Спартак

Так я думаю, Спартак, и с этого не сойду!

— Дорогой мой Крикс! Разве я против наград? Разве я хочу отнять у людей твердые надежды? Но пути политики крайне сложны… Поэтому-то и говорится: «Истиной часто становится та ложь, которой все поверили!»

— Я никогда не признавал такого мнения, — сказал Крикс с раздражением. — Надо давать реальные обещания. Ничто так не подрывает веры к вождю, как обман! Хочу привести полезное мнение философов (и я в юности их слушал, не считай меня совсем уже за невежду!): «Лишь тот является великим, кто щедро раздает деньги, в военных походах первым подвергается опасности, ценит друзей, не обращая внимания на их недостатки».

— Ты сказал, Крикс, только первую часть мнения философов, а вторую — не менее важную! — опустил. А вторая звучит так: «.. кто проявляет милосердие к пленникам, будучи победителем, легко отходит от гнева, на вершине успеха не теряет человеколюбия». Почему ты забываешь про вторую часть изречения?!

— Я не собираюсь проявлять милосердия к римлянам, нашим заклятым врагам! — в гневе вскричал Крикс, вскакивая с места. — Они мучители самнитов, всех народов Италии, всех народов земли! Самниты поклялись разрушить Рим, истребить всех римлян до последнего человека! Если Судьба и боги будут способствовать нашему делу, я выполню клятву предков! Сначала мы разграбим проклятый город — он веками грабил другие народы и города, должна же прийти и его очередь! — потом я лично первым поднесу пылающий факел к самому красивому дворцу на Палате! Когда Рим превратится в кучу обгорелых развалин и пепла, я лично пройдусь по его обломкам с плугом и засею развалины солью! Это будет знаком того, что никто не должен отныне здесь селиться, что место это проклято богами и людьми! Не может быть никакой жалости к Риму и римлянам! Почему можно избивать и грабить другие народы и города — Коринф, Карфаген и другие, — а Рим нельзя?!

— Успокойся, Крикс! — Спартак схватил его за руку и снова усадил. — Успокойся! Это мы еще обсудим! А пока скажи мне, что ты думаешь о наших дальнейших планах? Как, по-твоему, куда нам вести войско? Что вообще делать дальше?

— Мне кажется, — ответил Крикс, несколько успокоившись, — существует в настоящий момент три предложения для рассмотрения. Они исходят от разных воинов и командиров. Первое: собрав значительные силы, вести наступление прямо на Рим (я и сам держусь такого мнения). Второе: собрать как можно больше людей, действительно жаждущих свободы, готовых бороться за нее, и всех выводить из Италии: через Брундизий, например, или перевалив через Альпы. Третье предложение: вести войну в Италии, не думая о Риме, столько лет, сколько удастся, грабить италиков и римлян, как заклятых врагов, мстить им за все наши беды и унижения. Заглядывать слишком далеко вперед — смешно. Кто знает темную Судьбу?!

— Третье предложение заведомо плохо, — живо отозвался Спартак. — Пускать события на самотек глупо! Если бы мы с тобой на подобное согласились, это бы не свидетельствовало о нашем уме! Я думаю, следует обсуждать только два предложения, если не появятся какие-нибудь новые и лучшие. У второго предложения — сразу видно — крупные недостатки: призывая людей к трусливому бегству из Италии, трудно склонить их яростно сражаться! А сражаться придется много! Разве могут римляне позволить разом бежать из Италии сотне тысяч рабов?! Нет! Значит, на нас будут направлены войска с хорошими полководцами. Придется яростно сражаться, с боями пробиваться через всю Италию, с боями пробиться через две провинции — Цизальпийскую и Трансальпийскую Галлии. Наверно, Помпей или Метелл будут брошены с одной испанской армией сенатом на помощь наместнику Трансальпийской Галии Фонтею. Но если даже удастся пробиться и выйти в Свободную Галлию, где нет владычества римлян, захотят ли нас принять галлы? В стране нет свободной земли для поселения.

— Тогда можно уйти в Германию, — вставил реплику Крикс.

