Байбаков

Смутные времена — благодатная почва для национальных конфликтов. Печальная теорема, доказанная миллионами изломанных судеб.

Делить людей по крови и цвету кожи? Хуже этого нет ничего, — был уверен Николай Константинович… В человеке важны его личные качества, способности. А не то, какой национальности его родители.

Одно из ярких воспоминаний детства Байбакова — армянские погромы в Баку. Много лет спустя он вспоминал об этом так: «Во время вторжения турок в Баку ворвались они и в наш поселок и с криками „Давай армян, мы их уничтожим!“ бросились по дворам. Рядом с нами жила армянская семья молотобойца Аракелова. Услышав крики, дворник поселка, азербайджанец, поднялся к нам и обратился к моей матери (отец и Аракелов были на работе) с просьбой помочь спасти соседей. Мама тут же перевела всю семью Аракелова в нашу квартиру, и мы стали ждать, когда уйдут турки. Женщины и дети обоих семейств стояли под иконами, как одна семья. На заводе, куда также прорвались турки, мой отец вместе с другими рабочими спасли Аракелова и других армян. Туркам не удалось осуществить свое намерение. Хотя в других районах погибло немало армян».

Страшные впечатления тех дней — ненависть, агрессия, жестокость… Но в любых, даже самых критических ситуациях можно и нужно оставаться человеком. Многое зависит лично от тебя — что ты скажешь, как поступишь. Не прибеги дворник-азербайджанец, не прояви решительность мать, не дай отпор отец и его товарищи — так бы и пролилась невинная кровь. Ты ответствен за свои поступки — урок, усвоенный нашим героем на всю жизнь.

В 1919 году Николай Байбаков пошел в первый класс. Как учились в те годы? В то время действовало Положение о единой трудовой школе. Согласно этому документу, вводилось девятилетнее обучение. Школа делилась на две ступени: 1-я ступень для детей 8—12 лет предполагала четырехлетний курс обучения, 2-я ступень для учеников 13–17 лет — пятилетний. Провозглашались принципы бесплатности, обязательности, всеобщности школьного образования, совместного обучения.

Для большинства советских детей того времени эта программа осталась несбыточным манифестом. Реализация правильных и светлых устремлений наталкивалась на бедность материально-технической базы, отсутствие корпуса учителей. В 1920-е годы девятилетки повсеместно уступали место семилетнему обучению. А для дальнейшего поступления в вуз в этом случае требовалось окончание рабфака, где главными критериями отбора являлись социальная принадлежность и занятость физическим трудом на производстве. О том, какие потенциальные студенты приходили на рабочие факультеты, в моей семье знают не понаслышке. Бабушка Тамара Сергеевна Славкина хорошо запомнила, как на рабфаке в Алма-Ате к ней подошла одна сельская девушка и искренне поинтересовалась: «А что такое алгёбра?»

Нашему герою, однако, повезло. Школьные эксперименты его практически не коснулись. Он учился по девятилетней системе, и школа его была на хорошем счету. Она была основана в 1897 году и называлась в то время «1 — я Сабунчинская двухклассная школа Совета съезда нефтепромышленников». «Двухэтажное здание школы, — вспоминал Байбаков, — гордо возвышалось на каменистом холме».

В свидетельстве о получении среднего образования записано: «Гражданин Байбаков Николай, родившийся в 1911 году, национальности русской, окончил советскую единую трудовую школу II ступени с математическим уклоном в г. Баку в 1928 году. Во время пребывания в школе обучался нижеследующим предметам, успешно выполнив по ним все занятия согласно программам, утвержденным Народным комиссариатом просвещения: тюркский язык, русский язык, немецкий язык, обществознание, математика, физика, биология, география, космография».

«Я старался быть примерным учеником, хорошо учиться. Особый интерес испытывал к техническим дисциплинам», — позже вспоминал Николай Константинович. В справке — рекомендации, выданной школьным советом, отмечалось, что Николай Байбаков «отличался среди учащихся особенным прилежанием, трудоспособностью и добросовестностью к выполнению своих ученических обязанностей».

