Спартак

В конце 75 года сенат объявил о превращении в провинцию африканского царства Кирены и понтийского соседа — Вифинии. Последнее присоединение произвели на основе завещания умершего царя Никомеда III. Его наследник также был объявлен «незаконнорожденным».

Митридат счел это за оскорбление и вызов и решил, что война теперь неизбежна (он знал также, что римляне уже в 77 году усилили киликийскую армию; по официальному заверению, сенат ожидал тогда неприятельского нападения в связи с восстанием Лепида). Римский сенат еще больше укрепил царя в его подозрении, отказавшись дать письменное подтверждение пунктам Дарданского мирного договора, заключенного Суллой с Митридатом устно.

В конце 75 года через Л. Фания и Л. Магия, двух бывших офицеров мятежного Фимбрии[32], Митридат заключил военно-политический союз с открытым врагом римского сената — сторонником Мария Серторием. Плутарх писал о нем: «Громкая слава Сертория разнеслась повсюду, приплывшие с Запада наводнили молвой о нем, словно иноземными товарами, весь Понт». Серторий признал за царем право на Пафлагонию, Вифинию и Каппадокию (владения, которых Митридат по Дарданскому миру лишился). Он также прислал на помощь отряд во главе с пропретором Марком Марием, сенатором, родственником умершего главы марианской партии. Со своей стороны, царь отправил в Испанию 40 кораблей и 3 тысячи талантов на военные расходы.

Приготовления Митридата к войне, как и сама война, произвели на римлян сильнейшее впечатление. Цицерон говорил об этом так: «Между тем Митридат воспользовался данным ему временем не для того, чтобы заставить вас позабыть о прежней войне с ним, а для того, чтобы доставить себе средства к ведению новой. Под предлогом похода против соседей-боспорцев он выстроил и оснастил сильный флот, набрал громадные полчища из каких только можно было племен и отправил послов с письмами даже в Испанию к тем вождям, с которыми мы воевали тогда; его цель состояла в том, чтобы война с нами велась на двух театрах, очень отдаленных друг от друга и лежащих на противоположных концах вселенной, на суше и на море, двумя неприятельскими войсками, но по одному плану, и чтобы мы должны были, сражаясь за свою державу, разъединить свои силы».

Наконец, еще одной тягостной заботой сената служили пираты. Плавая на небольших барках, они с течением времени стали объединяться в самые настоящие эскадры. Их предводителями выступали опытные моряки. Самыми знаменитыми были киликиец Афинодор, вифинец Гераклеон, критяне Ласфен и Панар, грек Пирганион и сириец Селевк.

Пираты установили прочные связи с греческими приморскими городами. У них они строили новые большие суда, продавали добычу. Пираты сделали почти непроходимым Средиземное море. Они грабили богатые храмы, облагали контрибуциями города и многочисленные местности, похищали знать с италийских курортов и под угрозой смерти требовали выкуп. Сицилия, как и другие провинции, жестоко страдала от их набегов. Наместники, обязанные бороться с пиратами, плохо справлялись с этой задачей. О причине такой удивительной немощи Цицерон сказал совершенно откровенно: «Наши полководцы, за редкими исключениями, обогащались ежегодно за счет нашей казны, между тем как их флоты, служившие предлогом для их назначения, ничего другого не делали, как только увеличивали летопись нашего бесславия новыми поражениями».

Из всех экспедиций, которые специально направлялись против пиратов, имела успех лишь одна — под начальством проконсула Публия Сервилия. Она длилась почти пять лет (79–75 гг. до н. э.) и закончилась разрушением главных пиратских гнезд. Победитель снискал почетное прозвище Исаврийского. Цицерон был о Сервилии самого высокого мнения и называл его «светилом и украшением государства»; «своими подвигами на суше и на море, — восклицал оратор, — он заслужил того, чтобы вы (то есть римляне) в вопросах о войне считали его мнение самым веским из всех».

И все-таки пиратство не смог в корне уничтожить и П. Сервилий. В ряды отчаянных искателей приключений тысячи людей загонялись силой крайних обстоятельств. По словам знаменитого историка Т. Моммзена, это были «отпущенные наемные солдаты, вербовавшиеся на Крите, граждане разрушенных в Италии, Испании и Азии городов, солдаты и офицеры войск Фимбрии и Сертория, вообще опустившиеся люди всех наций, преследуемые беглецы всех потерпевших поражение партий, все, что было несчастно и смело, — а где не было горя и преступления в это страшное время».

В 74 году благодаря поддержке Митридата, царя Армении Тиграна и марианского правителя Испании Сертория пираты вновь воспрянули. Они построили новые суда, вооружились и вновь вышли в море с заданием дезорганизовать снабжение Италии, сорвав поставки хлеба из провинций.

