Щит

– Не, перебьются. А то начитаются на ночь, потом до зари не заснут.

– Это правильно, – одобрил воевода. – В общем, так. Дознание твое я продлить дозволяю, на старом порядке. По розмыслам ты ходить и так можешь. Запрос, что на дружинных знатцев отправлять будешь, отпиши как по делу татей нохчских. У тех дикарей любое оружие к месту будет. На это дозволения письмового не даю, понимать должен.

Буривой кивнул. Как не понять, воевода чист останется, даже если по-худому пойдет. Правильно все. Иначе и быть не может.

– А как наберешь резонов в достатке, то там и посмотрим, давать делу ход, али вопрос того не стоит. Понял?

– А то ж, – ответил Буривой, на большее и не рассчитывавший, – разреши идти, воевода?

– Иди уж…

«Меря… Интересные ребята. Мы представляли их дикарями-охотниками. Отчасти так и было. Но только отчасти. Среди меря встречались и земледельцы, и скотоводы-кочевники. Большой союз родственных племен. И каждое жило как больше по душе. Ну или как мерянские боги подскажут. Резкий парень Мешко был единственным воинственным вождем в округе. Хотя, может, дело в том, что мы на ноль помножили всю его дружину без потерь, напрочь отбив желание аборигенов даже косо смотреть в нашу сторону. В те времена такие намеки понимали не хуже, чем в наши.

Но их деревеньки мы старались обходить стороной. Во избежание, как говорится. И дело не в том, что могут по ночи попытаться шомполами в ухи перетыкать. Незнание местными микробиологии науку эту не отменяло. Мы, конечно, ничем не болели лет по пятнадцать уже. Но мало ли какой вирус мог «безбилетником» приехать. А до Черной Смерти еще четыреста годков. Решили в этом вопросе прогресс пинками не ускорять. Хотя могли без проблем в любую деревню заехать, все равно раньше или позже придется, не век же по лесам мыкаться.

Местные все белые, европеоиды, глаза разве что черные преимущественно. Так и мы не «арийцы», кого только не водилось. Настоящий монгол даже был.

В конце концов в один из городков заехать пришлось. Местный князек с многообещающим прозвищем Кучка приглашал уж больно настойчиво. Выехал поперек дороги с хлебом-солью, культурненько, без малейшего хамства попросил зайти в гости. Ярый начал даже прикидывать, не срубить ли того Кучку. Уж больно он лебезил. Прямо без мыла норовил в это самое заползти. Но Серый решил не отказывать. Кучка смотрел словно побитый пес – жалобно и просительно. Воевода еще смеялся, мол, цыган медведя по пути потерял. Да и интересно было проверить кое-какие гипотезы. И на город взглянуть стоило.

Ведь если данное поселение зовется Москва, расположено примерно, где должна Москва стоять, а рядышком течет безымянная река, впадающая в Оку, то скорее всего, это Москва и есть. А то, что еще двести лет в летописях ни одного упоминания – дело десятое. Как и то, что данное поселение и на приличное село-то с трудом тянуло. Правда, стены имелись. Деревянные. Немного ниже, чем «этажерка» полосы препятствий нашей базы.

Кучка слово сдержал, не хамил, не возмущался, на пиру травить не пытался, а утром, не чинясь, отпустил дальше. Мы тоже сильно не шумели. Попировали, посмотрели на крепостицу, еще и не мечтающую стать Кремлем, и двинулись себе, недоумевая, с чего вдруг князь оказал такой почет проезжим купцам. Загадкой осталось и через годы, когда Москва, как и вся окрестная земля, присоединилась к Вятичскому Княжеству. Видать, хороший нюх у князя был. Жаль, от смерти скорой на зимней охоте не спас. А то спросили бы обязательно.

Впрочем, все интересно было, но не особо. Впереди лежали земли вятичей, первых славян на нашем пути. Вот там и застряли. Вятичи ждали хазарского набега…»

Кордно, лето 6447 от Сотворения мира, травень

На княжеском подворье последние дни не протолкнуться. А как иначе, если стекались в Кордно воинские отряды от всех племен, дабы единой силой дать отпор хазарским находникам, вновь вспомнившим о временах, когда вынуждены были вятичи платить дань Итилю. Похоже, прослышали хазары, что вынесли старейшие киевской дружине хлеб из еловых опилок, и задумали вернуть к рукам прежних данников.

