Плененная горцем

Глаза Ангуса широко раскрылись.

— Тот самый герцог? Которого мой отец чуть не убил во время сражения?

— Он самый.

Дункан провел ладонями по мускулистым бокам своей лошади, стирая со шкуры холодную влажную пену и стараясь не думать о дочери знаменитого полковника, ожидающей его в глубине пещеры.

Ангус присвистнул.

— Теперь я понимаю, почему ты сохранил ей жизнь, во всяком случае, пока. — Он задумчиво нахмурился. — Но она собирается замуж за Беннетта!

— Ну да. Поэтому она и приехала в форт Уильям. Похоже, что, когда я чуть не отхватил ей голову, ей снилось венчание.

Ангус возбужденно мерил шагами небольшую площадку перед входом в пещеру.

— Это брак по любви? Я в это не верю.

— Она утверждает, что они любят друг друга.

— Да она вообще его видела?

Дункан глубоко вздохнул, борясь с отчаянием. У него не было ответа на этот вопрос, потому что понять женщину, обручившуюся с этим животным, Ричардом Беннеттом, он не мог.

Ангус остановился перед Дунканом.

— Ты думаешь, она знает, что ее жених сделал с нашей Муирой? Может, это она его подослала? Из-за того, что мой отец попытался сделать с ее отцом?

Пугающая мысль… Казалось, это было невозможно, но Дункан тщательно все взвесил, прежде чем отрицательно покачать головой.

— Нет, я так не думаю. Она не производит впечатления беспощадной и безжалостной женщины.

— В чем же тогда дело? Почему она с Беннеттом?

Было совсем нетрудно представить, что в ней так привлекло Беннетта: мало того, что леди Амелия была дочерью герцога и это влекло за собой самые высокие связи в обществе. Она также была необыкновенно хороша. Дункан поймал себя на том, что снова вспоминает сцену, разыгравшуюся между ними в поле, когда он повалил ее на спину, а она под ним извивалась, до такой степени распалив в нем страсть, что понадобилось все его самообладание, дабы не овладеть ею прямо в поле. Трудно сказать, что могло произойти, если бы не появились Фергус и Гавин, потому что он жаждал ее до сих пор.

Сосредоточившись на уходе за Тернером, он напомнил себе, что не должен так думать о своей пленнице и что в будущем ему вообще следует избегать подобных мыслей. Она была для него вещью, врагом, приманкой — не более того. Он не имел права забывать об этом.

— Я не знаю, — наконец ответил он, — но намерен все выяснить.

Ангус подошел к пещере и заглянул внутрь.

— А потом что? Глаз за глаз?

У Дункана все перевернулось внутри. Это было грязное дело, и он его презирал.

— Я еще не решил. — Он отпустил лошадь пастись. — Поезжай на хребет, дождись остальных. Мне необходимо какое-то время побыть с ней наедине.

— Сколько времени?

— По меньшей мере несколько часов.

Чувствуя спиной взгляд Ангуса, он шагнул в темную прохладу пещеры.

— Для чего, Дункан?

— Я тебе уже сказал, что пока не знаю. Но я устал и не в духе. Поэтому просто оставь меня в покое, пока я не определюсь.

Молодой солдат, который нес караул на северной стене форта Уильям, заметил стремительное приближение Королевского северобританского драгунского полка.

— Полковник Беннетт вернулся! — закричал он, и во дворе поднялась суматоха.

Конюхи спешили наполнить ведра из больших бочонков с водой, а пехотинцы выстроились, вскинув на плечо мушкеты. Грудь каждого пересекали ремни вещмешков.

Громоподобный топот копыт возвестил о том, что пора отворять ворота, и в форт влетел внушительный полк королевской кавалерии.

Полуполковник Ричард Беннетт спешился первым. Он извлек содержимое своих седельных сумок и передал поводья конюху.

Шагая к той части барака, где расквартировался полковник Уортингтон, Ричард стянул перчатки и снял кавалерийский шлем; сабля била его по бедру. Он шел решительной походкой человека, который принес важные новости: он только что сжег дом фермера, в котором нашли карты, оружие и письма от многих известных якобитов.

