Страница 9 из 21
Царь Иоанн IV, как известно, сумел извлечь выгоды из миссии иезуита, провести его; заключив мир с Баторием, он, как только дело коснулось чести православия, позабыл о дипломатии и так выразился в адрес папы римского, стуча посохом, что ни у кого из присутствующих не оставалось сомнений — миссия потерпела крах.
Однако, возможно, именно это и укрепило викария в мысли, что через русское правительство можно многое сделать для подчинения России папе. Поссевино осознавал, что скоро этого сделать нельзя и нужны особые приготовления. Самые главные из них — школы в духе латинства и обращение в унию православных Западной Европы.
План иезуита коварен, продуман до мелочей. Программа миссионера сводилась к следующему:
1. Создание в Вильне и Полоцке католических семинарий «для русских из королевства польского и для тех, которые были взяты в плен в Московии…». Именно в этом он и убеждал папу Григория XIII. Фактически речь шла о необходимости обучения русских в католических семинариях.
2. Использование католических купцов. Именно купцы должны были, по мысли Поссевино, закладывать в сознание московитов мысль о возможности пребывания католических священников в России.
3. В качестве разведчиков должны были служить католики-переводчики, толмачи при посольствах. Миссия их была не нова, но крайне необходима Поссевино: приносить немало пользы, «наблюдая за событиями, выведывая чужие мысли».
Планы его не исключали и определенный отбор книг, и использование католических врачей, и многое другое…
Выражаясь современным языком, речь шла, как замечает М. А. Алпатов, о детально разработанном плане идеологической диверсии в России. К слову сказать, многое из задуманного папским легатом действительно нашло воплощение в жизни.
Коварства иезуитам было не занимать — им пронизано все их существование, вся их деятельность. Цель оправдывает средства — было их девизом.
В одной итальянской рукописи, хранящейся в Париже и относящейся ко времени генерала Аквавивы, какой-то неизвестный изобразил деятельность иезуитов на основании личных наблюдений. Рукопись эта носила характер программы и потому называлась «Изложение принципов, которыми руководствуются отцы и иезуиты». Мы читаем в ней следующее:
«В отчетах провинциалов занимает обширное место характеристика государей, их сокровенные мысли, наклонности и намерения; благодаря этим отчетам, генерал и коллегия его ассистентов в Риме имеют всегда ясное представление об общем политическом положении, и следовательно имеют возможность направлять деятельность ордена, согласно его интересам. Посредством исповеди орден получает те сведения, которые государи покупают на вес золота через своих посланников и шпионов; иезуитам же эти сведения ничего не стоят, кроме расхода на пересылку писем. Посредством исповеди же они узнают настроение подданных, узнают, кто предан государю и кто ему враг. Что же касается светских иезуитов, повинующихся всякому приказанию ордена, то они вербуются из высокопоставленных лиц… Иезуиты… светские… называются тайными иезуитами. Орден содержит их при государях и влиятельных придворных сановниках… они играют роль шпионов и обязаны представлять генералу самые подробные отчеты о прениях тайных государственных советов… Иезуиты оказывают влияние на важнейшие мировые дела».
«В Иезуитском ордене, — говорит Маколей, сосредоточилась вся квинтэссенция католического духа, и его история тождественна с историей великой католической реакции. Господствуя над всем югом Европы, орден ополчился для новых духовных завоеваний. Невзирая на океаны и пустыни, на голод и чуму, шпионов и уголовные законы, виселицы и орудия пытки, иезуиты проникали всюду и везде неустрашимо вели свою пропаганду. Они являлись в качестве врачей, торговцев, ученых и самых скромных слуг; они учили, вели богословские споры, утешали несчастных, привлекали сердца молодежи, поддерживали впадавших в уныние и подносили Распятие умирающим».
Неудивительно, что через 23 года по отъезде Поссевино, как писал Ю. Ф. Самарин, Москва увидела опять иезуитов в своих стенах, в свите Самозванца. На этот раз ей удалось познакомиться с ними несколько короче. Потом перед историками встанет вопрос: сами ли иезуиты выдумали и воспитали Самозванца или, столкнувшись с ним случайно, только подготовили, снарядили и завострили его для своих целей, как боевое орудие против России?
