Страница 49 из 213
— Двадцать два, — сказал Панченга-сын.
— Ладно, допрашивай ее, только быстро. Даю тебе две минуты. А я пойду перегоню на мой корабль ученых-мученых.
— Ох и осторожный ты стал, папа. Это возраст, да? — спросил сын.
— Это называется инстинктом самосохранения, — сказал Панченга-старший. — Этот инстинкт позволяет мне жить и оставаться на свободе уже шестьдесят с лишним лет.
Папаша тяжело поднялся с кресла и, не взглянув на Алису, пошел к выходу. Не закрывая за собой дверь, он крикнул хрипло:
— Кобры, ко мне!
Со всех сторон застучали каблуки. Панченга-сын недовольно поморщился. Сквозь открытую дверь Алисе были видны высокие воины в серых чешуйчатых комбинезонах. Вместо фуражек на головах воинов были приспособлены змеиные головы с раздутыми шеями, глаза змеиных шапок горели маленькими фонариками.
— Выводите ученых из их кабинетов, быстро! И всех гоните на мой корабль. Раз-два, чтобы без заминки. — С этими словами папаша вышел из комнаты.
«Ой, — испугалась Алиса, — а вдруг папаша Панченга увезет Карла и Салли Коралли куда-то на свою планету, придется снова их искать».
— Этого нельзя допустить! — сказала Алиса. — Родителей надо вернуть Ларе. Вы меня слышите?
— Я-то вас слышу, — сказал Панченга Мулити. — Но помочь ничем не могу. Я мечтал бы вас всех отпустить. Но папа и брат не разрешают мне быть порядочным человеком. Мне сорок лет, и все эти сорок лет я борюсь с моими родственниками. Все время терплю поражение. Они понимают, что я с ними не согласен, что я всегда твердо воздерживаюсь, когда они голосуют за казни и мучения невинных людей. Поэтому меня и держали на сиенде, на сельском хозяйстве. Ведь не исключено, что в один прекрасный день я наберусь смелости и выведу их всех на чистую воду.
— Прекрасный день уже наступил! — воскликнула Алиса.
— Когда?
— Сегодня. Давайте начнем выводить их на чистую воду!
Панченга-сын подумал немного и потом отрицательно покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Еще рано. Еще слишком рискованно.
— Вы боитесь, что ваш брат, который сидит в этом лилипутском корабле, вас услышит? — спросила Алиса, показывая на пирамиду космического корабля. Было видно, что один из его люков раскрыт и в нем стоит махонькая фигурка адмирала Панченги.
— Нет, нет, я никого не боюсь. — Этот лицемер и обманщик так покраснел, что Алиса поняла — он на какое-то время совсем забыл о пирамиде, стоявшей на столе. И теперь перепугался. Иначе чем объяснить то, что его отношение к Алисе резко изменилось. — А ну! — закричал он вдруг, хватая ее за руку и волоча к двери в коридор. — Немедленно на растерзание к пустынным кроликам! Чтоб твоего духу здесь не было!
Они оказались в коридоре. Там кипела невероятная суета. Бегали солдаты-кобры, стража Панченги-папы, спешили люди в черных мундирах, пробежал гориллоид… Все двери в комнаты были распахнуты, из комнат выволакивали ученых, а ученые старались вытащить вместе с собой нужные книги, кассеты, приборы. Все горланили, все торопились.
— И это все из-за меня? — спросила Алиса.
— Нет! Ты только ускорила бегство, — ответил Панченга-сын. — Если ты разузнала о базе, значит, инспектор Кром не за горами.
— Значит, все-таки я вас перепугала, — сказала Алиса.
— Много о себе думаешь, плохо кончишь, — ответил Панченга. Он все тащил за собой Алису, даже руку было больно.
— Да не спешите вы так! — крикнула ему Алиса. — Руку оторвете. Вас же никто из родственников сейчас не видит и не слышит. Переведите дух. У вас, наверно, сердце болит. При вашем-то лишнем весе!
— А ведь и впрямь, — согласился Панченга, замедляя движение. Свободной рукой он держался за сердце. — Так я долго не протяну.
Перед ними была лестница наверх. Возле нее дымил воткнутый в отверстие в стене факел. Панченга взял факел и сказал Алисе:
— Иди впереди, но не вздумай убегать. Убежишь — тебе же хуже.
Алиса нарочно не спешила. Она понимала, что каждая минута работает в ее пользу. Сейчас уже Вага вышел из катера и идет к крепости. Он осторожен…
Ее задача — тянуть время. Поэтому Алиса медленно, долго нащупывала ногой каждую ступеньку.