Мгновение спустя Ричард стоял перед своим командиром. Впрочем, он оказался не подготовлен к известиям, которые услышал, едва переступив порог.

Седовласый герцог Уинслоу сидел в кресле, а над ним склонился полковник с бокалом бренди в руке, который убитый горем герцог то ли не желал, то ли не мог принять.

— Слава богу, ты вернулся! — произнес Уортингтон, отворачиваясь от Уинслоу. — Беннетт, произошло нечто ужасное, и нам придется положиться на присущие тебе решительность и отвагу, чтобы все исправить.

— Я сделаю все, что от меня потребуется, полковник.

— Речь идет о леди Амелии.

Уортингтон замолчал, как будто не решаясь продолжить, и Ричард судорожно сглотнул, приготовившись к самому худшему.

— Что случилось?

Старший офицер глубоко вздохнул и наконец произнес:

— Прошлой ночью твою невесту похитили.

Ричард стиснул зубы и замер. Он молчал, пытаясь взять себя в руки, чтобы говорить спокойно.

— Похитили?! Кто?

— Все указывает на то, что это был Мясник Нагорий.

Верхняя губа Ричарда дернулась. Он сделал шаг вперед.

— Вы хотите сказать, что этот дикарь похитил мою невесту из окруженного каменной стеной, тщательно охраняемого и полностью укомплектованного войсками форта Уильям?!

Герцог поднял голову и кивнул.

— Мою племянницу, — пробормотал он. — Единственную дочь моего брата… Я знал ее с младенческого возраста. Беннетт, мы обязаны что-то предпринять. Это я ее сюда привез, и если с ней что-то случится, я себе этого не прощу.

Кровь бросилась в голову Ричарду, заслонив окружающий мир. Он схватился за эфес сабли.

— Кто за это отвечает? Кто нес караул прошлой ночью? — пятясь к двери, рявкнул он.

Оба джентльмена встревоженно смотрели на Беннетта, и, не дождавшись ответа, он закричал:

— Кто, черт побери?

— Они все мертвы, — ответил полковник.

Ричард продолжал пятиться к двери.

— Я найду ее, — произнес он. — А после этого изрублю этого якобитского предателя на сотню кусков. И не только за честь Амелии, но также за моего короля и мою страну.

Беннетт вышел из комнаты, стараясь подавить страдание, сжавшее все у него внутри, потому что он был не из тех, кто позволяет себе подобные слабости.

Амелия сидела на полу пещеры, борясь с охватившим ее чувством безысходности. Как бы она ни тянула и ни дергала за тонкие веревки, стягивающие ее запястья, освободиться ей не удавалось. Она находилась в ловушке и была так же беззащитна, как олененок в волчьем логове. Она знала, что скоро ее похититель вернется и сделает то, что собирался сделать с самого начала, с того момента, как пробрался в спальню ее жениха.

Вдруг из темноты возник Дункан. Он достал из ботинка нож и опустился перед девушкой на колени. Ее охватил ужас.

— Пожалуйста, — произнесла она, изо всех сил, уже в полном отчаянии, дергая веревки, — если в тебе есть хоть капля человечности, отпусти меня. Ты должен это сделать.

Он поднял нож, едва различимый в окружающем их мраке, и Амелия решила, что еще мгновение — и он перережет ей горло, как вдруг он рассек ее путы. Они неслышно упали на землю.

— Я смотрю, ты боец. — Он обеими руками взял ее за запястья и начал осматривать их внутреннюю сторону. — Я восхищен твоим упорством, но посмотри, что ты с собой сделала.

Кровь тонкой струйкой стекала по ее руке. Дункан нашел какую-то тряпку, обмакнул ее в котел с водой, висевший над потухшим очагом, и стал осторожными движениями смывать кровь с ее запястий.

— Ты меня убьешь? — спросила она, обеспокоенно поглядывая на меч у его пояса. — Если меня ждет смерть, я хочу об этом знать.

Он продолжал сосредоточенно обмывать ее руки.

— Я не собираюсь тебя убивать.

Конечно, она была благодарна ему за эти слова, но до полного спокойствия было еще далеко.

— А как тот, другой горец? — спросила она. — Мне показалось, что я ему не нравлюсь.

Она покосилась в сторону входа в пещеру.