Италия в обычное время имела достаточно собственного хлеба. Но трехлетняя засуха поставила ее в чрезвычайно затруднительное положение. Новые всадники из сулланцев не замедлили этим воспользоваться, еще больше взвинтили цены. Плебс в Риме и других италийских городах взволновался. Массы людей, ища спасения от голода, кинулись в столицу. Повсюду стали раздаваться призывы принять меры против опасного положения. Но сенат, причастный к хлебным аферам, не торопился…

В таком положении подавленная оппозиция вновь подняла голову. Те, кто укрывался в горах, занимаясь разбоем, смело стали появляться в городах. Форум и Марсово поле в Риме закипели страстями. Народный трибун Л. Квинкций, окруженный большим числом единомышленников, стал завсегдатаем суда. Там он устраивал своим противникам неистовые сцены. Потом трибун собирал народные сходки, и ораторы демократии разражались дикой бурей мятежных речей. Народная толпа, по признанию Цицерона, «приходила в ярость» и отправлялась крушить дома своих врагов. Консулу Л. Лукуллу приходилось разгонять толпу с помощью воинов.

Позже Цицерон с ужасом вспоминал 74 год как «эпоху полного разгара народных страстей». По его мнению и мнению всех сулланцев, Л. Квинкций явно подкапывался под устои государства с помощью бурных сходок. Действительно, речи Л. Квинкция, как и П. Цетега, пользовались огромной популярностью. П. Цетег в качестве претора «словом и делом угождал толпе» (Плутарх). Благодаря этому он заслужил тогда в государстве наибольшее влияние.

Мятежные речи на Марсовом поле и форуме не прошли даром. Все больше людей бежало в леса и бралось за оружие, начинались частые грабежи на дорогах и в сельской местности. То же делали рабы, которых их хозяева не могли или не хотели кормить.

В такой обстановке из школы Лентула Батиата в Капуе бежало 78 гладиаторов. Они-то и положили начало грандиозному восстанию рабов, известному в истории под именем восстания Спартака.

Глава третья

ЗАГОВОР

Спартак пробыл в школе гладиаторов шесть лет. За это время он многократно выступал на арене в качестве мурмилона, стяжав себе громкую славу силой, мужеством, умением красиво биться, что ценилось римлянами. В 76 году Спартак получил свободу и отставку. Как гладиатор высшего класса он переводится в число преподавателей школы. Лентул Батиат, ланиста этой школы, гордился своим выдающимся учеником, доставившим ему и школе громкую славу. Он считался с его мнением и во всем доверял. Этим Спартак отлично воспользовался для собственных целей. В школе Батиата он нашел тот слой людей, с помощью которых можно было, по его мнению, попытаться с надеждой на успех опрокинуть Рим.

Спартак стал подбирать соратников среди товарищей по корпорации мурмилонов, среди собственных учеников — людей неустрашимых, волевых, организаторов, имевших познания в философии и литературе, обладавших значительным военным опытом. Особенно он старался привлекать к своему делу участников Первой Митридатовой войны, чья непримиримая враждебность Риму была ему хорошо известна. Многих среди них Спартак отобрал для гладиаторской школы лично, посещая с ланистой невольничьи рынки и рабские эргастулы. С готовностью Спартак брал в школу Батиата и подходящих ему беглецов — людей, имевших у хозяев дурную репутацию. Ближайшими помощниками Спартака в задуманном опасном деле становятся трое: Крикс (ок. 110—72 гг. до н. э.), Эномай (ок. 109—73 гг. до н. э.) и Ганник (ок. 110—72 гг. до н. э.). Ближайшим соратником Спартака при организации первой группы заговорщиков являлся Эномай. Имя это было распространено в древности в кругах знати. Известен герой Эномай-троянец, соратник Энея. Еще более известен царь города Писы в Элиде, называвший себя сыном Ареса. Пе-лопс, сын царя Тантала, коварно погубил его во время состязания на колесницах, подкупив возницу царя Миртила (тот вынул из оси чеку, колесо на полном ходу соскочило, и царь разбился насмерть). Спор же у царя и Пелопса шел за руку дочери царя Гипподамии. Царю было предсказано, что он погибнет в результате брака дочери, и царь стал отделываться от нежеланных ему женихов состязанием на колесницах, во время которых убивал проигравших ударом копья. На эту тему в древности была широко известна трагедия Еврипида «Эномай».

32

Фимбрия являлся начальником конницы консула-марианца Валерия Флакка (86 г.). Он убил своего командующего и захватил в войске власть. Когда солдаты стали перебегать на сторону победоносного Суллы, кончил самоубийством (85 г.).