Страница 27 из 62
Вот одному несчастному удалось незаметно проникнуть в группу хорошо одетых англичан, которых отбирали для плена. Бедняга чувствовал себя спасенным. Но вдруг конвоир обратил внимание на костюм пехотинца и так ударил его древком пики, что тот свалился замертво…
Жанна быстро спешилась, подбежала к англичанину и постаралась оказать ему посильную помощь. Девушка тихо плакала. Она не могла примириться с лютой и бессмысленной злобой, которую приходилось видеть повсеместно, с жестокостью, неизменно обращавшейся на головы простых и бедных людей, тех, о ком всегда болело ее сердце…
Трофеи битвы при Патэ выглядели весьма внушительно. Оружие, знамена, кони – всему этому не было числа. Казалось, английской армии больше не существует. Весь цвет ее рыцарства был в руках у французов. Господа Толбот, де Скаль, Ричард Спенсер, Фиц Вальтер, лорд Фалькомбридж и многие другие капитаны должны были разделить участь своих полутора тысяч подчиненных и ждать выкупа. Только Джон Фастольф, первым бежавший с поля боя и проявивший невероятную прыть, успел исчезнуть ради того, чтобы на родине потерять все свои отличия и ордена, а в истории покрыть себя несмываемым пятном позора.
Тщеславный герцог Алансонский не мог отказать себе в удовольствии побеседовать с главным пленником – неустрашимым Толботом.
– Предполагали ли вы сегодня утром, – ядовито спросил герцог, – что события могут для вас обернуться подобным образом?
Англичанину не хотелось разговаривать. Он мрачно посмотрел на принца и лишь процедил сквозь зубы:
– Военная фортуна изменчива. Впрочем, что же еще мог он сказать?..
Победа при Патэ имела почти такой же широкий отклик в стране, как и орлеанская битва.
Снова колокола зазвонили во всех соборах и церквях, снова благословляли Деву, принесшую счастье Франции.
Теперь даже некоторые крупные феодалы, до этого с презрением относившиеся к «буржскому королю», начали колебаться.
Могущественный герцог Бретанский, один из наиболее сильных властителей, долго ведший двойную игру, склонялся на сторону арманьяков.
Сам Филипп Бургундский, все больше и больше разочаровываясь в англичанах, серьезно подумывал о перемирии с Карлом VII.
Кое-кто из феодалов пытался вступить в переговоры непосредственно с Девой.
Под влиянием всех этих событий даже придворная канцелярия заговорила новым языком.
Теперь в королевских сообщениях о победе имя Жанны стояло на первом месте. О других капитанах объявляли лишь мимоходом, а имя благородного коннетабля не было упомянуто вовсе.
Рыцари де Ришмона действительно почти не приняли участия в последнем деле. Коннетабль, потеряв надежду на немедленное примирение с королем, решил покинуть ряды французских войск и возвратиться в свои владения. Перед уходом, однако, жадный бретонец попытался осуществить давно задуманную затею.
Коннетабль недаром присматривался к Жанне, не зря беседовал с ней. Он видел, что девушка приобретает цену, увеличивающуюся после каждой новой победы. А де Ришмон смотрел на людей преимущественно с точки зрения того, сколько они могут стоить в переводе на золото. Этот вельможа набил руку на похищениях. В свое время он захватил монсеньора Реймского архиепископа и получил за него от короля большую сумму. Теперь подобный же трюк он собирался проделать и с Жанной.
Уже все было подготовлено. Был выделен особый человек, специалист своего дела, некий Андрю де Бомон, которому надлежало провести похищение.
Дело сорвалось в последний момент: Андрю де Бомон испугался, что его разорвут солдаты Девы.
И вот Жанна снова предстала перед своим милым дофином.
Король принял Деву в Сен-Бенуа на Луаре.
Как много изменилось со времени их первой встречи! Казалось, целая вечность разделяла события, между которыми в действительности было всего лишь три с половиной месяца.
Тогда она пришла бедной девчонкой, на которую смотрели как на дурочку или одержимую. Тогда ее не хотели принимать, над ней издевались, ей не верили.
