Щит

Но хотелось быстрее. И Ярослав отрядил Добрю с Пулкавом заняться сиротами, коих наблюдалось очень немало. Роды никого не бросали на произвол судьбы. Но шикарной жизнь детишек, оставшихся без родителей, не назовешь. Потому идея Приюта по типу «Дубравы» встретила всеобщее одобрение. Нет, вятичские мозги не охватили всей грандиозности идеи, да никто разъяснять подробности и не собирался. Но то, что можно поспихивать кормежку лишних ртов на княжьих людей, крестьяне приветствовали обеими руками. Горожане – тем более. А что учат сиротинок не только мечом махать, никого не беспокоило. Сами детки пришли в неописуемый восторг. Они и так постоянно крутились возле нашего подворья. Для мальцов на мечи да самострелы поглазеть – сплошное удовольствие, а глядишь, и обломится чего. Стрельнуть разок дадут или кусок пирога сунут. Парни-то наши поголовно к сиротам неровно дышали. Сами ж из таких. Вроде и забылось почти, а в душе-то сидит в глубине… Недостаток в педагогах Приюту не грозил…»

Кордно, лето 6447 от Сотворения Мира, серпень

Корчма Зубаря – место известное. Не единственная корчма в городе, но самая большая и уважаемая. Татям сюда хода нет. Здесь честной люд отдыхает. Селяне, приехавшие в столицу по делам: кто на торг, а кто и к князю с челобитной. Мастера местные, желающие расслабиться вечером, отдохнуть с кружкой кваса или медка. А то и пива, зелья нового, чей секрет ушлый хозяин выведал у дружинников пришлого князя. Или те Зубарю нарочно рассказали, чтобы самим не варить. Вкусное зелье выходит, но уж больно дорогое. Дружинникам да купцам по карману, а мастеровые да селяне семь раз подумают, прежде чем заказать. Знамо дело, и купцы сюда ходят, и дружина. Как новая, русинская, так и старая, еще при Ходоте служившая. Не прогнал новый князь старых воев, к себе на службу взял. Нет опаски, что могут вои свое решение переиначить, другого на княжение кликнуть. А может, просто за дело радеет, а за власть и не держится особо.

Под вечер у Зубаря всегда людно. Место такое. Придешь, устроишься с друзьями за столом у стеночки, да и потягиваешь квасок под неспешную беседу.

– А что, Угрюм, успели хлебушек до дождей убрать? – спрашивает соседа невысокий широкоплечий мужик, заросший бородой до самых глаз.

– А то! – откликается худенький живчик с гладко выбритым лицом. – И убрать, и обмолотить.

– Когда успели-то? – удивляется бородач. – Вы ж на хазар с князем чуть не всей веской ходили!

– И что? Али мы работать не умеем. Ты не заговаривайся, Первак! В первый раз, что ли?

– Умеете вы работать, про то не спорю, – соглашается Первак. – Да только поход не мало времени занял. И людин после похода меньше стало! А хлебушку, ему дела нет до смертей людских…

– Так не было смертей особых!

– Как же не было! Чтобы в походе ратном, да без смертей… Не бывало такого!

– Раньше не бывало, – смеется Угрюм, – а теперь стало. Двоих всего Морана с нашей вески забрала! Это хазар побили много.

– Это как?

– Молча! Знаешь, что мне дружинник русинский сказал? Жаль, имя не спросил, не до того было!

Первун вопросительно уставился на собеседника. Угрюм назидательно поднял палец:

– «Не тот воевода хорош, что врага побил. А тот, что при этом своих воев сберег». Вот так вот!..

– А верно говорят, – вмешивается мастеровой с другого конца стола, – что в Голодуповке сам Ярослав-князь хлеб убирал?

– Ну, за князя не скажу, – почесал затылок Угрюм. – К нам десяток русинов приезжал. Да сам сотник Турим. Спрашивал, нужна ли подмога какая. То видел.

– И что? Приняли помощь? – интересуется Первак.

– Так не требовалось, – чешет в затылке Угрюм. – Да и не примет Мать Сыра Земля заботу воинскую. Пусть уж вои занимаются боем рукопашным, а мы уж с хлеборобскими делами и сами сладим…

А за другим столом громко возмущается крупный мужичина с копной светлых волос:

– Да где ж это видано, малышню буквицам учить? Зачем им то?

– А что тебе не нравится, Осока?