Но, как будто угадав ее мысли, Панченга толкнул Алису в спину.
— Иди как следует! Некогда мне с тобой цацкаться! Даже если твои косточки найдут в крепости и поверят, что тебя сожрали кролики, все равно в конце концов какой-нибудь гориллоид проговорится инспектору, а то и пан Водичка нас предаст… Разве можно верить людям? Ты иди, иди…
— А чего вам бояться? — спросила Алиса. — Вы же ничего плохого не сделали. Вы производите впечатление доброго и великодушного человека.
— Да, я такой! Я именно такой! Я лучше многих. И если бы не проклятая семья, которая меня затянула в преступный мир, я бы мог стать инженером, ученым, артистом, наконец!
— Еще не поздно.
— Поздно. Я совершенно разучился работать. А ты иди, Алиса, иди, тебя ждет быстрая и поэтому не очень мучительная смерть.
— А почему здесь ученые? — спросила Алиса. — Что они здесь делают?
Лестница оказалась короткой, за ней начался темный сводчатый коридор, сверху редко-редко падали капли воды…
— Если бы я не был уверен, что тебя через пять минут растерзают, никогда бы не сказал, — признался Панченга. — Это идея папаши. Он давно уже с ней носился. Мой папаша — ужас какой головастый! Он давно еще говорил: самое дорогое на свете — мозги! И если у нас с вами, мальчики, мозгов не хватает, то надо отобрать мозги у других людей. Мы, конечно, смеялись сначала, но папаша нас убедил. И с тех пор мой братишка адмирал Панченга как захватит корабль, то ребятишек и красивых девочек сразу ко мне, на сиенду. Им там память стирают, чтобы не шебаршились, и они начинают пропалывать ананасы. Некоторых продавали — кого куда… А если на корабле попадались ученые или изобретатели, мой адмирал их отвозил сюда, к папе, для этого специально подвалы под крепостью оборудовали.
— Но зачем?
— А затем, что в ученых головах всякие полезные мысли бродят. А ученый часто и не подозревает, какие они полезные. Мы этому ученому говорим: работай на нас!
— А если он не захочет?
— Это он только сначала не хочет. А если на него нажать — сразу захочет. Один кушать любит, второй за своих родных боится, третий обеднел… Надо только ключик найти. А как нашел, дальше сложностей не бывает. Ему прибор нужно — мы ему прибор доставим, ему химию подавай — мы ему эту химию подаем! Изобретай, трудись…
— И что-нибудь получалось?
— Ты думаешь, мы только грабим? Ничего подобного, нам сиенда хорошие доходы приносила. Нам ученые золотые яйца несут. Они изобретают, придумывают, а мы торгуем. Мы так разбогатели, что оборудовали под базу целую планету. Оттуда нас не выкуришь! Там для ученых — рай! Все условия, не то что здесь. Рай из чистого мрамора.
— А как же вы изобретениями торгуете?
— Для этого мой папаша ночей не спит, думает.
— Я не понимаю. О чем ваш папа думает?
— А он думает, как изобретение повернуть, перевернуть и наизнанку вывернуть.
Алиса пожала плечами.
— Ну, слушай! Есть, например, у нас один ученый, он изобрел средство, которое уничтожает трение. Понимаешь? Ты помазал подошвы этим средством и никогда шагу не сделаешь — умора? Скользят ботинки, и все тут! Этот чудик думал, что его средство в промышленности очень нужно, чтобы части станков не терлись друг о дружку. А нам станки ни к чему! Мы его изобретение чуть-чуть изменили и тирану Катациклу с Вапраососа продали баночку за тонну алмазов. Он этой мазью свою крепость смазал, и вот уже год, как его племянники эту крепость штурмуют, да не могут на стену влезть. Смешно? Еще хочешь пример?
— Хочу, — сказала Алиса. Ей-то некуда было спешить.
— Этот самый… как его… забыл, сделал заморозку. Если ею брызнешь на курицу — она тут же замораживается и уж не разморозится, пока антизаморозкой не капнешь. Для домашних хозяек удобно, для путешественников удобно… А папаша подумал и решил: это же замечательное оружие! Продали распылитель заморозки Дургу Брандердургу. Он этот распылитель поставил перед своим войском, когда с мачехой воевал, нажал на кнопку — и в мгновение ока заморозил все ее войско, включая и мачеху. А нам честно заплатил замороженными монетами.