Актриса года

— Вроде бы рановато для таких игр, — пробормотала она.

— О'кей. Тогда как насчет тетушки Джемаймы?

Эта забава являлась еще одним патентованным изобретением Билли. Девушка жарила блины, вырезала в середине каждого дырку, а потом накидывала их на возбужденный пенис Билли. Эмбер никак не могла понять, отчего все эти дурацкие сексуальные забавы были непременно связаны с едой. Возможно, оттого, что еще в юном возрасте Билли вообразил, будто его домогалась Джулия Чайлд.

— Знаешь, Билли, у меня сейчас совсем нет настроения играть в эти игры, — улыбнулась она. — Огромное тебе спасибо за цветы и шампанское.

— Да ладно, чего там, — ответил он и затеребил колечко, вдетое в ноздрю. — Послушай, я хотел спросить: ты не хочешь поехать со мной на следующей неделе на вручение премий Эм-ти-ви? Я тоже выдвинут, на почетную, так что славная получится парочка.

Так вот какую игру он затеял! Решил ухватиться за ее номинацию, точно за шлейф, и въехать на нем на главное событие года в мире рок-музыки. Что ж, от нее тоже не убудет, если она посетит вручение премий. В конечном счете в этом смысле они с Билли равны. И оба только выиграют от этого. Ну, как, к примеру, Мадонна, появляющаяся на «Грэмми» под ручку с Майклом Джексоном.

— О, это было бы замечательно! — воскликнула Эмбер и чмокнула Билли в щеку. — На неделе созвонимся и уточним все детали. А теперь… ты не очень обидишься, если я пойду мыть голову?

— Нет, если прежде ты позволишь мне войти, — усмехнулся Билли.

— Чудовище! — кокетливо бросила ему Эмбер и снова поцеловала, а потом резко захлопнула дверь прямо у него перед носом. Она слышала реплики и похлеще, когда складывала свитера, работая в химчистке-прачечной в Сандаски. Но этот Билли… Нет, он все же забавный, и на церемонии вручения призов в Нью-Йорке наверняка будет весело. А теперь можно наконец расслабиться, отдохнуть и…

Зазвонил телефон. Эмбер нехотя сняла трубку.

— Да?

— Эмбер? Это Кенни.

Кенни Блэрмен был ее агентом. Но вроде бы она уже говорила с ним сегодня…

— Да, Кенни? Что произошло? Ты ведь уже звонил мне, сообщить, что я выдвинута на «Оскара».

— Забудь об этом. Мне только что звонили от Диснея. Хотят переговорить с тобой по поводу одной картины.

— И сколько времени займет эта работа? — Цель жизни Эмбер сводилась к тому, чтобы работать как можно меньше, а получать как можно больше.

— Две недели. Это анимационная версия «Убить пересмешника». И им нужна ты — озвучивать маленькую девочку. Десять дней в студии звукозаписи, и я выбью из них для тебя четверть миллиона.

Теперь Эмбер заинтересовалась всерьез:

— А кто там еще работает?

— Ричард Томас озвучивает отца, а Марк Хеймилл — Бу Рэдли.

Мысль о том, что она будет работать с такими уважаемыми и добропорядочными людьми, показалась Эмбер отталкивающей, но уж очень соблазнительным выглядел гонорар.

— А до конца недели с ответом подождать можно? — спросила она. — Думаю, все же приму это предложение.

— Ну разумеется, малышка, — ответил Кенни. — Положись на меня, я все устрою.

Эмбер повесила трубку в надежде, что уж теперь ее больше никто не побеспокоит. Все утро прошло в суете, и ей действительно необходимо отдохнуть и восстановить силы. Она пошла в спальню, выдвинула ящик тумбочки и запустила руку в самый дальний угол. И нашла то, о чем мечтала весь день: маленький пакетик из серебристой фольги. Осторожно развернув его, Эмбер постучала ногтем по фольге и разделила содержимое пакетика, белый порошок, на две части. Затем, взяв соломинку, она втянула наркотик сначала в одну ноздрю, потом в другую. Улеглась на кровать и стала ждать.

Пять минут спустя героин наконец подействовал. И Эмбер принялась мечтательно изучать пятнистый рисунок на терракотовом потолке спальни. Не жизнь, а какая-то сплошная ерунда и круговерть, думала она. Сперва Голливуд, потом все эти ковбои, домогающиеся ее, и вот теперь — номинация на «Оскара». Интересно, что скажут ее бывшие подружки, продавщицы из штата Огайо, когда узнают… Бедняжки, они, наверное… Но не успела она додумать эту мысль, как в дверь вновь позвонили.

— Подождите! — крикнула она. — Сейчас иду!