Сегодня пришлось вятичам пожалеть о гордости. Не так уж и велика была киевская доля, что наложил Олег-воевода на лесных жителей. Зато о хазарах и помыслить никто не мог. А теперь? Не зря князь Игорь, когда сообщили ему про кордновское самоуправство, не стал ратиться с соседями. Только пожал плечами, да и произнес: «Не хотите защиты моей – неволить не буду. Не стоит ваша дань крови моих гридей. Но придет беда – подмоги не ждите! Вот мое слово, и с него не сойду!»

Посмеялись тогда… А вот и она, беда. Пяти лет не прошло, как хазары идут силой превеликой. Гонцов к киевлянам все же послали. Оно, конечно, может и отказать Игорь, в своем праве князь, если слово нарушать не будет. Но вдруг решит подмогнуть? Все же Кордно Киеву не враг. Есть кровь промеж вятичами и киевлянами, но даже не ручеек. И тем более не море, что между ними и хазарами плещется багряными волнами. Степняки ведь и полянам враги, и радимичам. Разгромить общего недруга для всех благо. Но уверенности в подмоге от тех, кого не так давно обидели без причины, мало было.

Оставалось на свои силы надеяться. А сил тех, хоть и немало числом, да неизвестно, хватит на супротивника или нет. У хазар в набеги ходят вои бывалые, умелые. А в вятичском войске большинство – ополчение родовое. Конного войска – горсть. Потому и непонятно было, чем закончится схватка, для того и собирались все силы в столице, готовясь выступить навстречу супостату. Соглашаться на хазарскую дань вятичи не собирались. Слишком уж страшны были эти поборы.

Вставали прибывшие отряды не в княжеском тереме, а на старых полях за городом, предпочитая простор городской скученности, но и на подворье постоянно отирались все кому не лень. И княжеская дружина, то уж как полагается. Ей здесь самое место.

Вои верили в удачу ратную, а потому хорошего настроения не теряли. Друг друга подначивали постоянно, нередко проверяя в шуточных поединках крепость не языка, но воинских ухваток. Людей смотрели, себя показывали, а заодно и подмечали новое, что завсегда пригодится в сече.

Сегодня в детинце новое развлечение – обоз купеческий. Торговые гости, которые ходили на многие версты, своим появлением вятичей радовали редко. Да, считай, никогда и не радовали. Нету у местных товара, заради которого стоило сквозь леса продираться. Основные торговые пути лежат южнее, по хазарским степям, где опасность издалека видна. Или западнее, вдоль Днепра-реки, через Киев Великий.

А вот эти взяли да пожаловали. Не ко времени. Да и вообще… Странные купцы, совсем не похожие на торговых гостей. Пришли не из дальних арабских земель, пройдя через хазар, не от полян, не с варяжского севера и даже не из Булгара, откуда как раз приходили караваны самых бедовых торговцев. С северо-востока пришли, из Меряни, где стоящего товара отродясь не водилось. Кто оттуда мог заявиться? Сами меряне и могли. То есть пара телег, груженных меховой рухлядью да лесными ягодами, и десяток охранников. И зачем, спрашивается? У вятичей и самих куницы с белками чуть ли не по головам бегают. И шкуры каждый муж добывать может. Нету смысла с таким товаром торговать ездить.

Но ведь пришли, и немалым обозом пришли. С десяток крепких добротных возов, да таких, кои и бывалые люди ни разу не видели. Добрые полсотни охраны, молодцы как на подбор, один к одному. Справа воинская у охраны отличная. И хоть видно, что в деле бывавшая, однако новая и года не прослужившая. И у всех одинаковая. Опытному глазу сразу видно: не обычная купеческая охрана и не наемники. Добрые воины, дружина чья-то, не иначе. Такие с купцами редко ходят. Хотя жизнь – такая штука, что порой как выкинет чего, и сидишь, лоб щупаешь, от шуток боговых оклематься пытаешься. Так что всякое бывает.

Вот коней боевых никто в возы запрягать не станет. А эти запрягли. А почему? Просто все. Нет у них других коней. И в возах, и под седлом, идут из одного табуна скакуны. Да красавцы, что не зазорно киевскому князю в подарок послать, чтобы ромеи обзавидовались. И под ярмом? Каждый как половина Кордно в золоте выйдет! Что же за товар притащили, если такое позволяют? И какой товар взять рассчитывают?