Петр Смородин

Он и предложил провести платные митинги-концерты в некоторых районах, а доход разделить пополам между ПК союза и районными организациями. С Петром согласились все. К концу заседания пришел Станислав Косиор — плотный, небольшого роста, с бритой голевой, в длинной толстовке защитного цвета. Он быстро завладел разговором, сказал, чтоб не сокрушались по поводу помещения: нарвские большевики согласны временно отдать для штаб-квартиры союза свой зал в райкоме партии.

Петр уехал на Петроградскую сторону готовить районное собрание. Но его пришлось отложить: поступило весьма тревожное известие о корниловском мятеже.

Не сговариваясь, просто по велению сердца второй раз собрались ранним утром всем комитетом за Нарвской заставой и объявили себя боевым штабом молодых рабочих по борьбе с контрреволюцией.

Смородин заявил, что уходит на фронтовую линию против мятежников в район Гатчины. В согласии с ним выступили Левенсон с Выборгской стороны и активист Лепешкин из-за Невской заставы.

Возражений не было. В комитете оставили Василия Алексеева (общее руководство), Михаила Глебова (организация пропаганды) и Елизавету Пылаеву (по связи с ПК большевиков).

На Петроградской стороне к приезду Петра все было как на пожаре. Скороходов встал во главе революционного центра и штаба Красной гвардии. Военное руководство было передано комендатуре Крамера, и по всем заводским улицам вышагивали солдаты и красногвардейцы.

Молодежь фабрики Керстена поголовно вошла в красногвардейский отряд и маршировала в фабричном дворе. На других предприятиях отбирали в Красную гвардию более стойких и физически крепких. Со слезами на глазах прибегали пареньки к Петру с жалобой:

— Не берут! Заступись!

— Не могу, не хватает оружия! Собирайтесь завтра чуть свет к Троицкому мосту, отправляйтесь рыть окопы, ставить заграждения. Обед сготовить для бойцов, песню спеть на привале. Ей-богу, и это отчаянно важное дело!

Военным лагерем стали заводы и фабрики. Токарь — за станком, а у правой руки — винтовка, подсумок. Кончил смену — поспеши на заводской двор: там и построение в рядах, и ружейные приемы, и понятие о меткой стрельбе.

Таня Граф забросила дела в райкоме партии. Вокруг нее толпились студентки-медички, сестры из Петропавловской больницы: они срочно формировали санитарные отряды района. На заводе врачебных заготовлений и на фабрике Шаплыгина нашлись инструменты и перевязочные материалы.

Словом, за три дня большевики сделали район крепостью. Да и весь город повернулся против мятежников. В революционной армии — шестьдесят тысяч бойцов. Многие из них заняли боевые позиции под Пулковом, Дудергофом, Царским Селом и Гатчиной. Все готово к встрече ненавистного врага!

И Смородин отправился под Гатчину. Обстановка была ему ясна. ЦК и ПК большевиков дали указания: столицу окружать кольцом окопов и проволочных заграждений; в частях Керенского, который обратился за помощью к пролетарским массам Питера, развертывать агитацию за партию. С самим Керенским на митингах не церемониться, потому что он был и остается самым опасным корниловцем, как недавно писал Ленин.

Петр рвался в бой. Но до стрельбы не дошло: дело решила пламенная агитация большевиков, бесстрашие ораторов, воля рабочих смести с пути военных диктаторов в генеральских мундирах.

В Пскове приостановил движение корниловских частей генерал Бонч-Бруевич — начальник гарнизона, в Орше — Фрунзе и Буденный. На станции Дно застряли туземный корпус и Уссурийская дивизия.

Петр горячо выступал на двух митингах. «Мятежники» с удивлением, с негодованием узнали, что их кинули не на немцев, а на революционный Питер.

— В городе нет боев! — бросал Петр с трибуны. — Все на своих местах и работают в полную силу. Молодежь только что создала свой столичный Социалистический союз. Но она, как и рабочие красного Питера, ляжет костьми, чтобы преградить дорогу мятежному генералу.