Слегка пошатываясь, Эмбер вошла в гостиную. Героин несколько улучшил настроение. Наверное, телеграмма или еще какой-нибудь друг, приехавший поздравить ее. Они радуются за нее, восхищаются ею — что ж, ради этого можно и потерпеть.

Но когда она распахнула дверь, глазам ее предстало жалкое зрелище. На пороге с протянутой рукой и виноватой ухмылкой, искривившей потрескавшиеся губы, стояла женщина. Лет за пятьдесят, лохматая, неприбранная, в рваной и вонючей одежде.

— Подайте Христа ради! На пропитание, если не жалко!.. — пропищала нищенка.

— Привет, мама… — пробормотала Эмбер после паузы.

«По сведениям, полученным из надежных источников, одна из актрис — номинанток на премию «Оскар» проводит этот вечер дома, в полном одиночестве, где ее может согреть ну разве что мысль о возможности получения премии. Супруг этой дамы взял тайм-аут, а также снял номер в мотеле «Шангри-Ла», в Санта-Монике, где его видели в обществе другой номинантки на «Оскара». Неужели этот подданный ее величества королевы всерьез считает, что может обмануть кого-то, зарегистрировавшись в мотеле под именем Биффа Веллингтона, торговца грузовиками со Среднего Запада?.. Просто смешно…»

Митчел Финк,

журнал «Пипл»,

13 февраля.

Глава 11

Тед Гейвин смотрел на экран компьютера и читал: «Вот Хитер Локлир идет по Байджен, что в Беверли-Хиллз, с кредитной картой в руке, говорит по мобильному телефону и одновременно жует тако [18]. Эта белокурая женщина-вамп умудряется сочетать три самых любимых своих занятия: сплетничать, бродить по магазинам и наслаждаться дешевой едой».

Нет, подумал он, это не пойдет. Слишком поверхностно, невыразительно. Они захотят знать, что движет ею, какие общечеловеческие черты ей присущи. Пальцы его забегали по клавиатуре. «Хитер Локлир смотрит в витрину ювелирного магазина и видит в ней булавку с изумрудом стоимостью в пять тысяч долларов. Внезапно глаза ее наполняются слезами. Эта изящная блондинка, замечательная актриса подумала о бедных и несчастных детях Боснии, которые никогда не смогут носить столь изысканные и дорогие ювелирные украшения».

Нет, слишком развязно и сентиментально, подумал Тед. Если бы речь шла о Барбре Стрейзанд, тогда сошло бы, но для Хитер Локлир это никак не подходит. Главное очарование Хитер заключается в том, что она не принимала и никогда не принимает себя всерьез.

Так почему бы и ему не сделать то же самое?..

Тед выключил компьютер и уставился в окно, на туманную дымку, висевшую над горной грядой Санта-Моники. Он работал корреспондентом в лос-анджелесском филиале «Персонэлити» — самого популярного и распродаваемого журнала. И задачей его было освещать жизнь Голливуда. От него ждали одного: приподнять завесу, скрывающую черты знаменитости, и обнаружить под ней живое трогательное человеческое существо, которое крылось за блестящими, ослепительными фасадами таких персонажей, как, к примеру, Брэд Питт, Шарон Стоун и Майкл Дуглас. «Спусти их на землю, — учила его редактор Фатима Бьюлокс, — и расскажи людям об их надеждах, страхах, маленьких разочарованиях!» И все ради одной совершенно идиотской цели, с отвращением подумал Тед, — убедить читателей журнала, что их идолы и любимцы — «просто люди». Такие же, как все, и по сути своей мало чем от них отличаются.

Тед ненавидел свою работу и часто говорил друзьям, что журнал «Персонэлити» — это «самолетное» чтиво для людей, которые обычно ездят на автобусе. Причина этой ненависти была вполне очевидна и понятна не только ему, но и очень многим другим журналистам, которые освещали подробности из жизни знаменитостей. Они сами хотели быть знаменитостями.

Высокий, худощавый, с копной светлых волос, небрежно спадающих на один глаз, Тед мог подцепить любую лос-анджелесскую красотку, поскольку был не только хорош собой, но и искренен, что уже само по себе являлось редкостью в журналистских кругах. Но амбиции его простирались далеко, и взлететь он хотел выше. Он желал спать только со звездами. Его не возбуждали даже старлетки; у Теда просто не вставало на женщину, чье имя мелькало в самом конце титров. Но такая удача, как ночь с Кэмерон Диас или Дженнифер Эйнистон, выпадает мужчине редко — если он, конечно, не продюсер, режиссер или знаменитый сценарист. А потому Теда постоянно сжигало желание, которому не дано было осуществиться.