Высший пилотаж

— Лучше почковаться! — выпалила Сашка и заразительно расхохоталась.

После работы Маша забежала к маме. Иона обещал заехать за ней после восьми, когда разберется с накопившимися за время его отсутствия делами.

Честно говоря, она еле выдержала в четырех стенах библиотеки. Было душно, пыльно, все почему-то раздражало... Она весь день протирала стеллажи, перетряхивала высокие кипы журналов, так что Вера Петровна даже заметила обиженно:

— Думаешь, мы тут без тебя грязью заросли? Вот только в пятницу генеральную уборку делали.

«Отвыкла... — грустно подумала Маша. — Разбаловалась. Море, солнышко, деликатесы... Совсем так белоручкой стану. Иона и дома не велит ничего делать... Ну, в гостинице понятно, там горничные... А дома-то стыдно здоровой девке все на других перекладывать. И к чему столько обслуги? Один убирает, другой протирает, третий продукты привозит. Да еще повариха... Или ему не нравится, как я готовлю? Разве я не могу яичницу пожарить или оладушки сделать на завтрак?»

При мысли об оладушках к горлу подступил горький комок, и Маша отчетливо почувствовала запах подгоревшего масла. Ну конечно, это у мамы опять что-то горело. Она открыла Маше дверь и метнулась обратно на кухню, разгоняя руками клубы дыма.

— Вот, только новости отошла посмотреть... — пожаловалась она. — На минутку всего...

В комнате на полную громкость орал телевизор, на кухне бубнило радио, а мама старалась перекричать их, ей и в голову не приходило выключить. Маша решительно повернула регулятор звука.

— Ты что?! — тут же взвилась мама. — Сейчас проект пенсионного закона передавать будут!

— Зачем тебе?

— Это ты ничем не интересуешься! А мне важно! Я пенсионерка! Говорят, индексацию вводят на два процента.

— Ну мама... — Маша вздохнула. — Что тебе эта пенсия? Переезжай к нам. Мы ведь тебя уже сколько зовем...

— А что я буду в чужом доме делать? Приживалкой жить? — Мама поджала губы. — Не я добро наживала и не ты. Так что не распоряжайся.

Маша молча пошла в кухню, надела фартук, распахнула окно и принялась спасать со сковороды остатки гренок. Они уже превратились в хрустящие сухарики... Мама всегда создает проблему на ровном месте. Наверное, она просто ревнует ее к Ионе. Ну это же глупо! Почему она считает, что ее бросили одну на произвол судьбы? Дом большой, пустых комнат целая куча, а она упорно не желает расстаться со «своим углом».

— Ну как отдохнули? — наконец-то спросила мама. А то встретила, словно вчера с Машей рассталась.

— Нормально.

— А других слов нет?

Маша улыбнулась. Разве это можно описать словами? Она действительно впервые в жизни отдыхала. Не грядки полола, не варенье варила, а валялась на теплом песочке в неприлично узеньком бикини. И ни один мужчина не осмеливался бросить на нее сальный взгляд, потому что рядом всегда был Иона. А как она впервые пошла с ним на ночную дискотеку! Муж закрутил Машу в таком бешеном темпераментном танце, что в глазах потемнело. А все расступились на круглой танцплощадке и хлопали им, крича:

— Браво, рус! Калинка-малинка!

А как она смущалась, пытаясь орудовать двумя тоненькими палочками в китайском ресторане... Иона тогда покосился на нее и нахально влез в тарелку прямо пятерней. И вышколенная прислуга смолчала, потому что они, оказывается, ели труднопроизносимое нечто, доставленное специальным самолетом прямо к столу. Маша потом дразнила его, что страсть к самолетам становится патологией. Еда — самолетом, скоро и в постель он будет опускаться на парашюте. Или катапультироваться? Да... постель... Маша до сих пор невольно краснеет, когда думает об этом. Оказывается, у нее внутри дремал до поры настоящий вулкан, и Иона умело разбудил его. И теперь каждую ночь провоцировал такие извержения, что могли бы погибнуть сотни Помпей. Куда там Везувию!

Им не хватало длинной южной ночи, чтобы полностью утолить страсть, и, вернувшись с пляжа, они вместе принимали душ и опять валились на постель, в шутку называя этот «отдых» сиестой. И как ни странно, спать им совсем не хотелось.