Сегодня она явилась овеянная славой, боготворимая всею страной, доказавшая на деле правоту своих планов. Сегодня она – народная героиня, непобедимый полководец, спасительница отчизны. Попробуй-ка теперь посмейся над ней, попробуй усомнись в ее словах! То-то все они нынче поразевали рты, то-то ломают шапки и кланяются так низко, как самой знатной особе!
И правда, такой было не грех поклониться.
В ней вряд ли сейчас узнал бы кто маленького усталого пажа в вылинялом черном камзоле и рваных сапогах, явившегося на прием в Шиноне.
Перед смущенными придворными легким и грациозным шагом проходил загорелый юноша, одетый с изысканным вкусом.
Черное шелковое трико плотно облегало стройную фигуру Жанны. Ее бархатные полусапожки, зашнурованные с наружной стороны ноги, были самого модного покроя. Короткий парчовый камзол, голубой с золотым шитьем, был стянут у талии узким поясом, на котором висел небольшой кинжал в малиновых ножнах. Плащ золотистого сукна падал свободными складками, обнаруживая голубую, под цвет камзола, переливающуюся атласную подкладку. Да, было отчего разинуть рот!
Но при всех этих невероятных переменах, при всем потрясающем внешнем контрасте нового со старым было одно, что оставалось абсолютно неизменным.
Это была чистая душа девушки с ее высокими и светлыми стремлениями, с ее любовью к справедливости, с ее верой в победу.
И пришла она сюда не за тем, чтобы упиваться своим триумфом или хлопотать о награде, не с целью получить выгодную придворную должность или добиться расположения монарха.
Она пришла лишь для того, чтобы напомнить королю, что ее миссия еще не закончена.
Она пришла поторопить своего Карла, ибо тяжелые предчувствия камнем давили ее сердце.
Король обнял девушку и сказал ей:
– Я печалюсь, Жанна, об испытанных вами страданиях. Но, Боже, каким тоном были произнесены эти слова!
Сколько недоверия и холода было в них!
Острая боль пронзила душу Жанны. Непрошеные слезы затуманили ее взор.
Но она не дала воли своим чувствам. Она помнила о том главном, ради чего пришла сюда. И опустившись на колени перед Карлом, она сказала:
– О мой дофин! Вы не должны больше медлить. Теперь вам нужно идти в Реймс, чтобы короноваться и стать законным монархом.
Девушка вздохнула и тихо прибавила:
– Поспешите, мой милый дофин, ибо время уходит и никогда больше не будет столь благоприятного момента. Поспешите, ибо жить мне осталось недолго, а впереди еще так много дела!
Глава 9
СВЕТ И ТЕНИ
События мая – июня 1429 года привели к маленькой революции при дворе Карла VII.
Когда первый шок миновал, советники престола крепко призадумались. А думать было над чем. Надлежало решить, как расценивать настоящее и что предпринимать в ближайшем будущем.
Все происшедшее у Орлеана и на Средней Луаре казалось невероятным.
Как? Несмотря на подробные инструкции свыше, несмотря на решимость старого де Гокура и тождество мнений капитанов, девчонка из Домреми все-таки всех оттеснила, овладела волей солдат и рыцарей, стала победительницей, народной героиней! И в какие сроки!
Господа советники не могли понять, то ли все капитаны потеряли головы, то ли Жанна действительно оказалась Божьей посланницей. В первом они сомневались, во второе не верили. Но что же тогда?..
По-видимому, несмотря на все предосторожности, случилось самое худшее. Пешка, став во главе других пешек, превратилась в ферзя. Единство Девы с чернью оказалось сильнее, чем единство благородных. Хотели придворные или нет, а победу все-таки одержали низы.
Необходимы срочные меры. Но какие? Решить это казалось нелегко.
Как обычно, наиболее здравые мысли высказал его высокопреосвященство, монсеньор архиепископ Реймский.
В прежнее время находили целесообразным устранить крестьянку или, во всяком случае, не предавать широкой огласке ее дела и успехи. Теперь – это должен был понять даже непримиримый де Тремуйль – о подобном помышлять не приходилось. Нельзя было дольше замалчивать Деву, ибо о ней складывались легенды, о ней говорили и писали уже не только во Франции, но и в других странах.