Все они благополучно скрываются от погони в рабочих квартирах Киева.