Страница 35 из 215
– Вы привели меня сюда, чтобы запугать? – спросила Ко.
Князь сделал вид, что не услышал ее слов, а продолжал нежным тягучим голосом:
– Погляди, как мне удалось сохранить свежесть ее кожи! Гитлеровские палачи могли изготавливать из человеческой кожи только абажуры и кошельки. Но я никогда не опускался до потребительских товаров. Для меня таксидермия – высокое искусство. Я потратил две недели бесконечного, бессонного труда, чтобы обработать ее кожу и волосы по методу московского мавзолея. И какой результат?
– Гениально! – вырвалось у камергера.
– Только глазки пришлось заказать на стороне. Глазки мы делали из белого мрамора, а зрачки у нас аквамариновые. Разве не удачно?
Кларенс смотрела на Ко живыми глазами, и K° даже заплакать не могла, такой глубокий ужас охватил ее.
А окружающие – и Клава, которой совсем не хотелось радоваться, и обер-камергер, который всего насмотрелся и ко всему привык, и даже Артем – хлопали в ладоши, выражая восторг, словно собрались на Уимблдонский турнир и радовались удачному удару князя Вольфганга.
– Выпустите меня отсюда! – крикнула Ко. – Я не могу здесь больше стоять!
Ворона сорвалась с плеча князя и, оглушительно хлопая крыльями, полетела в темноту.
– Ах, как грустно, как грустно! – отозвался Вольфганг дю Вольф. – Но я должен был быть готов к такому поведению нашей невесты. Она очень волнуется, она влюблена в моего племянника, она жаждет объединиться с ним под одним одеялом. И главное – она ждет встречи с любимым папочкой, который бросил ее много лет назад! Сейчас мы разбегаемся по каютам и готовимся к свадьбе, к большому, искреннему и доброму празднику! Через два часа мы ждем всех в главном зале корабля. Опоздавшие будут безжалостно выпороты. Я кончил. А ты, Вероника, оглянись и погляди еще раз на Кларенс. Не правда ли, вы с ней похожи?
В каюте Ко ждала темнокожая муха, которая показалась ей еще более тонкой, хрупкой и грустной, чем прежде.
– Как ваши раны? – спросила она, глядя на девушку выпуклыми глазами, поделенными, как у стрекозы, на множество ячеек, отчего свет ламп, отражаясь от них, придавал глазам особый многоцветный блеск.
Муха перехватила взгляд Ко и заметила:
– Именно мой взгляд показался ему экзотичным. А я поверила в его любовь и осталась с ним, когда мой рой улетел в теплые края. Теперь мне отрезан путь назад.
– А были бы вы счастливы, оставшись среди своих? – спросила Ко.
– Нет, ни в коем случае! – ответила муха. – Я вырвалась из первобытного мира насекомых. Пускай мне будет хуже, но я нахожусь рядом с ним, кого я люблю и ненавижу.
– Вы все еще любите господина Вольфганга?
– Я его ненавижу, но не могу побороть мою первую любовь, – призналась муха.
Говоря так, она вытащила из кармана на груди белого халата блокнот и острым коготком написала на нем:
«Комиссар передает: Земля надеется, что вы выполните свой долг».
Докторша протянула блокнот Ко, и та, взяв с полочки у зеркала булавку, нацарапала на вновь побелевшей странице:
«Я никому ничего не должна».
Надпись продержалась на листке несколько секунд, а когда побледнела и пропала, муха написала на чистом листке: «Комиссар Милодар надеется, что вы помните об ужасной смерти ни в чем не повинного Артема, о горе вашей подруги Вероники, а также о чести Детского острова».
– Последнее – совершенно лишнее, – сказала вслух Ко, и муха испугалась: глаза ее стали втрое больше и концы крыльев, показавшись из-под белого халата, мелко дрожали.
«Не забывайте, нас подслушивают, – написала муха. – Комиссар активно ищет ваших родителей. Выходите замуж, не бойтесь ничего – комиссар мысленно проведет ночь возле вашей брачной постели. В случае чего – визжите! Жених не посмеет вас коснуться. Вам поможет в этом доктор».
– Вы поможете? – спросила Ко.
– Всему свое время. Но можете на меня положиться, – скромно ответила муха.
«Кто такая Кларенс? Почему ее убили?» – написала Ко.
