Страница 29 из 54
Военному атташе Эйгену Отту показалось, что настал самый благоприятный момент «взлететь высоко». На свой страх и риск он также решил заняться большой политикой. Он считал, что посредником может быть лишь Германия, и никто иной. По мысли Отта, в случае заключения мира японская армия, уже отмобилизованная и сосредоточенная в Китае, сможет молниеносно начать наступление против Советского Союза. Отт словно обезумел, он вышел из-под контроля Зорге, и последнему оставалось лишь наблюдать за ним и обо всем сообщать в Центр. Отт собрал высокопоставленных чиновников из японского генштаба, обещал им всемерную помощь со стороны германских советников в Нанкине. Отт действовал через голову Дирксена. В своих депешах Нейрату доказывал, что пора кончать с нейтралитетом. Он действовал более энергично, нежели посол, и был замечен Гитлером. Почему бы Японии и Германии не договориться о совместной экономической эксплуатации Китая?
Упоенный дипломатическими успехами, Отт по строжайшему секрету сообщил Зорге, что Гитлер наконец принял решение прекратить поставки оружия Китаю, отозвать советников и поддержать японскую агрессию.
Как любил говорить Зорге, он никогда не собирался ограничивать свою миссию функциями «почтового ящика», заниматься простой передачей информации. «Было бы ошибкой думать, что я посылал в Москву всю собранную мною информацию. Нет, я просеивал ее через свое густое сито и отправлял, лишь будучи убежденным, что информация безупречна и достоверна. Это требовало больших усилий. Так же я поступал и при анализе политической и военной обстановки. При этом я всегда отдавал себе отчет в опасности какой бы то ни было самоуверенности. Никогда я не считал, что могу ответить на любой вопрос, касающийся Японии».
Вот и теперь он сильно задумался. Когда на границах Манчжурии и Советского Союза возникло несколько конфликтов, он не придал им особого значения. Но инцидент у Лугоуцяо он сразу же расценил как прелюдию к большой войне. Его прогноз оправдался. Теперь требовалось оценить заявление Гитлера.
Нацистское правительство оттеснило и Англию, и Францию, и Америку, взяло на себя роль посредника в японо-китайских переговорах. К чему это приведет? Словно в ответ на советско-китайский договор о ненападении, фашистская Италия присоединилась к «антикоминтерновскому пакту». И все-таки декларации остаются декларациями. Рихард лучше многих иных политических деятелей понимал глубину противоречий между Германией и Японией, ибо он мыслил диалектически, как ученый.
Генерал Араки открыто призывает к войне с Советским Союзом, заявляет, что «это единственный путь для Японии», в Токио свирепствует антисоветская истерия. Американский посол в Токио сообщил в Вашингтон о том, что «существует убеждение, что, поскольку война с Советской Россией неизбежна, она может начаться скоро».
Понукаемый советским разведчиком, Эйген Отт направился в японский генштаб и спросил у генерала Хоммы, что намерена делать Япония после окончания войны в Китае. Хомма ответил, что Квантунская армия готова хоть сегодня напасть на Советский Союз. Хомма пожаловался на то, что германское посредничество пока не дало результатов, а японцам хочется побыстрее заключить мир и двинуться на СССР. В Манчжурии сейчас сосредоточена главная ударная сила.
Но Зорге отлично знал: к большой войне с Советским Союзом Япония не готова, не хватит сил. И японские генералы это знают.
Всё взвесив, Зорге отправил в Центр радиограмму такого содержания: «Японцы стремятся создать у других держав впечатление, что будто бы они собираются вступить в войну с Советским Союзом. Япония не собирается начинать большую войну с Советским Союзом в ближайшее время». Таков был итог долгих раздумий, сопоставления фактов, проникновения в законы международных отношений, которые носят объективный характер, и отдельные личности, какими бы побуждениями они ни руководствовались, не в силах изменить их. Зорге видел, что Япония экономически не готова к войне с такой мощной державой, как СССР. Окрепнуть за счет Китая ей не удалось, она сама увязла в Китае, не смогла договориться с нанкинским правительством. Разумеется, все это не исключает и впредь инциденты на маньчжуро-советской границе.
Как развивались события в дальнейшем?
Германское посредничество потерпело полный провал, японской военщине не удалось развязать руки в Китае. Как доносил в Берлин фон Дирксен, расчеты Германии использовать трудное положение Японии и отобрать у нее бывшие германские колонии также оказались нереальными. Япония приняла решение вести войну до окончательного завоевания Китая, о чем и поставила в известность германское правительство. Западные державы заняли позицию попустительства японской агрессии, они проводили политику поощрения зарвавшегося империалистического хищника, всячески натравливали его на Советский Союз; особенно четко выявились эти тенденции западных держав на Брюссельской конференции.
