Страница 29 из 47
— Неужели вы действительно думаете, будто я не заметила ваше сочинение? Я увидела его, едва вошла в класс. Такой неповторимый документ никак нельзя не заметить. Думаю, вы ничего не будете иметь против, если я оставлю его себе на память.
Класс ничего не знал о содержании документа, и все были заинтригованы странными взаимоотношениями Тоомаса Линнупоэга с новым классным руководителем. Но ни учительница Кивимаа, ни Тоомас Линнупоэг не стали раскрывать этих взаимоотношений. Учительница вновь окунулась в химию, а Тоомас Линнупоэг стал соображать, как бы поправдоподобнее преподнести матери сегодняшний инцидент.
— У тебя тоже нелады с матерью? — спросила Кюллики. Ей, как соседке по парте, единственной удалось мельком увидеть все варианты «опровержения».
Тоомасу Линнупоэгу вспомнилась мамаша Кюллики, и он ответил:
— Пустяки! Я написал это, в общем-то, смеха ради.
Тоомас Линнупоэг ничего больше не произнес. Но Кюллики решила, что между ними завязался разговор, и через некоторое время вновь прошептала:
— Тоомас, ты что сегодня вечером делаешь?
— Ничего особенного.
— Мне надо отнести одной старушке котенка. Пошли со мною! — предложила Кюллики.
— Котенка?! — Тоомас Линнупоэг с удивлением взглянул на Кюллики. Не ослышался ли он? С котятами возятся обычно сверстники Протона.
— У нашей кошки — котята, — шепотом объяснила Кюллики, — но мама не любит их топить и рассовывает по знакомым. А вам котенок не нужен?
— Нет. — Тоомас Линнупоэг помотал головой.
— Я буду ждать тебя в шесть часов на углу, возле киоска, — прошептала Кюллики.
— Если я почему-нибудь не смогу прийти, ты меня не жди долго. — Тоомас Линнупоэг пошел на попятную.
Кюллики поняла его маневр по-своему.
— Тебя тоже не пускают по вечерам из дому? — спросила она.
— Ме-ня-а? — Тоомас Линнупоэг возвысил голос, он даже забыл, что находится на уроке, и начал тараторить, словно Протон: — Я могу пойти гулять хоть в полночь, если захочу.
— Тише, тише, — попросила учительница Кивимаа и порекомендовала Тоомасу Линнупоэгу и Кюллики продолжить беседу после урока, когда условия для этого будут благоприятнее. Но Тоомас Линнупоэг не нуждался ни в каких условиях, он не нуждался и в самом разговоре, поэтому, как только прозвенел звонок, Тоомас Линнупоэг исчез из поля зрения Кюллики. Он просто-напросто взлетел на верхний этаж и стал там выжидать удобный момент. То есть стоял возле окна и наблюдал за расходившимися по домам учениками. Вскоре показалась Кюллики, она постояла минутку возле ворот, посмотрела вокруг, словно искала кого-то, и зашагала прочь. Тоомас Линнупоэг мог беспрепятственно отправляться домой.
Тоомас Линнупоэг на пути к дому
И все же Тоомасу Линнупоэгу не удалось уйти из школы беспрепятственно. Возле ворот стояла…
…Вийви. Та самая Вийви, с которой накануне Тоомас Линнупоэг безуспешно пытался остаться с глазу на глаз.
Тоомас Линнупоэг должен бы обрадоваться — Вийви стояла у ворот одна — но между ним вчерашним и сегодняшним легли полные суеты и передряг сутки, и Тоомас Линнупоэг в связи с этим претерпел небольшую метаморфозу. А именно — своим собственным умом дошел до понимания, что девочкам нельзя открывать душу, а тем паче показывать, как ты в них нуждаешься. Поэтому, и только поэтому, Тоомас Линнупоэг хотел пройти мимо Вийви. Он боялся выболтать Вийви ненароком правду. Но маневр ему не удался. Вийви ждала именно его.
— Тоомас Линнупоэг, не злись на меня, — сказала Вийви просительно. — Я вовсе не хотела обострять с тобою отношения. Ты же знаешь, я всегда относилась к тебе по-доброму. Но Вайке Коткас не разрешает мне с тобой разговаривать, а у меня не хватает духу ей перечить.
Тоомас Линнупоэг ждал от Вийви хотя бы словечка о Майе, но — безрезультатно. Душу Вийви обуревали лишь ее собственные заботы. Тогда Тоомас Линнупоэг начал обиняком наводить о Майе справки, ведь напрямик он спросить не мог, боялся уронить свое мужское достоинство.
— Может быть, ты хочешь объяснить мне еще что-нибудь? — задал Тоомас Линнупоэг наводящий вопрос.
