Страница 213 из 215
Оракул разошелся вовсю, и Кора видела, как толпа постепенно отступала от платформы, люди не смели стоять так близко к своему божеству.
– Ты кончил? – хладнокровно спросил принц Густав.
Оракул ничего не сказал. Он ожидал ответного крика или капитуляции противника, но не такого делового вопроса.
– Если кончил, то завяжи шнурок. У тебя шнурок на правом башмаке развязался.
И это тоже было сказано так, что оракул посмотрел на свой ботинок, потом присел на корточки и стал завязывать шнурок.
Эта минута и дала возможность Густаву вновь овладеть вниманием толпы. А людям опомниться от грома джадсоновской речи.
– Мы с Оливером Джадсоном, – буднично продолжал Густав, – вместе кончали спецшколу. Только я окончил десятилетку за восемь лет, а наш уважаемый оракул умудрился просидеть в каждом классе по три года. И его выпустили из школы на волю, когда у него уже была третья жена и восемь детей. Что ему оставалось делать? Он пошел в экстрасенсы.
Толпа грохнула хохотом. И понятно – люди в хохоте расправлялись с собственным страхом и собственным пресмыкательством перед Буддой вечной жизни Амитаюсом.
Оракул поднялся, с трудом удержал равновесие и попытался оттолкнуть принца от микрофона. Но принц уже привык к дуэлям, он так рубанул ребром ладони по тянущейся к микрофону руке оракула, что тот завопил на всю площадь:
– Ты с ума сошел! Ведь больно же…
Это были самоубийственные слова.
И если даже Оливер Джадсон, поняла Кора, сможет сохранить за собой рабочее место над Провалом, ему потребуется несколько лет, чтобы вернуть хотя бы часть власти над умами рагозийцев.
– Мы так устроены, – продолжал Густав, не глядя на оракула, – что помним только сбывшиеся предсказания. Нас можно дурачить сколько угодно и назначать конец света раз в три месяца, а затем отодвигать его по климатическим условиям. Из тысячи предсказаний Оливера Джадсона сбывалось одно, но о нем сразу же начинали трубить газеты и купленные экстрасенсом телевизионные дикторы. Отсюда один шаг до преступлений…
Густав сделал паузу.
А оракул предпринял еще одну попытку незаметно сползти с платформы, но тут уж в дело вмешалась Кора и легко выбросила его обратно на помост.
– И ты здесь, – сказал оракул растерянно, будто только что узнал Кору. Он остался сидеть у ног Густава. Он подобрал свой бронзовый шлем, но надевать не стал, а обнял и прижал к животу.
– Сейчас идет следствие в Галактическом центре, – сказал Густав, – о причастности оракула к смерти моего отца.
– Я никого не убивал! – сказал оракул, глядя вверх.
– Но ты знал от заговорщиков день и час смерти моего отца. И ты опубликовал это предсказание, чтобы добиться славы оракула! С помощью сети шпионов и при помощи своей любовницы… – Густав посмотрел на Клариссу. Та стояла, в ужасе зажав рот ладонью, – …имя которой не играет роли, он проникал в дома, спальни людей, он узнавал грязные секреты, он шантажировал и вымогал деньги – дым, выходящий из Провала, стал самым грязным дымом нашего отечества.
Как все любопытно и несправедливо устроено на свете, подумала Кора. Не будь Кларисса-Медея так сказочно хороша, пожалел бы ее Густав? Скрыл бы ее имя?.. И тут же она остановила себя: не ревнуй.
– Вранье, вранье, вранье! – Оракул отпихивался рукой, но не поднимался с помоста.
– Вы только вспомните, какую власть над нашим государством получил этот жулик! Как ловко он и его друзья пользовались нашей доверчивостью и дикостью нашей клановой системы! Три года назад он предсказал войну с нашими соседями варилами. Может, вы помните, что произошло? В день, предсказанный оракулом, наша армия напала на наших соседей. И не потому, что это было так удобно только одному оракулу. Вы спросите у генералов, не договорились ли они заранее с Оливером Джадсоном.
Гул возмущения охватил площадь. Некоторые вельможи, пригибаясь, бежали с площади к своим машинам.