Зато теперь Машу постоянно клонило в сон. Она просыпалась утром и понимала, что совершенно не выспалась. Ходила, клевала носом, улучала каждую свободную минутку, чтобы прикорнуть хоть на немного. И сейчас глаза слипаются... Конечно, она встала ни свет ни заря, чтобы успеть к открытию библиотеки, и весь день на ногах...

— Что ты зеваешь? — спросила мама. — Отвыкла рано вставать? Не распускайся, Маша. Муж мужем, но женщина должна оставаться самостоятельной, мало ли как в жизни повернется...

Мама в своем репертуаре, она выработала жесткую линию недоверия ко всему и всем после ухода отца. И теперь Маша понимала ее: если вдруг Иона полюбит другую, разве сможет Маша безоглядно поверить еще кому-то? Только зачем все время подозревать и ждать самого плохого?

Бесполезно спорить... лень... На диване лежит пушистый плед. Так приятно закутаться в него, прижаться щекой к маленькой подушечке-думке... Она еще хранит Машины думы о ворвавшемся в ее жизнь черноглазом мужчине... Тогда еще мало знакомом, но уже волнующем, будоражащем одним только тем, что он есть на свете...

— Ужин готов! — громко сказала мама. — Будешь есть или Иону подождем?

Но Маша уже не слышала. Мама поправила плед и выключила телевизор. Села в кресло под торшером, открыла книгу. Только взгляд невольно отрывался от строчек и устремлялся на спящую дочку. Словно она и не уезжала никуда, не было сборов, приданого, свадьбы, долгого путешествия... Просто пришла с работы и легла отдохнуть, и все у них по-прежнему.

«Деспот какой, — неприязненно думала о зяте Наталья Петровна. — Совсем мою девочку замучил. Небось все хозяйство на ней. В доме-то одной уборки на целый день. Да готовить ему не то что нам поклевать... Еще и на работу погнал, совсем совести нет! Что ж, она должна каждый день по сто километров наматывать? Туда да обратно... Всего месяц женой побыла, а уж лица на ней нет! Бедная моя...» Как и все женщины, Наталья Петровна была непоследовательна...

И звонок такой громкий и нахальный, на всю квартиру дребезжит. Явился не запылился! Она открыла зятю и строго шикнула:

— Тише! Маша спит!

Глава 14

ТАЕТ КАК СВЕЧА....

— А я сказал: никуда ты не пойдешь! — сурово прикрикнул Иона. Он впервые повысил на Машу голос. Она удивленно отпрянула, натянула повыше одеяло.

Голова немного кружится, но ведь надо встать. Будильник давно прозвенел, а Иона не выпускает ее из постели. Так она опоздает на работу впервые за все эти годы... Маша попыталась опустить ноги с кровати, но Иона одним движением легко закинул ее обратно.

— Лежи! Тебе отоспаться надо. Ты видела, на кого ты похожа?

— На кого? — попыталась выжать улыбку Маша. — На чучело?

— Хуже, — жестко ответил он. — И я тебя сегодня никуда не пущу.

Иона не на шутку тревожился. Вчера, когда они ехали обратно, Маше стало так плохо...

— Останови... — тихо сказала она сквозь зубы.

И едва он притормозил, распахнула дверцу, и ее вырвало прямо на дорогу. Иона ужаснулся, увидев, как позеленело ее лицо... Несколько глотков «Боржоми» из холодильника немного привели Машу в чувство, но он видел, что оставшийся путь был для нее сплошным мучением. Она изо всех сил сдерживала тошноту, прикладывала ко лбу лед, дышала в приоткрытое окно.

— Может быть, ты отравилась? — предположил он. — Что ты ела?

— Не помню... — Она пожала плечами. — Ничего... Мне не хотелось.

Не хватало еще, чтоб Маша загнала себя с этой дурацкой работой, когда перекусить некогда! И Иона твердо решил положить конец ее глупому упрямству. Это до добра не доведет, в конце концов, здоровье важнее.

Глядя на Машу, он набрал номер и сказал, чтоб сегодня его не ждали. Жена заболела.

— Я нормально себя чувствую, — возразила Маша и опять сделала попытку встать.