Увлекался Николай Константинович и общественной работой. В семейном архиве сохранились документы, справки, характеристики… В одной из них читаем, что в старших классах Байбакова выдвинули председателем ученического комитета школы. Из другой — узнаем, что он был счетчиком во Всесоюзной демографической переписи 1926 года. Из хорошей рабочей семьи, комсомолец, перед ним были открыты все дороги… Но с тем, что ему по душе, он определился очень рано.

Нефть… С детских лет она захватила внимание нашего героя. «Мальцом носил я отцу обеды на завод, — вспоминал Николай Константинович, — и здесь мое мальчишеское любопытство не знало границ». Как, что, почему? На промыслах трудился брат Александр, которого после окончания рабфака в 1926 году направили на учебу в Московскую горную академию, муж сестры Ольги буровой мастер Захар Снитко. Соседи, знакомые — все работали в нефтянке.

Так сложилось, что нефтяная промышленность — отрасль династий. Если в семье появляется нефтяник, скорее всего его дети и внуки тоже будут нефтяниками. Даже если они выберут непроизводственные профессии, работать им в нефтянке — так на роду написано! «Черное золото» обладает какой-то особой притягательной силой. Сегодня многие говорят, что это «длинный рубль». Не без этого… Но нельзя не видеть и другого. Нефть всегда предоставляла человеку огромные возможности самореализации, творчества, поиска «собственного я».

В этом смысле Баку — удивительный город. Конечно, среди его уроженцев — известные ученые, деятели искусств, политики. Но прежде всего Баку — это настоящая кузница кадров нефтяников. Город дал стране тысячи и тысячи талантливых инженеров, пытливых ученых, высококлассных рабочих. Знаковые имена для отрасли — профессионалы разных поколений — министр нефтяной промышленности СССР 1965–1977 годов Валентин Дмитриевич Шашин, министр газовой промышленности СССР 1972–1981 годов Сабит Атаевич Оруджев, выдающийся отечественный геолог, один из первооткрывателей нефтяных месторождений Западной Сибири, начальник Главтюменгеологии 1978–1987 годов Фарман Курбанович Салманов, начальник Главтюменнефтегаза 1985–1989 годов Валерий Исаакович Грайфер, глава нефтяной компании «ЛУКОЙЛ» с 1991 года Вагит Юсуфович Алекперов и конечно же нефтяник № 1 — Николай Константинович Байбаков.

Глава вторая

МОИ УНИВЕРСИТЕТЫ

С легкой руки Максима Горького пошло выражение «мои университеты». В этом определении — все то, что формирует человека, определяет его путь, составляет жизненный багаж. Это могут быть учеба в институте, служба в армии, первые шаги в профессии.

Время «университетов» Николая Байбакова — конец 1920-х — 1930-е годы. Именно в этот период мальчик из благополучной семьи становится личностью, самостоятельным мужчиной, инженером. Жизнь предстает во всем многообразии. Первые решения, первые преодоления, первые победы…

Поступление в институт в конце 1920-х годов. Обычная схема — школа-семилетка, работа на производстве, учеба на рабфаке. Никаких вступительных экзаменов, места по распределению. Стране Советов нужны были специалисты, но специалисты из рабочих и крестьян. Мы наш, мы новый мир построим! Это касалось и системы высшего образования. Определяющим фактором становились не способности, а «правильное» классовое происхождение будущего студента.

В отличие от большинства своих сверстников Николай Байбаков окончил не семилетку, а престижную девятилетнюю школу. Его подготовка считалась достаточной, чтобы не учиться на рабфаке, а продолжить обучение в институте сразу после школы. В справке о получении среднего образования отмечалось, что Николай Байбаков «как окончивший полный курс советской единой трудовой школы II ступени получил право поступления в высшие учебные заведения АССР согласно § 6 Положения о единой трудовой школе II ступени, утвержденного коллегией НКП 20 ноября 1922 года». Но получить право — это одно, а как обстояло дело с его реализацией?