Страница 191 из 279
Подбежал настоящий внук, дернул бабку, но конфеты не получил.
— Нельзя так часто, — сказала бабка, — вредно для здоровья.
Малыш тут же открыл рот, чтобы заплакать, и получил свою конфету.
Никто не следил за Леной. Это точно.
Лена вернулась в подъезд, поднялась на третий этаж и на лестничной клетке вытащила из-за батареи пакетик с поппифагом.
Сунула его в лифчик, то есть за корсаж, как делали героини Дюма.
Теперь уж пришлось ждать автобуса полчаса, и он пришел, набитый людьми. Поезда ждала долго, и он тоже был полон. Домой приехала вечером, нервно усталая — она уже не ждала ничего хорошего.
Дом был пуст и холоден. Свекровь даже не приходила сюда — потому что посуда, вымытая Леной перед отъездом, стояла на тех же местах, если не считать стакана, наполовину полного «чаем, — это завтракал Боря.
Лена спрятала пакетик и пошла в кафе — ну куда ей еще идти? У дверей стоял Буреев. Был десятый час, изнутри доносилась музыка.
Буреев не поздоровался. Отвернулся.
— Вы что? — спросила Лена. — Почему вы не хотите разговаривать? Что-нибудь случилось?
Буреев все равно не ответил. Не замечал. Лене и без того было плохо, а сейчас она поняла — Борю убили. Или посадили в тюрьму. А в тюрьму ему нельзя, потому что ему нужна диета, у него живот разболится. Разве они не понимают, что человек болен гепатитом?
Она вбежала в кафе. Там было тесно. На махонькой эстраде, похожей больше на стол для пинг-понга, не своим голосом кричал в микрофон случайный певец. Когда подошел Аскольд, она спросила:
— Это называется караоке?
Ничего глупее она в жизни не говорила — наверное, от страха.
Но Аскольд понял, спрятал свои желтые глаза.
— Вы давно приехали? — спросил он.
— Только что с поезда.
— Мужа похоронили?
— Нет, его будут хоронить позже. Там вскрытие… — Она набралась смелости. Аскольд говорил обыденно — все еще могло обойтись. — А что с Борей?
— Никого у вас дома нет?
— Нет. И его нет. Я свекровь просила, но вы же знаете…
— Не имею чести. И вы прямо сюда?
— Куда же еще?
— Тогда поезжайте в больницу, — сказал Аскольд. — Может, успеете.
— Что успею?
— Он без сознания. В коме.
— Ну да, конечно…
— Я не уследил. Он принял слишком большую дозу, а для его организма это смертельно. Для другого, понимаете, еще не так трагично. А для него смертельно.
— Нет! — закричала Лена, и Аскольд потащил ее наружу, ему помогал Буреев, она не понимала, что происходит и куда ее ведут, она кричала: — Я больше не могу!
Аскольд, единственный там, понимал, что она потеряла сразу мужа и сына подряд и этого вытерпеть невозможно. А для Лены все концентрировалось в образе морга — она не могла снова идти в морг, она о себе думала, хотя и этого не понимала. Боря еще был жив, и она шла к нему в больницу, хотя ее к нему и не подпустят, но она уже думала о морге.
Через неделю Аскольд, которого звали Иваном Тимофеевичем, хотя и это не настоящее его имя, докладывал своему начальству о ситуации в городе Веревкине, одном из незаметных, но важных центров всемирной торговли наркотиками. То, что в том городе жил Николай, что ему, Аскольду, очень нравилась сухая, быстрая и несчастная Елена, учительница физкультуры во второй школе, начальству знать не полагалось, и знало ли оно об этом на самом деле, Аскольд не догадывался. Дело в том, что порой начальство тоже предпочитает не раскрывать пределов своих знаний — идет соревнование обманщиков. Но что такое разведка? Это и есть соревнование обманщиков.
— Что вы думаете, Иван Тимофеевич, — мягко спросило начальство, — о судьбе опытов Николая… как его там?
Аскольд не стал запираться — он догадался, о каком Николае идет речь, и начальство знало, что он догадался.
— Лаборатория уничтожена, образцов вещества не найдено. Но главное — опыты прерваны. Документация изъята из сейфа и изучается.