– А вы забыли, как голодала вся страна, когда оракул объявил, что нельзя сеять хлеб, потому что планеты противятся этому? Сколько они все заработали на ввозе хлеба? И власть этого третьегодника стала столь громадной, что если он предскажет кому-то из вас, что его мать должна умереть ночью, то ее может убить собственный сын.
– Это клевета!
– Тогда скажи, скажи, зачем ты отправился в Древнюю Грецию? Почему ты хотел убить меня?
– Потому что все мои предсказания сбываются. А если и не сбываются, значит, я так захотел.
– Когда ваш любимый оракул говорит, что руководил моим убийством только для того, чтобы сбылось его предсказание о моей смерти, это правда, – сказал Густав. – Я не должен был возвратиться сюда живым. И когда не удались покушения на меня других убийц, он занялся этим сам. И если бы я погиб, то он бы вновь торжествовал. И вы бы еще покорнее подчинялись его приказам и капризам. Но можно я задам тебе вопрос, Оливер? Почему тебе нужно было предсказать мою смерть? Только потому, что тебя попросила об этом моя тетя?
– Я не просила! Он сам придумал! И мне сказал! – завопила из толпы герцогиня.
– Все куда серьезнее. Оливер однажды совершил роковую ошибку. Ошибку, в которой он раскаивается всю жизнь. Ты помнишь?
Оракул не ответил.
– Именно эта ошибка чуть не стоила мне жизни. Дело было пять лет назад…
– Замолчи! – закричал оракул, стараясь встать, и Кора с удивлением увидела, что ноги не держат предсказателя – так он был испуган.
– Пять лет назад, на вечере встречи учеников нашего класса оракул сильно напился. Очень сильно. И у меня с ним вышел спор. Я спросил его, может ли оракул предсказать собственную смерть. И он ответил, что такое предсказание – дело чести каждого достойного оракула. Например, Нострадамус предсказал свою смерть. «А ты?» – спросил я. «А я как оракул сильнее всех!» – «Тогда скажи, когда умрешь?» – спросил я его.
– Молчи! – умолял оракул, но Густав отмел его сильным движением руки.
– У меня был перстень с изумрудом, родовой перстень. Джадсон, как плебей, всегда обожал знаки принадлежности к благородным. Он был пьян, но жаден, как всегда. И он сказал: «Отдашь перстень, скажу!» Я снял перстень и попросил написать дату собственной смерти и подписаться. Много раз после этого он просил меня вернуть записку. Но я понимал, что записка – грозное оружие, и не отдал ее. И убить меня он решил из-за предсказания не столько о моей смерти, сколько собственной смерти.
– Где? Где это предсказание? – летели со всех сторон вопросы.
– Так как меня многократно обыскивали, и дом мой обыскивали, и дачу, и даже охотничий домик, и комнату в московском общежитии, то мне пришлось хранить предсказание оракула в таком месте, где его никто не мог найти. – Тут Густав поднял книжку. – Вот воспоминание первой жены физика Эйнштейна. Это моя настольная книга, я ее всегда таскаю с собой. А в книге есть закладка. Ну кто будет обращать внимание на закладку в моей книге, если ее так просто вынуть?
И Густав открыл книжку и вынул закладку. Кора знала, что произойдет, и первой прыгнула на помост, чтобы свалить отчаянно бросившегося на Густава оракула.
– Я бы справился, – сказал Густав.
Оракул бился в руках Коры, потом вдруг обмяк и затих.
– Уважаемый глава клана Дормиров, – обратился Густав к старейшине. – Не будете ли вы любезны прочесть предсказание оракула Оливера Джадсона, именующего себя предсказателем?
Старейшина принял листок из руки Густава. И прочел:
– «Я, великий непогрешимый оракул, Будда вечной жизни Амитаюс, предсказываю, что я умру 2 августа… 234 года Галактической эры».
Наступила абсолютная тишина, потому что множество людей на площади шевелили губами, стараясь сообразить, когда же это второе августа наступит.
И потом кто-то крикнул:
– Но это же сегодня!
– Это сегодня!
– Сегодня! Сегодня!.. – ревела толпа.
– Поэтому я и торопился попасть сюда именно второго августа, – сказал Густав.
И тут началось самое страшное.
Кора ничего не успела сделать. И Густав тоже был бессилен – никто не ожидал, что толпа с такой яростью кинется на всесильного, а потому столь ненавистного оракула. Сотни рук тянулись к предсказателю….