Страница 268 из 279
– Я завидую нашим потомкам, – сказал Минамото, – которые смогут использовать эти приборы так, как сегодня они используют чашки и лопаты.
– Возможно, это случится еще при вашей жизни, – ответил Рон, отворачиваясь, ибо человеческий запах преодолевал водную преграду и травмировал обоняние. – Ведь ваша жизнь увеличится втрое.
– Что же за прибор в ваших руках, уважаемый гость? – спросил маркиз.
– Название его можно условно перевести как дупликатор, – сказал пришелец. – Он призван дублировать предметы, то есть изготовлять их точные копии.
– Как? Он может это делать без вашего участия? – Маркиз отличался быстрым умом.
– Да, – ответил Рон. Желание поделиться с человеком великими достижениями родной цивилизации оказалось выше отвращения к физиологическим отправлениям человеческого тела.
Рон быстро пересек водную преграду, не замочив при этом подошв, и приблизился к японскому шпиону.
– Глядите, – сказал он, наклонившись и подбирая с земли обломок ветки.
Он включил дупликатор и поднес ветку к широкому раструбу прибора. Послышалось жужжание, в выемке воздух озарился вспышкой света, дупликатор чуть дрогнул в руке астронавта, и тут же в продолговатой выемке сверху возник точно такой же сучок.
Маркиз был поражен, и даже его обычная выдержка ему изменила.
– Этого быть не может! – воскликнул он. – Это волшебство.
– Да, это волшебство, – подтвердил профессор Мюллер, который подошел к беседующим, к неудовольствию японского шпиона. – Какое счастье, что мы смогли вас спасти!
Рон отвел рукой прибор в сторону, и тот завис в воздухе. Он взял оба сучка и протянул их японцу, чтобы тот мог сравнить их.
– А что еще может ваш прибор? – спросил профессор.
Он был еще сонный, лицо мятое. Как проснулся, он, не помывшись и не справив нужду, поспешил к кораблю Рона, потому что его вдруг одолело сомнение, существует ли тот в самом деле?
– Он может дублировать любой предмет.
– А из чего?
– Может быть, вам приходилось слышать, – сказал Рон, стараясь перевести сложные понятия на язык, понятный людям, – о том, что все на свете состоит из мельчайших элементарных частиц?
– Из атомов! – ответил профессор. – Разумеется, это принятая концепция строения вещества.
– Атомы одних элементов, – сказал Рон, – могут изменяться, ибо в основе своей элементарные частицы как бы выстроены из одних и тех же кирпичиков. При необходимых обстоятельствах из атомов кислорода можно выстроить атомы золота.
– Это из воздуха? – Японский маркиз показал на сучки, что лежали рядом на его ладони.
– Разумеется, – сказал Рон, обрадованный тем, что его собеседники способны понять объяснение.
И он пошел обратно к кораблю, потому что не хотел терять время на пустые разговоры, к чему, как выяснилось, люди этой планеты весьма склонны.
– Господин Рон! – догнал его неуверенный призыв профессора.
– Я надеюсь, – ответил пришелец, не оглядываясь, – что, когда на вашу планету прибудут первые корабли галактического центра, вы увидите куда более интересные и впечатляющие приборы и устройства. Но чем раньше я починю свой корабль и улечу, тем скорее вы достигнете счастья.
И пришелец пропал, словно прошел сквозь оболочку своего корабля.
Ему было гадко, очень гадко. Он вновь включил лечебный комплекс, разумеется, маленький и немощный, какой еще может быть на индивидуальном корабле? Разве что способный вырезать аппендицит или ампутировать руку. Но с болезнью Рона он справиться не мог, утверждая, что не обладает нужной информацией.