— И в Германии нет свободных земель. Германцы тоже ищут и не знают, где, на какой земле селить свою молодежь. Именно поэтому каждый год они вторгаются в Галлию, а вовсе не ради одной добычи!

— Так что тогда делать? — нетерпеливо спросил Крикс. — Уходить ты не хочешь и оставаться, как я понимаю, тоже не склонен.

— Надо перебрать все возможности, рассмотреть варианты с римскими провинциями, узнать мнения людей, которые там долго жили. Обстановку надо тщательно обдумать и со всеми откровенно обсудить!

Тут разговор двух вождей прервался. Подошли молодые стражи и позвали старших товарищей к костру. Огонь жарко пылал, багровые угли источали тепло. Сидеть на расстеленном войлоке было хорошо и приятно. Жаркое оказалось чудесным: кусочки мяса и жира, отлично обжаренные, источали соблазнительные запахи. По чашам было разлито прекрасное вино. На деревянных кружках были разложены лепешки и овощи, всякие приправы.

Богам принесли положенные первинки от вина и мяса, прочитав короткую молитву. Через минуту все весело жевали дымящееся, необыкновенно вкусное мясо. Молодые стражи вновь начали рассказывать смешные истории. Потом один из певцов, входивший в окружение Крикса, настроил свою лиру и стал петь о любовном приключении Ареса и Афродиты, о том, как был обманут муж-рогоносец Гефест и как однажды он им жестоко отомстил: поймал в искусно сделанные им невидимые сети совершенно голыми и выставил на позор перед всеми богами…

Охота прошла, по общему мнению, очень приятно. Все возвращались в лагерь, полные множества впечатлений, и потом восторженно рассказывали товарищам, что они видели, что ели и как каждый из них убил «самого большого кабана».

Только Спартак и Крикс сохраняли обычную сдержанность. У них было о чем подумать…

Разворачивая борьбу против Рима, стараясь сделать ее всеиталийской, Спартак и его товарищи из гладиаторов на ряде совещаний рассмотрели важнейшие вопросы повстанческого движения. Вместе они приняли ряд программных документов, определявших цели восстания, текущие и перспективные, а также общее направление политики в отношении возможных союзников.

Эти документы принимались в обстановке горячих споров. Точек зрения оказалось достаточно много. Были даже такие предложения: непрерывно передвигаться по всей стране, подобно Ганнибалу, подвергая разграблению римлян и всех италиков, поскольку и те и другие одинаково враги гладиаторам и рабам, и необходимо отомстить им по принципу «око — за око, зуб — за зуб».

— О так называемом «будущем», — говорили они, — нечего особенно заботиться: кто непрерывно воюет, естественно, умирает не в своей постели!

Такое утверждение (а высказывалось оно в самых различных вариациях) было решительно отклонено подавляющим большинством.

— Так можно настроить против нас население всей Италии! — с негодованием говорили они. — То-то будут рады римляне!

В ходе дальнейшего обсуждения собравшиеся решили: надо составлять общую программу действий так, чтобы она в наибольшей степени учитывала коренные запросы сил, которые ведут войну с Римом (гладиаторов и рабов) или оказывают поддержку этой войне (городские плебеи, значительная часть беднейшего и разоренного крестьянства Италии).

Относительно требований гладиаторов не возникло значительных разногласий. Командный состав повстанческой армии как раз и состоял из бывших гладиаторов. Они вполне прочувствовали гнусность гладиаторства и хорошо знали требования своей среды. Поэтому эта часть программных требований была быстро сформулирована и нашла общую поддержку.

Гораздо сложнее был вопрос относительно оформления программных требований других категорий восставших: рабов, городских плебеев, крестьян, сочувствовавших восстанию по тем или иным причинам. Интересы этих слоев оказались очень противоречивыми и часто весьма болезненно задевали друг друга. Представлялось насущно необходимым найти такое сочетание этих требований, чтобы они не разрывали движения непрерывными спорами и склоками, на базе которых могли бы развиться измена и дезертирство.