Страница 99 из 150
Некоторые из прибывших на корабли людей носили на шее кусочки золота, и один из индейцев сказал, что в этой стране очень много золота, а из золота делают здесь большие зеркала.
Адмирал говорит «зеркала», ибо когда раздавал он им зеркальца, один индеец знаками дал понять ему, что такие вещи здесь делают из золота. Слово же это осталось для индейцев непонятным.
При этом он показал, как собирают золото. Адмирал говорит, что не задержался в этих местах надолго, потому что вынужден был идти очень спешно из-за того, что гибло продовольствие, которое добыл он ценой стольких лишений, а до острова Эспаньола оставалось еще более трехсот лиг.
Между тем он очень хотел пробыть здесь подольше, чтобы открыть еще больше земель. Адмирал отмечает, что везде в этой стороне множество островов, и притом прекрасных и густо населенных, – земли же эти очень высокие, и среди гор есть много очень больших долин и низин. Люди же здесь более обходительны, чем жители Эспаньолы. Они воинственны, и дома у них красивые. Прибыв к мысу Иглы, адмирал увидел на юге другой, очень большой и высокий остров, расположенный в 15 лигах от этого мыса и простирающийся с юго-востока на северо-запад. Он назвал его Сабета. Вечером адмирал заметил на западе очень высокую землю. Адмирал стал на якорь в той местности, что названа была «Садами», и тотчас же явилось множество больших и малых каноэ, переполненных людьми.
Затем вечером сошлась к кораблям буквально вся округа, и у многих индейцев на шее висели золотые украшения величиной с подкову. Казалось, что золота у них много. Все, что было у них, они отдавали за погремушки. Судя по их знакам, они пытались объяснить, что в этой стороне есть острова, где имеется много золота, но на этих островах живут каннибалы. Адмирал говорит, что они считали всех обитателей тех островов каннибалами, потому что относились к ним враждебно. Хотя, быть может, называли они людей, населяющих эти острова, каннибалами потому, что не хотели, чтобы христиане отправились в ту сторону, ибо желали, чтобы пришельцы остались в их собственной стране на всю жизнь.
У одного индейца христиане видели кусок золота величиной с яблоко. Прибыло бесчисленное множество каноэ с людьми, и все они приносили золото и кораллы и четки различного вида. Головы индейцев повязаны были покрывалами, волосы у них были аккуратно подстрижены, и казались эти люди красивыми. Затем пошел дождь, и индейцы уж больше не появлялись. Приходили женщины, у которых на руках были запястья из бус, и некоторые бусинки оказались чистейшими жемчужинами, при этом были эти жемчужины не красного цвета, подобно тем, что находят на островах Бавуэка. Несколько жемчужин было приобретено, и адмирал говорит, что он направит их королям.
Адмирал спросил у индейцев, где вылавливают и находят эти жемчужины. Они показали ему раковины, в которых родится жемчуг, и знаками ясно пояснили, что собирается и родится жемчуг к западу от этого острова у мыса Раковины, мыса Парии и берегов материковой земли, которую адмирал считал островом.
Адмирал направил на берег лодки, чтобы узнать, имеются ли в этой стране дотоле еще не виданные христианам диковинки. Местные жители, которые встретились на берегу, были столь общительны, что хотя моряки не шли к берегу, но к ним явились на каноэ двое именитых индейцев, сопровождаемые обитателями всего селения, и заставили их высадиться. Затем индейцы повели их в большой дом, не с круглой крышей, как у шатра, какие бывают в домах, строящихся на островах, а с двускатной кровлей. Приняты моряки были очень хорошо. В честь их устроено было празднество, и им дали ужин: хлеб и плоды различных видов, а пили белый напиток, который здесь высоко ценится. Из него приготовляется красный напиток (tinto), и одно питье лучше другого, а они вкусом, как наше вино. Все мужчины находились в одной стороне дома, а женщины в другой. После того как моряки поужинали в доме старейшего индейца, самый молодой индеец проводил их в другой дом, где они были приняты точно так же. Вероятно, первый из индейцев был касиком и сеньором, второй – его сыном. Затем моряки отправились к лодкам и возвратились на корабли, весьма довольные этими людьми. Таковы слова адмирала. Он прибавляет далее: «У них [индейцев] красивое телосложение, и все они, как один, высокого роста». Адмирал полагает, что цветом кожи они белее всех прочих обитателей Индий и что многие из них так же белы, как кастильцы. Волосы у них отличные и ладно стриженные, а речь у них красивая. «Нет в целом свете земель более красивых и зеленых, чем эти. Климат же здесь такой, что в течение всего времени, пока я находился на этом острове, утренние часы были прохладны, хотя и расположена эта земля близ линии экватора. Море здесь пресное. Остров этот я назвал Пария». Так говорит адмирал.
