Страница 20 из 81
По правде говоря, с точки зрения стратегии этот выезд в Реймс бы совершеннейшей бессмыслицей, так как предстояло пересечь районы, где хозяйничали бургундцы.
Дорога в Реймс
На бургундский гарнизон натолкнулись при первом же переходе, 20 июня в Оксере. В течение трех дней шли переговоры между королем и горожанами, которые в конце концов поставили армии продовольствие и, будучи людьми осторожными, заявили, что "окажут королю такое же повиновение, как города Труа, Шалон и Реймс".
Говорить о Труа означало напомнить о городе, где король Англии Генрих V[52] был провозглашен регентом Франции. После женитьбы на Екатерине Французской он становился шурином несчастного Карла VI и Изабо Баварской, а их потомкам была обещана корона Королевства Франции. Нигде более нельзя было найти подобного нагромождения событий, направленных на то, чтобы отстранить "буржского короля". Доехав до Сен-Фаля – чуть больше пяти лье (22 км) от Труа, – Жанна предусмотрительно направила 4 июля письмо жителям города, и Карл между тем поступил так же. Так же как и Жанна, он им обещает полную амнистию:
"Законопослушные французы! Выходите встречать короля Карла, и да не будет на вас вины, и не опасайтесь ни за свою жизнь, ни за свое добро, если вы так поступите; если же вы так не сделаете, я обещаю вам и заверяю вашей жизнью, что мы войдем с помощью Божьей во все города, которые должны по праву принадлежать святому королевству, и установим там добрый прочный мир, кто бы ни выступал против нас. Поручаю вас Богу, и да хранит Он вас, ежели Ему будет угодно. Ответьте кратко".
Получив это решительное письмо, обеспокоенные горожане Труа задались, как и жители Оксера, вопросом: как поведут себя жители Реймса и других городов? Одного за другим посылают гонцов; уполномочили также вести переговоры некоего францисканца, брата Ришара, пользовавшегося репутацией в высшей степени благочестивого человека. Жанна не без иронии упомянет о его приезде: "Когда он пришел ко мне, он стал, приближаясь, все кругом осенять крестным знамением и окроплять святой водой; и я сказала ему: "Подходите смелее, я не улечу!" Она начала уже привыкать к подобным заклинаниям злых духов!
На самом деле положение армии было критическим. Не хватало продовольствия, в городе стоял сильный бургундский гарнизон, и, как всегда, мнения капитанов о том, что следует предпринять, разделились. Орлеанский Бастард рассказывает, что Жанне снова пришлось вмешаться:
"И тогда пришла Дева, и вошла в Королевский совет, говоря следующие слова или примерно такие: "Благородный дофин, прикажите, чтобы ваши люди пришли и осадили город Труа, и не затягивайте Совет, потому что, во имя Бога, не пройдет и трех дней, как я введу вас в город Труа любовью, или силой, или храбростью и лживая Бургундия будет этим поражена".
Сказав это, Жанна принялась расставлять войска и артиллерию вдоль крепостных рвов, "и она так хорошо потрудилась этой ночью, что на следующий день епископ и горожане, дрожащие и трепещущие, выказали повиновение королю".
Другой очевидец событий, Симон Шарль, уточняет, что Жанна развернула свое знамя.
"За ней следовало множество пеших людей, которым она приказала приготовить охапки хвороста, чтобы заполнить рвы. Они сделали много вязанок, и на следующий день, дав сигнал бросать хворост в рвы, Жанна кричала: "На штурм!" Видя все это и опасаясь штурма, жители Труа решили обговорить с королем договор. И король пришел к соглашению с жителями города и с большой торжественностью вошел в Труа; Жанна, несущая свое знамя, ехала рядом с королем".
Этот торжественный въезд в город – въезд, которым обязаны предательству, – произошел в воскресенье 10 июля.
12 июля армия вновь пустилась в путь и через два дня подошла к Шалон-сюр-Марн. Королевский глашатай Монжуа передал письма дофина, обещавшего, как и везде, "отмену" (амнистию); епископ Жан де Монбельяр, подражая епископу Труа Жану Легизе, сразу же выехал навстречу дофину, чтобы передать ему ключи от города. Таким образом, по мере приближения к цели путешествия переговоры становились все короче, ожидание менее гнетущим, а продвижение армии более уверенным.
На этом переходе до Шалона – последнем, когда пришлось вести переговоры, – произошло важное событие, которое следует запомнить, так как оно имеет значение для последующего хода нашего повествования. Послания, отправленные королем для того, чтобы оповестить жителей его королевства о том, что он направляется в Реймс, дабы получить там по многовековой традиции миропомазание, глашатаи должны были повторять повсюду – во всяком случае, в районах, сохранивших преданность королю. В результате простой люд поспешил в Реймс. И это тоже традиция; коронация короля считалась народным праздником, конечно же, очень торжественным, но начисто лишенным той чопорности и закрытости, которые обязательны для церемоний в наше время.