— Подозреваемых нет?
— Этим занимается милиция, — сказал Аскольд, и начальство кивнуло, потому что знало об этом раньше Аскольда и лучше Аскольда.
— Несчастная женщина, — сказал Аскольд. — Как человек и чекист я не могу ее не жалеть. Такой букет несчастий.
— Я всегда выступал и выступаю против разводов. Ребенок, лишившись в детстве отца, растет психически неполноценным. Три четверти подростков-наркоманов — плоды неудачных браков, Иван Тимофеевич.
— Но в чем вина этой женщины?
— В том, товарищ полковник, что ни один здравомыслящий мужчина не покинет свою семью без уважительных причин. Эта причина, — начальство взяло с полированного стола остро заточенный карандаш и направило его конец в глаз Аскольду, — может заключаться в личной нечистоплотности супруги, в отсутствии правильного питания и распорядка дня. Да что вам говорить, вы же сами, полковник, разведены… к сожалению.
— У меня другое дело.
— Знаю, знаю… и знаю при том, что других дел не бывает. Вот так-то, голубчик.
Стороны остались на своих позициях.
В заключение беседы Ивану Тимофеевичу приказали продолжать контролировать мафию в Веревкине и Тульской области, а также не спускать глаз с Елены, потому что она находится в тревожном и нервном состоянии, и никто не знает, успел ли ее бывший муж чем-либо поделиться с бывшей женой. Как сказало начальство на прощание? «В нашем деле самое опасное — дилетанты, то есть любители».
Через две недели после похорон к Елене пришел директор. У Лены не было к нему претензий, потому что школа оплатила похороны, все пришли на кладбище, но поминок Лена устраивать не стала. Впрочем, некоторые ее понимали, а другие осуждали, потому что надо соблюдать народные традиции.
Директор пришел и сказал:
— Пора за работу приниматься. Не может больше школа без физкультурника.
— Я думала, что вы уже нашли.
— Где у нас найдешь, за такую зарплату. Поработай…
— Я хочу уехать из Веревкина.
— До каникул, до Нового года поработаешь, и я тебя отпущу.
— Может, не дотерплю.
— Да ты выйди, нельзя дома сидеть. Помрешь с тоски.
Директор ушел, добившись от нее обещания заглянуть в школу. Лена пришла, все делали вид, что она болела ангиной, потому пропустила несколько уроков. Даже в зале дети делали вид, что ничего не случилось. Странно, почему вдруг распространяется такой гуманизм… тактичность? Откуда это?
Лене было приятно осознать, что она помнит учеников по именам.
Недели в школе как раз выпали на период ожидания.
Лена сдала анкету и фотографии — она хотела получить иностранный паспорт. К счастью, в Веревкине нет ОВИРа и ездить надо было в Тулу. А то бы в городе все уже знали, что, не успев похоронить близких, эта женщина собралась в круиз!
К тому же надо было заказать билет. И не просто билет, а сделать это через туристическое агентство. Ведь если она прилетит в Таиланд, то она даже не знает, в какую гостиницу ехать.
Вечерами Лена занималась английским языком — сама, с пластинками, которые остались от попытки сделать из Бори джентльмена. И конечно же, она изучала географию. На уровне университета. Географию Юго-Восточной Азии. Так называемого Золотого треугольника.
Это местность, расположенная рядом с Бирмой, которую правящие там генералы велят всем называть Мьянмой, что могло бы быть даже смешно. Представляете, что англичане вдруг заставят нас именовать их страну «Грейт Бритн». Иначе разорвем с вами всякие отношения!
С Бирмой граничит страна Лаос, которая было построила социализм, но вроде потом отказалась и теперь живет мирно и прилично. Наконец, к этому треугольнику примыкает и Таиланд. Там, на стыке трех стран, лежат горы, где нет государственной власти, а правят только местные вожди и бандиты. Они контролируют все посадки опиумного мака и его переработку в опиум. Есть у них и настоящие фабрики, где опиум переплавляют в героин, потому что героин настолько концентрированный наркотик, что его можно привезти в кармане и погубить сотню таких мальчиков, как Боря.