Страница 84 из 215
– Нет, он ничего, – ответил полицмейстер Журба. – Он авторитетный. Если что, то вполне.
– Ах, я же не об этом! – обиделся генерал. – Я о гуманизме!
– Вот именно, – сказал Журба, который в свое время такому слову не обучался.
– Главное, – воскликнул генерал Грай, – чтобы вы поняли: скоро наступит светлое время вашего возвращения. Нам удалось наконец найти научное объяснение вашему появлению у нас и отыскать способ, как вас всех без вреда для здоровья вернуть домой. И потому я обращаюсь к вам с просьбой: не препятствуйте нашим медикам и специалистам готовить вас к переходу домой, совершить последние исследования, анализы и уколы – это нужно для вашего блага. Мы очень боимся, как бы вы не принесли на родину каких-нибудь опасных бацилл. Так что вас будут возвращать совершенно стерильными. Надеюсь на ваше сотрудничество.
Генерал откашлялся, орлом оглядел маленькую аудиторию и спросил:
– Вопросы будут?
– Будут, – сразу же ответил Покревский. Его главный вопрос не давал ему покоя уже несколько дней. – Куда вы нас вернете?
– Как так куда? На Землю-2, – ответил генерал, поражаясь тупости пришельца со шрамом.
– Не о том вопрос, не о том! – закричала вдруг Нинеля. – Вы скажите нам – в какое время мы попадем! Мы же здесь все из разных времен, неужели не понятно?
– Разумеется! – Очевидно, для узколицего генерала вопрос был неожиданным.
– Так куда мы попадем? – повторил вопрос ротмистр.
– Я так понимаю, что в сегодня, – ответил генерал без убежденности.
– А вот этого я не допущу! – сурово ответил полицмейстер Журба. – И полагаю, что среди нас еще есть такие, – он указал на жалкое чернявое лохматое существо в криво сидящем синем халате – готскую принцессу. – Куда вы ее денете?
– Так… А вы что думаете, полковник? – спросил Грай у своего коллеги.
– Есть разные мнения, – ответил тот. – С одной стороны, переходная рама Гарбуя настроена на наш день.
– А что с другой стороны? – спросил строго генерал.
– А с другой стороны – черт их всех разберет.
– Что у вас, кроме Гарбуя, физиков хороших нету? – разозлился генерал. – Я сегодня же подниму этот вопрос! Проводят операцию глобального значения, а оказывается, не знают простейшей вещи – куда вы будете забрасывать человеческий материал!
Последние слова недалекого, но воинственного генерала Коре очень не понравились. Она укрепилась в мысли, что гуманизм местных военных имеет под собой какое-то подлое основание. Она посмотрела на Мишу Гофмана. Тот глядел перед собой и как будто не слушал, о чем идет речь. Тогда Кора обернулась к Эдуарду Оскаровичу. И тот сразу же ответил – негромко, словно прочел мысли Коры:
– Они в самом деле не придали значения этой проблеме. А зря…
– Я требую возвратить меня домой! – вопил между тем полицмейстер.
– Какого черта я должен погибать дважды! Хватит одного раза! – вторил ему Покревский.
Это были два наиболее четко выраженных полюса интересов. Остальные в большей или меньшей степени примыкали к одной из этих партий.
– Кстати, я могу остаться и здесь, – сказал Покревский. – Дайте мне работу, я никакой работы не чураюсь. Мы с Паррой будем жить, никому не помешаем.
– Нет, нет и еще раз нет! – Генерал Грай поднялся и направился к выходу.
Полковник торопливо зашагал за ним.
– Почему вы мне не доложили, что у вас такой бардак? – спросил генерал на ходу.
– А у меня, простите, за плечами пехотное училище, а не университет, – огрызнулся полковник.
Военные, чеканя шаг, покинули комнату. Наступила тишина. Скорее от растерянности – каждый примерял к себе непонятное будущее.
– Почему же они так заспешили от нас избавиться? – спросил Эдуард Оскарович.
Он первым пошел наружу, на плац.
Инженер Всеволод последовал за ним.
– А я рад, что они хотят от нас избавиться. Независимо от их целей я скоро вернусь к своей работе. Соскучился.
– А вы уверены, что вам это удастся? – спросил Эдуард Оскарович.
– Надеюсь. – Инженер смотрел на небо так, словно надеялся увидеть там свой махолет.