Вышло так, что песня Корнилова была спета не под грохот пушек, спешно присланных путиловцами. Победила революционная стойкость питерских пролетариев, которые в эти грозные дни уже считали партию Ленина своим умом, совестью, честью.

«Корниловщина многому научила»,[3] - суммировал итог этих дней Владимир Ильич.

И уже было закономерным, что в ночь на 1 сентября произошел исторический переход Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов на сторону большевиков. Через пять дней это случилось в Московском Совете.

Керенский назначил себя верховным главнокомандующим и взял всю полноту власти в свои руки. Но это уже не могло остановить мощного революционного порыва трудящихся…

БУДУЩАЯ КОМСОМОЛИЯ ПЕТРОГРАДСКОЙ СТОРОНЫ

В первых числах сентября Смородин созвал районное собрание в здании райкома ССРМ по Каменноостровскому проспекту, в доме № 32.

Самая организованная молодежь — с фабрики Керсте-на — явилась в полном составе, со знаменем и с «Марсельезой». Меньшими группами подходили парни и девушки с других заводов, и вскоре зал набился до отказа: человек пятьсот.

Керстеновцы были запевалами во всех делах молодежи Петроградской стороны и председателем собрания избрали своего активиста Трухневича.

Петр был в ударе. Иван Кулешов вспоминал, что его сообщение выслушали «при воодушевленном внимании всей аудитории, И лишь изредка задние скамейки подавали голоса протеста, когда докладчик громил господскую политику «Труда и света» и останавливался на очередных задачах ССРМ. Но эти робкие голоса покрывались общим восторженным ревом сочувствующих докладчику слушателей. Прения проходили бурно. Выступало бесчисленное количество оппонентов. Одни упористо повертывали назад, доказывали, что нам не нужен Социалистический союз, что очень неплохо живется и так. Другие кричали: «К черту барские программы, нам нужна политическая ясновидность и реальность!..» Несколько раз, как водится при повышенном нервном состоянии, поднимался шум — одного оратора сменяли другим. По ходу и настроению всего собрания было слишком очевидно, что все сочувствуют и симпатизируют новой классовой организации — Социалистическому союзу рабочей молодежи».

Но не обошлось без инцидента, который едва не расколол организацию Петроградской стороны на два подрайона. Смородин излишне горячо обвинил керстеновцев в том, что они в категорической форме требовали три места в будущем райкоме ССРМ. И соглашался лишь на два места, чтобы шире было представительство от других коллективов.

Керстеновцы пригрозили уходом. Кулешов говорил: «Трезвая голова Смородина своевременно учла настроения, взвесила требования фабрики совершенно хладнокровно, ибо того требовал ответственный момент, когда на развалинах «Труда и света» надо было создать новую, стройную, социалистическую организацию».

Действительно, суровый, а временами и вспыльчивый Смородин вдруг увидал и неуместную горячность ребят из лучшего коллектива, и свою излишнюю «принципиальность», которая кое-кому казалась упрямством. Конфликт погасили, райком создали, фабрика Керстена получила свои три места, и переход молодежной организации Петроградской стороны на позиции ССРМ произошел, в общем, безболезненно.

«Коллективы единодушно принимали резолюции присоединения к ССРМ, — подводил Кулешов итог собрания. — Эта новая полоса в жизни молодежи просторно распахнула перед нею двери выхода из либерального захолустья на поле широкой классовой работы. Судьба прочила союзу стать неизменным революционным спутником Компартии в великом пролетарском и коммунистическом походе за диктатуру пролетариата. С этого времени район зажил, заработал в унисон общим революционным задачам, стоявшим перед партией и рабочим классом. Вместе с ними в одинаковой степени молодежь приняла на себя ответственность за дальнейшую судьбу революции…»

Такие парни, как Иван Кулешов, как Орест Петропавловский; такие девушки, как Татьяна Граф — с беззаветной храбростью, решительно пошли за большевиком Смородиным. И когда он ушел на фронт, руководили вместо него райкомом ССРМ…

3

В. И. Ленин, Поли. собр. соч., т. 34, стр. 230.