Повиснув в воздухе и чувствуя, как диагност, схожий с многоногим жучком, ползает по его телу, Рон глядел на экран, следил за тем, что происходит в лагере экспедиции. Вот возвращаются японец и профессор. Каждый несет по сучку. Они оживленно беседуют. Навстречу им из палатки вылезает заспанный Андрюша. И первый взгляд – на могилу Молчуна. За ночь могильный холм еще более оплыл и почти сровнялся с окружающим болотом. Андрюша достает лопатку и начинает подваливать к холмику землю и мох. Рон понимал его чувства и разделял их. Живые всегда должны помнить о тех, кого уже нет. Андрюша был ближе других и понятнее Рону, недаром между ними сразу же возникла внутренняя связь. Когда Земля будет в борьбе и страданиях приобщаться к галактическому содружеству, вся надежда на таких людей, как Андрюша.
И тут внимание Рона привлекли новые действующие лица земной драмы, свидетелем которой и даже участником стал пришелец.
Из-за бурелома показалась лошадь, которую вел под уздцы коренастый, средних лет бородатый мужчина в ладном полушубке, синих штанах с желтой полосой по шву и грязных сапогах. На лошади сидела молодая девушка, черноволосая, худенькая, с живым нервным лицом, большими, чуть выпяченными губами и яркими черными глазами. Девушка крутила головой, словно искала что-то потерянное. Затем появилась еще одна лошадь, которой также управляла женщина – совсем иного склада. Эта особь была крупнее размером, ее светлые волосы были спрятаны под платком. Она ехала спокойнее, но руки нервно теребили повод – эта женщина чего-то боялась.
Далее шли три человека. Пешком. Один из них был Рону знаком – его звали Костя, он был слаб характером, склонен к необдуманным решениям и являл собой психологический тип человека, задавленного авторитетом вышестоящего в социуме индивидуума. Рон предположил, что это проблема семейного характера.
Затем рядом шли, оживленно беседуя жестами, два существа незнакомого ранее типа. Черноволосая, закутанная в какие-то немыслимые тряпки молодая полногрудая смуглая женщина и человек с широким, плоским, улыбчивым лицом, одетый удобно и тепло.
Рону потребовалось не меньше минуты и концентрация внутреннего слуха, чтобы разобраться как в причинах появления этих людей здесь, так и в их отношениях между собой. Хотя кое-что еще оставалось неясным. Рон решил не покидать пока корабль, а наблюдать за тем, что произойдет в лагере, со стороны, тем более что работа автоматов по починке корабля требовала его постоянного присутствия на борту.
И наблюдение дало ему много интересных сведений о нравах и обычаях обитателей Земли.
Первым увидел Веронику маркиз Минамото.
Он ничем не выдал своего волнения, лишь дублированный сучок выпал из его пальцев, и японец быстро наклонился, разыскивая драгоценную веточку. Мюллер, который еще не увидел приехавших, так как был поглощен проблемой дупликации, опустился на корточки рядом с японцем и тоже стал шарить руками во мху, повторяя:
– Ну что же вы, голубчик, вам ничего нельзя доверить. Ниночка между тем спрыгнула на землю и не заметила, что
Костик подставил руку Веронике, чтобы та могла сойти с лошади.
– Где он? – спросила Ниночка громко. Она капризно надула губы, будто была обижена на тех, кто скрывает от нее космический аппарат.
А Вероника смотрела в упор на Дугласа. Он как раз в этот момент вылез из палатки в халате, несмотря на студеную погоду, держа в одной руке зубную щетку, а в другой – махровое полотенце.
Вероника медленно пошла к нему. Костик поспешил за девушкой.
Дуглас так и не распрямился. Он стоял, наполовину высунувшись из палатки и приоткрыв рот. Его обычно безукоризненный пробор был нарушен ночными кошмарами, и потому обнаружилась ранняя длинная лысина.
И хоть Вероника молчала, ее движение к палатке было настолько значительным и неотвратимым, что все остальные замерли, глядя, как поднимается ее тонкая рука с зажатой в ней нагайкой.
Нагайку Вероника выпросила у Кузьмича заранее, и тот, ничего не подозревая, отдал ее англичанке.
Нагайка засвистела, как прижатая рукой оса. Свист оборвался.
На щеке мистера Робертсона протянулась, вздуваясь, красная полоса. Дуглас старался прикрыться от ударов полотенцем, но почему-то ему не пришло в голову спрятаться в палатке. Удары приходились по его руке, плечам, даже лысину пересек красный след.