– А вы как думаете, – тихо спросила Кора, – куда мы попадем?
– Насколько я знаю, – ответил Эдуард Оскарович, – Гарбуй ставил уже опыты – живые существа, которых он отправлял на Землю, попадали в тот момент, которого Земля достигла к настоящему времени.
– Значит, у полицмейстера Журбы и принцессы мало шансов увидеть родных?
– Почти никаких. Если природа не сыграет с нами злой шутки.
– А вы сами, я забыл, – спросил Всеволод, – из какого времени?
– Из середины двадцатого века, – напомнил Калнин.
– Не хотел бы я загреметь к вам, – вздохнул инженер. – Дикое время. Ни материалов, ни технологии. Типичное Средневековье.
– Пожалуй, оно миновало раньше.
– Я в переносном смысле. Стыдно было с такой технологией выходить в космос.
– Средневековье выражалось в ином.
– Я понимаю. Вы имеете в виду общественные отношения, – согласился Всеволод. – Но когда ваш Сталин умер, вы скоро вышли в космос.
– В каком году запустили первый спутник? – спросил Калнин.
Ответа инженера она не услышала, а сама, к сожалению, забыла – в школе проходили, а так забыла. Там еще был космонавт, который потом разбился на самолете…
Остальные тоже выходили из барака, но далеко от него не удалялись.
– А расскажите мне, – попросила Кора инженера, – что здесь было… в прошедшие дни?
– Из всех действующих лиц с нами общался только Гарбуй, – сказал Всеволод. – Полковник появился потом. Со всей охраной… Нас даже держали не здесь, а у самого моря, на вилле «Радуга».
– И нас было меньше, – сказал инженер. – Мы с поручиком.
– С ротмистром, – Покревский серьезно относился к своему чину. Будь его воля, подумала Кора, повесил бы Георгиевский крестик на синий халат.
Он погладил принцессу по плечу, и она прильнула к нему, запрокинув голову, смуглое матовое лицо и темные глаза в длинных ресницах. Красива она или нет? Разве красавицы водятся в богадельнях?
– А последними – вы и Эдуард Оскарович, – сказал инженер. – Вся компания. Интересно, кто будет следующий?
– Полагаю, что следующих не будет, – уверенно сказала Кора.
Облака плыли низко и медленно, от них исходила теплая, душная, утробная влажность. Чайки летали над помойкой в углу двора и выхватывали оттуда куски пищи и бумаги, как будто бычков из воды.
– Сначала они удивлялись нам, – сказал инженер. – А мы удивлялись им. Взаимная угадайка. Как собаки – знаете, они еще не знакомы и боятся друг дружку, ходят кругами и косят глазом.
Покревский засмеялся. Принцесса, глядя на него, тоже улыбнулась.
– Несколько дней назад я был вшивым и отчаявшимся офицером погибшей армии, – сказал Покревский, как бы оправдываясь перед Корой. – И я добежал до смертной черты. А теперь рядом со мной есть женщина – ребенок, моя птичка… мы ни черта не умеем говорить, а все понимаем. Смешно, правда?
– Смешно, если учесть, что ей на пятьсот лет больше, чем вам, – сказал инженер.
– Поэтому я так испугался сегодня, когда узнал, что возвращение может оказаться разлукой. Безнадежной, – сказал Покревский.
Над площадкой прошел вертолет. За ним второй. Они снижались за колючей проволокой.
Кора прошла к лабиринту. Он так и остался полуразрушенным, словно его топтали слоны. Кому могли понадобиться эти опыты?
Эдуард Оскарович, который стоял в тени стенки лабиринта и, приставив козырьком ладошки ко лбу, смотрел на опускающиеся машины, почувствовал, что подошла Кора.
– Сегодня все решится, – сказал он. – Мы попали палкой в муравейник, и все муравьи спешат первыми сожрать гусеницу.
– Вы говорите загадками, – сказала Кора. – Здесь все загадки. И лабиринт – загадка. Зачем эти игры?
– Вы когда-нибудь видели в музее одежду сибирского шамана? Да? Помните, сколько ненужных бранзулеток украшают его халат? Это игры в большую науку.
Калнин был напряжен и прислушивался к звукам, которые были для Коры неочевидны. Халат его был туго обмотан вокруг тела – ему достался широкий халат – и подпоясан веревкой, отчего у Калнина был вид католического нищенствующего монаха; низкое утреннее солнце отражалось в толстых линзах очков.