– Так самый возраст у детворы, пока побегать можно да пошалить. А вместо того сидят, буквицы рисуют, глаза портят да спины гнут. Разве дело то? Нет, ну хоть ты скажи, Зубарь, то дело?

Корчмарь неохотно поворачивается к спросившему:

– По мне, так вреда не будет. Пригодится. А что лишний горшок не разобьют да от тятьки вожжами не схлопочут, так тебе же работы меньше!..

Булгарский торговый гость, мелкий и чернявый, пытает сидящего рядом тучного, пузатого купца.

– Правду говорят, Судиша, князь новый хазар побил, словно клопа раздавил? Правда?

– Врать не буду, – степенно отвечает тот, – своими глазами не видел. Но с поля ратного обратно почти все вернулись. И дружно бают, что из находников мало кто живым спасся…

– Ну как же так! Как же так! – суетится булгарин. – Сам Песах вел войско! Знаменитый огланкур! Песах, понимаешь?

Черные глазки останавливаются на собеседнике. Судиша хохочет:

– Был Песах, и нет Песах! Буревой лук натянул, стрелу пустил. Был Песах, а стал песок! – Купец становится серьезным: – А нечего к нам воевать ходить. Вот ты пришел торговать, тебя никто не убивает. Ну что, по куне отдашь?

– Побойся Аллаха, язычник! Что же ты меня грабишь-то! Три дирхема за две штуки!

– Мне твой Аллах, что корове седло! По ногате! То мое последнее слово!..

Компания молодых подмастерьев гуляет в дальнем углу:

– Видел, какие у них мечи? – спрашивает один.

– Угу! – отвечает другой.

– Что «угу»?

– Меда налей!

– Держи! Так вот, я сам видел, как русинка хазарскую саблю срубила. Словно елочку молодую. Срез ровненький, словно не сталь, а масло резали!

– А вот и врешь! Хазарская сабля осколками разлетается! Там не срез, а слом!

– Это твоя сабля разлетается, ты перекаливаешь вечно! А хазарскую вообще сломать невозможно. А он ее, как колбаску!

– Да что ты в закалке понимаешь?!

– Эй, петухи, – останавливает спор могучий кузнец. – Кончай шум! Вы лучше подумайте, как секрет того железа спытать, из коего мечи русинские сделаны…

– А что тут пытать? – удивляется первый подмастерье. – Прижать русинку ту в темном уголке, да и вызнать все, что надо. И удовольствие и ей, и нам…

– Удовольствие? – ехидно осведомляется второй. – А ежели она мечи в крови хахалей закаляет? Обрежет тебе уд по самый корешок… Вот тут срез точно ро-о-овный будет!..

Шумит корчма… Гудит гулом голосов, звенит сталкивающимися кружками, шаркает десятками ног… Стучит кулаками по столу и ладонью об ладонь… Шумит корчма… Зеркало Кордно… Его настроение…

Кордно, лето 782 от взятия Царьграда, червень

– Голуб! Смотри, что я нашел! Нет, ты только посмотри!

Лицо Ждана сияло как начищенный самовар. Что же он такое накопал? Скворец кивнул Лютому на стул.

– Рассказывай.

– Картошка! – плюхнулся розмысл на жалобно заскрипевшее изделие Черниговского обстановкостроительного завода.

Воевода недоуменно уставился на подчиненного:

– Что «картошка»?

– До русинов картошки не было! Ее принесли из будущего!

Скворец припомнил книгу. Да, были в ней упоминания о картошке. Но мимолетные. И не так много. Очевидно, не считал автор ее чем-то важным…

– С чего ты так решил? – заинтересовался он. – И давай по порядку.

– Сначала услышал в подземке… Нет, это неважно. Сейчас…

Ждан мысленно сосчитал до десяти. Незамысловатый прием всегда помогающий взять себя в руки. Воевода терпеливо ждал.

– В Книге написано, что вятичи получили у русинов рассаду картофеля. То есть вятичи картошки не имели. А русины высаживали ее из семян! Довольно сложный процесс! Категорически не по зубам в первом веке, – для пущей убедительности Ждан даже головой затряс.

– Книга – не доказательство. Книга – предположение, которое мы пытаемся доказать, – поддел распалившегося розмысла Скворец.

– Не спорю. Я выделил частную задачу. А теперь доказательство. Первое. Картофель принесли в Европу и в Азию русы. Это известно всем. Второе. По результатам раскопок до десятого века не обнаружено никаких следов картофеля. Он появляется одновременно с русинами.