Наконец, на исходе XVII века, несколько иезуитов, большею частью переодетых, пробралось в Москву. Им удалось пристроиться к колонии иностранцев, состоявших на русской службе. Пожалуй, никто не мог предположить, что приобретенный католиками дом на имя подставного лица — итальянца Гуаскони, также иезуита, станет школой католического просвещения. Пользуясь поддержкой князя В. В. Голицына, миссионерам удалось привлечь к обучению московских детей православной веры.
Все это, разумеется, не могло нравиться тогдашнему патриарху Иоакиму: он обратил внимание царей Иоанна и Петра Алексеевичей на рассадник непрошеных учителей. Обращение патриарха возымело действие, и в 1688 году вся иезуитская колония, как о том сообщает Ю. Ф. Самарин, выпровожена была на счет казны за московский рубеж…
Однако «за иезуитов заступился усердный их ходатай и почитатель, поверенный по делам немецкого императора, Курций. Он убедительно доказывал, что для самого Русского правительства было бы чрезвычайно выгодно развести в Москве колонию людей, которые, не требуя за это никакого жалования от казны, занимались бы… (посвящением. — Л.А.) в латинство детей православного исповедания». Главный аргумент Курция был тайный, служил интересам шпионажа. Помог тут и генерал Патрик Гордон. Разоренное гнездо удалось восстановить.
В своем изложении мы ссылались на труд Ю. Ф. Самарина «Иезуиты в России». Не следует забывать, что книга была написана с точки зрения защитника православия. Будем иметь в виду и следующее: вся сложность вопроса заключалась в том, что с подчинением папизму Россия в значительной степени теряла бы свою независимость и самостоятельность.
Приглядимся поближе к деятельности Патрика Гордона и его ближайших друзей и родственников: Павла Менезия и Франца Лефорта. Все это имеет непосредственное отношение к семье Петра, отчасти мотивирует его взгляды и действия.
VIII
Лето 1567 года выдалось жарким, знойным. В полдень горожане и деревенские жители спасались в тени от жары. Пили квас, спали на сеновалах, в сенях, пережидая жару. Лишь государевы гонцы несли свою службу, мчась по пыльным дорогам государства Российского.
Шел 34-й год царствования Иоанна Грозного.
А в далекой Шотландии в эти июльские дни королева Мария Стюарт отреклась от престола.
Протестанты одержали решительную победу над католиками и роялистами. Для нас важно, что это событие не прошло бесследно для России. Недавний цвет шотландской аристократии — «кавалеры», составлявшие корпус офицеров королевского войска, потерпев поражение, испытывая жестокое гонение, вынуждены были покинуть родину. Дорога их пролегла в континентальную Европу.
Надо сказать, шотландцы и до этого часто покидали родное отечество, чтобы «поискать счастья» на стороне. Они вступали в службу к европейским государям. Служба по найму считалась делом привычным и прибыльным.
Вот почему при Иоанне Грозном в Московии появилась и пустила корни ветвь знаменитой шотландской герцогской фамилии Гамильтон. Корни эта фамилия пустила глубокие. Достаточно сказать, что Евдокия Петровна Гамильтон была замужем за родным дядей царицы Натальи Кирилловны, Федором Полуэктовичем, а царский любимец Артамон Сергеевич Матвеев (в доме которого воспитывалась Наталья Кирилловна) был женат на Евдокии Григорьевне Гамильтон. Напомним, именно в доме у Артамона Сергеевича царь-вдовец, добрый и мягкий человек Алексей Михайлович познакомился со своей будущей супругой Натальей Кирилловной.
Следом за Гамильтонами, в разные годы, в России появились и обосновались шотландцы: Брюс, Гордон и Менезий. Отныне земля московитская стала их пристанищем. Все трое оставили определенный след в истории русского государства.