«Она была акробаткой в цирке. Они хотели использовать ее для той же цели, что и вас. Но когда профессор Дю Куврие разгадал их замысел, они подстроили несчастный случай и убили Кларенс, чтобы она их не разоблачила».
«Как же можно, чтобы чучело человека хранилось в музее?»
«Ничего не знаю о чучеле. Никогда не слышала о музее, – написала в ответ муха. – При встрече доложите об этом шефу».
– Ваши ранки зажили, – сказала докторша вслух. – Так что я вам больше не понадоблюсь.
– Но я так волнуюсь, доктор, – произнесла дрожащим голосом Ко. – Я попрошу вас дать мне каких-нибудь средств от страха.
– Примите две таблетки перед ужином, – сказала докторша и положила пачку таблеток на столик у постели K°.
И тут же написала на листке своего блокнота:
«Киньте две таблетки в стакан молока вашего жениха. Он будет спать, как муха зимой».
Ко оценила юмор докторши и искренне произнесла:
– Вы просто не представляете, как я вам благодарна. Теперь все мои страхи позади.
С тихим жужжанием муха вышла из комнаты. А может, Ко показалось, что докторша на ходу жужжит, потому что обычно мухи жужжат.
Так как известно, что подвенечное платье было приготовлено для несчастной Кларенс и промокло от ее крови, Ко отправилась на свою первую свадьбу в том платье, в котором выходила к завтраку. Очевидно, запас платьев ее размера был на «Сан-Суси» ограничен. Правда, облизанная Клава и две фотомодели, от которых пахло мускатом и ванилью, где-то раздобыли себе поистине роскошные туалеты, но Ко им не завидовала, потому что, несмотря на свой юный возраст, обладала острым трезвым взглядом и этот взгляд убедил ее, что она превосходит остальных девушек на борту княжеского корабля красотой, элегантностью, изяществом, классом и прочими женскими достоинствами, которые природа раздает скупо и весьма неравномерно. Девушки делали вид, что этого не понимают, а сам князь Вольфганг дю Вольф в очередной раз выразил свое восхищение Ко, сказав:
– Какая жалость, что ты не сладкая. Но ничего, после свадьбы приобщим.
Ко согласилась. Излишние споры с сумасбродным тираном ей не требовались.
В большом зале под хрустальной люстрой собралось все население «Сан-Суси», не считая, конечно, команды и охраны. Среди приглашенных Ко увидела капитана Брасса и помахала ему. Он отдал ей честь, улыбнувшись до ушей.
– Ты куда красивее, чем была раньше, – сообщил он.
Стол убрали, под ножки кресла, на котором обычно сидел князь, положили несколько толстых томов из штурманской библиотеки, и потому князь значительно возвышался над толпой придворных.
Ко стояла рядом с женихом, который был облачен во фрак, с бабочкой на шее. От него пахло сладкими духами.
– Берегись, – сказала Ко, когда он взял ее под руку и повел к трону. – Как бы князь не принялся за тебя.
– Не понял, – прошептал в ответ жених.
– Ты слишком сладко пахнешь. Можешь попасть в фавориты.
– Я к этому и стремлюсь, – цинично заявил молодой человек.
– Он тебе не родной дядя?
– Он мне такой же дядя, как я тебе велосипед, – загадочно ответил жених. – Я на него работаю.
– А как они тебя переделали в Артема на Детском острове? Они сделали тебе пластическую операцию?
– Что! Что ты имеешь в виду? Почему операция?
И тут Ко поняла, что слишком успокоилась и трагически проговорилась.
– Я пошутила, не слушай меня, – сказала она быстро. Но глаза жениха стали холодными и злыми. Он ей не поверил. Ну как можно не следить за собой! Комиссар Милодар не захочет ее знать после такой легкомысленной оплошности.
Князь Вольфганг захлопал в пухлые ладоши.
– Сладкие мои, медовые, вишневые! Давайте поскорее покончим со свадьбой и примемся за пир. Что может быть приятнее на свете, нежели нарушение всех христианских заповедей. Слава прелюбодеям! Слава чревоугодникам!
Он не сказал «слава убийцам», хотя он, конечно же, был приторным убийцей. Ко перехватила его расчетливый, на мгновение помутневший взгляд. Взгляд был липким, словно князь уже мысленно облил ее горячим сахаром и сделал из нее очередной леденец.