Война в Китае велась уже полгода. И хотя японским войскам удалось захватить большую территорию, об окончательной победе в ближайшие годы нечего было и думать.
Принц Коноэ понял, что просчитался. В срочном порядке Коноэ создал при правительстве институт советников, пригласив сюда представителей финансового капитала, политических партий и высшего командования. Премьер-министр назначил Одзаки неофициальным советником при кабинете, порекомендовав эксперту уйти из «Асахи», где он еще числился на должности, совмещая ее с должностью в научном обществе Сёва.
Так Одзаки поднялся еще на одну ступень и теперь уже мог не только получать секретную информацию государственной важности, но и оказывать прямое влияние на политику правительства.
ЭЙГЕН ОТТ СТАНОВИТСЯ ХОЗЯИНОМ ПОЛОЖЕНИЯ
Когда Бранко спрашивал у Зорге, как тот успевает писать статьи для многочисленных немецких газет и журналов, Рихард, смеясь, отвечал: «Я их стряпаю по рецепту Лессинга: половиной головы». Вся токийская ассоциация брала на вооружение афоризмы Зорге, проникали они и в немецкую колонию, в посольство. Слава его росла. В самой Германии он считался не только модным, но и самым солидным журналистом. Теперь какой-нибудь посланник, приезжая из Берлина, стремился засвидетельствовать свое почтение «тонкому знатоку Востока». Считалось само собой разумеющимся, что всякий вновь прибывший обязан проконсультироваться по всем вопросам внутренней политики страны у корреспондента. Во всяком случае, так рекомендовали Дирксен и Отт. Советский разведчик обрастал знакомствами, иногда бесполезными, но чаще полезными. В числе его друзей теперь числились кроме посла и военного атташе начальник экономического отдела немецкого генштаба генерал-майор Томас, уже известные нам посланники Шмиден и Хаак, специальные посланники Херферх, Улах, полковник вермахта Нидамейер, советник германского посольства в Токио Нобель, заместитель Отта майор Шолл и многие другие. Военно-морской атташе Венеккер завидовал успехам Отта и, зная, откуда военный атташе черпает свою «эрудицию», недолюбливал Зорге. Но правилом разведчика было не наживать врагов, а потому он старался приручить и Венеккера и даже занялся военно-морским делом, чтобы быть более квалифицированным советчиком. Военному разведчику Зорге всегда приходилось уделять много внимания конкретным военным вопросам, касающимся структуры и вооружения капиталистических армий, а сейчас ему надлежало быть специалистом высокого класса в этой области — он консультировал военных атташе.
Поскольку Макс Клаузен мог вести передачу лишь из трех квартир и со своей дачи в Тигасаки, Зорге решил подыскать еще одну конспиративную квартиру. Дерзать в поступках было свойством его характера. Всегда он действовал дерзко, смело, умел подчинять людей своему авторитету. Он чувствовал себя хозяином положения даже в окружении сотен врагов.
Он завел тесную дружбу с английским журналистом Гюнтером Штейном, корреспондентом журнала «Бритиш файнаншил ньюс», и его подругой швейцарской корреспонденткой Маргарет Гаттенберг. Эти двое часто высказывали свободные взгляды, Штейн резко критиковал приспособленческую политику Англии, не раз восхищался Советским Союзом, где «чистый воздух и нет капиталистической дряни». Он словно старался переманить Рихарда в «свою веру», признался, что изучает русский язык. Все это могло быть провокационной болтовней. Штейна следовало проверить, испытать в трудном деле. Заручившись согласием Центра, Рихард приступил к эксперименту. Удалось выяснить, что Штейн бежал из фашистской Германии и принял английское подданство. Он люто ненавидел наци и вначале, по-видимому, просто решил изводить своими антифашистскими выпадами Зорге, которого считал стопроцентным «коричневым». Но все обернулось не так, как предполагал Штейн. Зорге заявил, что он тоже убежденный антифашист, хотя по условиям работы и вынужден молчать об этом. Для начала Штейн должен был отправиться в Гонконг в качестве курьера. Журналист с радостью согласился и блестяще выполнил поручение. Тогда Макс перетащил радиостанцию в уединенный дом Гюнтера и стал вести оттуда передачу. Вскоре Гюнтер при очередной поездке в Гонконг вступил там в брак с Маргарет Гаттенберг. По возвращении их в Японию шумно отпраздновали свадьбу. Какую роль играла Маргарет в организации? «Так как она была другом Штейна, мы помогали ей, а она, в свою очередь, содействовала нашей работе», — вспоминал Зорге. О существовании организации Маргарет не знала. Просто она добывала информацию для своего друга Гюнтера, а Гюнтер передавал эту информацию Зорге.