По дороге Жанна встретила некоторых из тех, кто называл ее Жаннеттой, – жителей ее родной деревни, пришедших из Домреми, чтобы присутствовать на церемонии миропомазания, которая для них имела значение большее, чем для кого бы то ни было в королевстве. Здесь же один из ее родственников по имени Жан Моро, который с волнением будет рассказывать, что при встрече Жанна подарила ему "красную куртку, которую она носила". Жан Моро отправился в дорогу вместе с четырьмя другими жителями Домреми. Беседуя с ними, Жанна сделает важное признание. "Она говорила, – рассказывает один из них, некто Жерарден из Эпиналя, – что не боится ничего, кроме предательства". В тот момент подобное признание могло удивить: Жанна уже на пороге близкой победы, но нам еще не раз представится случай вспомнить об этом ее предчувствии, высказанном в необычных обстоятельствах.
В субботу 16 июля в замке Сэт-Со король принимал депутацию горожан Реймса, которые сообщили о полном повиновении и покорности своему суверену. Впервые столь открыто выражал свою лояльность город, расположенный в "бургундских" краях. Следует добавить, что в тот же день незначительное число тех, кого называли "отрекшимися французами" (мы бы сказали: те, кто сотрудничал с врагом), покинуло город, среди них бывший ректор Парижского университета, уроженец Реймса по имени Пьер Кошон, один из основных участников переговоров, окончившихся подписанием договора в Труа… И в тот же вечер Карл вступил в город Реймс, население встретило его криками: "Ноэль, ноэль!" [Noel (фр.) – радостная весть.]
Миропомазание и коронация короля прошли на следующий день, в воскресенье 17 июля 1429 года, по принятому церемониалу, хотя подготовка к нему и была слишком поспешной. Отныне дофин становится Карлом VII, помазанником Божьим, освященным миром, ибо только обряд миропомазания превращает королей в законных наследников королевства.
У нас мало подробностей о том, как проходила церемония. На протяжении веков обряд миропомазания мало менялся, поэтому можно предположить, что этот обряд, за исключением некоторых деталей, сохранился практически неизменным со времен Людовика Святого, прошедшего через это таинство ребенком почти на двести лет раньше, в 1226 году. Карл, которого Жанна называла до сих пор дофином ("Она говорила, что не назовет его королем, пока он не будет коронован и миропомазан в Реймсе, куда она полна решимости его отвести", – указывает один из королевских советников Франсуа Гаривель), по-видимому, накануне вечером пришел к собору, дабы "помолиться Богу и бодрствовать, молясь, столько, сколько он посчитает нужным и насколько его удержит его набожность". Наутро четыре всадника, которых называли "заложниками святого сосуда", вероятно, направились в аббатство Сен-Реми за драгоценным пузырьком с миром, который, по преданию, был принесен ангелами во время крещения Хлодвига[53]; по обычаю каплю этого масла следовало смешать со святым елеем; затем совершалось таинство миропомазания. "Заложниками святого сосуда" были: маршал де Буссак, адмирал де Кюлан, сир де Гравиль и Жиль де Ре, человек, который в дальнейшем заставит о себе говорить. В то время его знали лишь как отважного воина; он участвовал в снятии осады с Орлеана и в Луарской кампании; в знак признательности Карл VII дарует ему двумя месяцами позже право поместить цветок лилии на краю герба, о чем повествует документ, сохранившийся в Национальном архиве.
52
Генрих V (1387 – 1422) – английский король с 1413 г., сын Генриха IV, основателя династии Ланкастеров на английском престоле, пришедшего к власти в результате государственного переворота и свержения последнего короля из династии Плантагенетов, Ричарда II. Генрих V начал принимать участие в управлении государством еще при жизни своего отца. Одной из его главных забот после прихода к власти было стремление умиротворить многочисленных представителей английской аристократии, недовольных ланкастерским правлением. Надежным способом могла бы стать успешная война, которая принесла бы новые земли и добычу. Поэтому Генрих V решительно стремился к возобновлению военных действий во Франции. Удачная кампания в Северной Франции, победа в сражении при Азенкуре и, наконец, договор в Труа (см. прим. 26) сделали его на некоторое время популярным правителем, полководцем и политиком в глазах широких слоев английского общества. Однако последние два года перед своей внезапной кончиной Генрих V провел в состоянии глубокого разочарования и сомнений в успехе избранного пути укрепления положения Ланкастеров в Англии. Возможно, их исток крылся в отчетливом понимании Генрихом V сомнительности его прав на английский престол. Ланкастеры были потомками третьего сына Эдуарда III, в то время как оставались живые представители дома Йорков – потомки второго его сына.
53
Хлодвиг I (465 или 466 – 511) – король большой группы германских племен (салических франков) с 481 г. В борьбе с бывшим римским наместником в Галлии расширил владения салических франков до Луары, что вместе с несколькими другими успешными завоеваниями заложило основу для создания Франкского государства. В 496 г. Хлодвиг принял христианство в ортодоксальной форме. Это обеспечило ему поддержку духовенства и галло-римского населения бывшей римской провинции Галлии, основы будущего королевства Франция.