— Нет, — ответила Вийви, она не догадывалась, каких объяснений ждет от нее Тоомас Линнупоэг.
Тоомас Линнупоэг соображал, как бы поэффективнее перенаправить мысли Вийви со своей собственной особы на особу Майи. Вдруг прямо возле его уха раздался резкий голос Тойво Кяреда:
— Тоомас Линнупоэг, оставь наконец в покое девочек! — После чего бывший лучший друг Тоомаса Линнупоэга Пеэтер Мяги добавил:
— Послушай, джентльмен, сегодня в шесть часов вечера состоится первое занятие культуристов в домашней спортколыбели Пеэтера Мяги.
Растерявшийся Тоомас Линнупоэг промямлил:
— Не знаю, смогу ли я прийти сегодня.
— Послушай, старик, забудь свое «не знаю»! В шесть ноль-ноль будешь на месте, как гвоздь! Никаких отговорок! — предъявил Тойво Кяреда ультиматум. И Пеэтер Мяги вновь его поддержал:
— Скажи своей Вийвичке «прощай», и пошли.
Но Вийви тем временем уже и сама незаметно исчезла.
Мальчики опять шли из школы домой втроем, как давно уже не ходили.
Хотя Тоомас Линнупоэг был компанейским парнем и друзья всегда ценили его за это, на сей раз между приятелями не возникло атмосферы непринужденности. Была ли в этом виновата Майя или Кюллики, или Вийви, или просто-напросто сам он вращался уже по другой орбите — этого Тоомас Линнупоэг не знал. Да и не хотел знать. Он злился на приятелей, зачем они так бесцеремонно вмешиваются в его дела.
— Тоомас Линнупоэг, что это у тебя ноги заплетаются, шагай по-спортивному, как я! — поддел его Пеэтер Мяги.
Тоомас Линнупоэг и ухом не повел. Тойво подмигнул Пеэтеру и предложил:
— Старики, сыграем в «американку»! Кому выпадет жребий, тот проскачет на одной ноге сто метров. Идет?
— О’кей! — быстро откликнулся Пеэтер.
Мнения Тоомаса Линнупоэга приятели даже не спросили. Они и так знали, что оно отрицательное. Поэтому Тоомас Линнупоэг очень обрадовался, когда жребий выпал самому Тойво. Но Тойво проскакал сто метров без особого труда, словно прыгал вовсе не на одной ноге. В следующий раз жребий вновь выпал Тойво. Затем пришлось прыгать Пеэтеру, потом Тойво, потом опять Пеэтеру, даже два раза подряд, так что оба друга начали уже уставать и лица их раскраснелись. А Тоомасу Линнупоэгу жребий все не выпадал.
— Кончим эту игру, — великодушно предложил Тоомас Линнупоэг.
— Не выйдет! — зло отрезал Тойво Кяреда.
— Старик, не забывай, что у проигравшего всегда есть право на реванш, — добавил Пеэтер Мяги немного спокойнее, однако для него достаточно воинственно.
— Вот как?! — удивленно произнес Тоомас Линнупоэг с тем самым видом, который всегда помогал ему оставаться победителем. — Во-первых, у нас не было уговора, как долго мы будем играть, а во-вторых, мне пора сворачивать. Но идя навстречу желанию общественности, я для вашего удовольствия могу проскакать оставшиеся мне сто метров.
И Тоомас Линнупоэг проскакал на одной ноге от угла улицы до своего дома. Затем крикнул Тойво и Пеэтеру о’кей, и покинул арену.
Тоомас Линнупоэг помогает относить котенка
Тоомас Линнупоэг колебался — как ему поступить? И хотя он понимал, что единственно верный путь — пойти к Пеэтеру Мяги и лично участвовать в закладке краеугольного камня культуризма, Тоомас Линнупоэг все же принял решение в пользу другого пути. И в этом была повинна одна лишь сказанная Кюллики фраза: «Тебя тоже не пускают по вечерам из дому?» Эта фраза все время напоминала о себе, точно камешек в ботинке, который натирает ногу. И чем ближе время подходило к шести, тем больше раздражали Тоомаса Линнупоэга слова Кюллики, — в конце концов он решил положить этому конец и доказать ей, что он, Тоомас Линнупоэг, сам себе хозяин, идет куда хочет и когда хочет.
Но к своему неудовольствию, Тоомас Линнупоэг не обнаружил Кюллики на углу, где она должна была его ждать, хотя опоздал всего-навсего на пять минут. Тоомас Линнупоэг чувствовал себя оскорбленным. Конечно же, он сам просил долго его не ждать, но разве пять минут — долго? Как же он теперь продемонстрирует свою самостоятельность?