В пятницу, 10 августа, адмирал приказал поднять паруса и отправился на запад в том направлении, где, как он думал, лежит остров. Адмирал прошел 5 лиг и затем стал на якорь. Опасаясь, что ему не удастся найти достаточно глубокие места, он шел в поисках прохода, которым можно было бы выйти из этого залива, замкнутого цепью островов и материком, который адмирал, однако же, не считал таковым. Он утверждает, что несомненно земля эта [материк] является островом, потому что так говорили ему индейцы. Видимо, адмирал не понял их. Затем адмирал увидел на юге другой остров, который он назвал Изабетой (Isabeta), и простирался этот остров с юго-востока на северо-запад; а спустя некоторое время он заметил еще один остров и назвал его Трамонтана {*} . Этот остров был высок и красив, и, как кажется, берега его шли с севера на юг, и был он значительных размеров. Все это было материком.
Насколько можно было понять, индейцы, которых он захватил в плен, говорили ему, что люди, живущие в той стороне, – каннибалы и что там имеется или родится золото. Жемчуг, подобный тому, что был дан адмиралу, вылавливают на северном берегу Парии. Морская вода в той стороне пресная и мутная, как в реке у Севильи.
Адмирал желал направиться к этим островам только затем, чтобы не возвращаться назад, так как он опасался, что погибнут все припасы, которые он вез для христиан на Эспаньоле, а эти припасы он добыл ценой огромных усилий, хлопот и забот. И он часто говорит об этих припасах, потому что тревога за них причиняла ему боль. Адмирал указывает, что, по его мнению, на этих островах должно быть много ценного, потому что все они велики, высоки и хорошо возделаны, а люди здесь, как об этом свидетельствуют их жесты, весьма разумны, и речь у них красивая.
Таковы слова адмирала. И он говорит, что если жемчуг родится от росы, попадающей в раковины, когда открыты их створки, как о том пишет Плиний, то есть основание предполагать, что здесь будет найдено много жемчуга, ибо росы в этих местах обильны, а жемчужных раковин, и при этом больших, встречается очень много. К тому же море в этих местах спокойно и бурь тут не бывает, чему свидетельство – леса, что спускаются к самому морю. А подобного никогда не случается там, где море бурное. А на ветвях и на корнях деревьев, что растут у самого моря (корни таких деревьев, на языке жителей Эспаньолы, носят название «манглес») {*} , имеется много раковин, прикрепленных к коре. Так что, срывая ветку, видишь, что вся она усеяна раковинами. Раковины эти изнутри белые, и внутренность их вкусная, совсем не соленая, так что в пищу их надо употреблять с солью. И он говорит, что не знает, родятся ли они в перламутре. Где бы ни родился здесь жемчуг, но одно несомненно: жемчужины здесь чистейшие и высверленные изнутри, как те, что [вылавливаются] в Венеции {*} .
В этом месте адмирал перечисляет многие мысы и острова, которым он дал наименования, причем, судя по этим названиям, упоминаемым в его «Путевых заметках» («Itineraries»), кажется, что его родным языком был не кастильский, потому что не всегда ясны для него значения кастильских слов и манера кастильской речи. Он приводит названия – Сухая коса (Punta Seca), остров Изабета (Isla Isabeta), остров Трамонтана (Isla Tramontana), Ровная коса (Punta Llana), коса Сара (Punta Sara), но при этом решительно ничего не говорит об этих пунктах или хотя бы о некоторых из них. Отмечает он, что все море в этой стороне пресное, и не представляет себе, чем подобное явление вызвано, потому что, судя по всему, нет в этой местности больших рек, да и в том случае, если таковые и имелись бы, подобное явление казалось бы чудом.