Страница 192 из 215
– Нет!
– А почему она была в хитоне, подвязанном поясом, в хламиде, платке и сандалиях?
– Я вышла по нужде.
– Вы видели женщину, которая в лесу выходит по нужде в таком наряде?
Тут все начали смеяться – это была нервная разрядка. Смеялись, хохотали, хихикали, просто на песок валились от того, как это смешно – надеть хитон, подвязать пояс, накинуть хламиду и пойти по малой нужде! В брачную ночь!
– А ведь это не смешно! – рявкнула на них Кора, и смех постепенно иссяк. – Ведь это была хитрость убийцы.
– Нет! Вы никогда не докажете этого! – закричала Ариадна. – Вы клевещете на меня, и я обращаюсь к моему деду Зевсу с мольбой о помощи! Меня оклеветали.
Толпа на берегу замерла в ужасе.
Все же они имели дело с внучкой Зевса, и понятие справедливости у богов всегда уступает родственным соображениям.
Но, к счастью в этот раз для Коры и Тесея, Зевс, видно, отдыхал. Он не стал вступаться за Ариадну.
– Раз боги молчат, – сказала тогда Кора, – говорить буду я. У меня есть свидетель ее подлого колдовства. Есть человек, которого еще днем она послала положить колдовское устройство в трещину над пещерой. И это один из вас…
– Не может быть… – прокатилось по толпе.
– Может, он сознается сам? – спросила Кора. – Я все равно знаю правду.
И тогда могучий горбун сделал раз, два, три… трудных шага к костру.
– Она просила меня подняться днем на площадку над пещерой и положить медяшку в трещину над пещерой…
Он замолк, бессильно опустив руки.
– Так было? – спросил Феак. Он подошел близко – между кормчими было лишь два метра.
– Так было.
– Он сам! Он сам хотел! Он пытался меня изнасиловать! – закричала Ариадна.
– И это было? – спросил Феак.
– И это было, – сказал горбун.
И Кора не успела заметить, как Феак выхватил свой короткий прямой меч и нанес два удара – по шее и по животу Навсифая.
Горбун сложился как перочинный ножик и превратился в хрипящую груду красных и черных тряпок.
Визжала Ариадна. Наверное, она решила, что ее ждет такая же участь…
Утром Тесей сказал всем свое слово:
– Мы отплываем домой в Аттику. Нас ждут. И ждут мира. И я не хочу, чтобы наш праздник был омрачен плохой памятью. Ариадна, ты здесь?
– Здесь! – За ночь она втрое постарела. Теперь она была почти такой же, как в тот день, когда Кора впервые увидела даму Рагозу, беспокоившуюся о безопасности племянника.
– Ариадна, ты останешься на этом острове. Тебе дадут пищу, воды здесь много. Сюда заплывают рыбаки. Я надеюсь, что дурного с тобой не случится. Но я больше не хочу видеть тебя никогда в жизни.
И Феак сказал:
– Ты прав, Тесей.
Гребцы, уже занявшие места на банках, застучали древками весел об уключины в знак согласия и одобрения.
Ариадна повернулась и ушла вдоль речки в глубь острова. Кора о ней тоже не беспокоилась.
Все смотрели ей вслед.
Но она не обернулась.
Тогда Феак приказал поднимать якорь, потому что их уже заждались дома.
Феак был удручен и мрачен. С горбуном они вместе проплавали много лет.
Поднялся ветер. Феак приказал сушить весла. Остров Наксос казался издали спиной кита. Феак велел поднимать парус. Никому не пришло в голову, что парус надо переменить на белый. Они привыкли к черному парусу, и радость от возвращения перекрывалась печалью от прошедшей ночи. И потому никто не встревожился из-за того, что корабль идет к Афинам под черным парусом.
История многим известная и очень печальная: когда Эгею сообщили, что виден черный парус, он не спеша оделся и, не проронив более ни слова, поднялся, окруженный стражей и придворными, на вершину Акрополя. Он долго смотрел на море, пока корабль, на котором плыл Тесей, не приблизился к берегу настолько, что никаких сомнений не оставалось.
Тогда Эгей, все так же хранив молчание, подошел к обрыву, которым в том месте Акрополь отделен от Афин, и кинулся вниз.
Он погиб сразу.
Он не смог перенести крушения всех надежд.
Тесей ожидал встретить веселье и торжества, а вместо этого он участвовал в траурной церемонии – хоронили Эгея.
И Тесей стал царем Афин. Одним из самых могущественных властителей античного мира.
Кора хотела поселиться самостоятельно, снять небольшой домик и жить там, пока Тесей не закончит свой ВР-круиз. Но никто ей этого не позволил. Кентавр Фол, проводивший обратно в Коринф своего друга Хирона, требовал, чтобы Кора разделила с ним его скромное жилище, но Фол был излишне говорлив, дом его представлял собой обширные конюшни да и находился далеко от дворца. А работа Коры еще не завершилась. Ей надо было оставаться как можно ближе к Тесею и ждать, не появится ли рядом еще кто из убийц.
Так что в конце концов она приняла настойчивое, граничащее с приказом предложение нового царя Афин и заняла часть покоев Медеи на женской половине афинского дворца.
Кора не знала, каково соответствие времени здесь, в Афинах, и там, в Галактическом центре. Она знала всего, что ВР-круиз может вместить в себя человеческую жизнь, а в будущем пройдет лишь несколько недель. Но дни, прошедшие после возвращения с Крита, казались ей совершенно бесконечными, потому что у нее не было никакого стоящего дела. Даже не отправишься в путешествие к каким-нибудь циклопам или горгонам – когда еще такое увидишь! – потому что не можешь надолго удалиться от Тесея.
А вот Тесей был занят с утра до вечера.
Он принимал послов, творил суд и расправу, налаживал экономику, совершенно разваленную Эгеем и Медеей, не интересовавшимися ею, причем делал все это с врожденными навыками править державой, чем немало удивлял Кору, да, впрочем, и не ее одну.
Кору, потерявшую реальную скорость движения времени, больше всего злила невозможность узнать, когда же, чем же должен закончиться ВР-круиз принца Густава. Вероятнее всего, смертью Тесея. Местной смертью, не связанной с судьбой королевства Рагоза. Но никто не подскажет, надо терпеть.
Кора боялась, что за бездельем и вынужденным ожиданием она стала малоподвижной и прибавила в весе. По ночам она ныряла в небольшой бассейн, принадлежавший ей по чину, и плескалась в нем, а потом подтягивалась на балке или отжималась, пока рабы и служанки спали.
Чтобы оставаться поближе к царю, она добилась при нем поста советницы по вопросам безопасности, который, разумеется, так не назывался. И до тех пор пока ее многочисленные враги при дворе (а с каждым днем она зарабатывала все новых – нельзя же быть хорошей и доброй со всеми придворными мерзавцами и лакеями) не оклевещут ее умело перед царем, она будет рядом с ним…
Наступила зима. Ночью трещал мороз, утром вода в кувшине для мытья покрывалась корочкой льда, примитивные печки грели скверно, во дворце царили сквозняки, все ходили сопливые и кашляли.
Тесей пригласил Кору на охоту.
Они охотились на оленя в дубравах, что начинались сразу за Афинами. Под лучами солнца снежок растаял и высох. Сухие листья и сучки похрустывали под подошвами башмаков. Кора привычно закуталась в гиматий.
Они оставили лошадей внизу и вскоре потеряли охрану, которая с криками погналась за зайцем. Кора понимала, что Тесей не случайно увел ее в сторону. Но прежде чем смог начать разговор по существу, к нему следовало подобраться…
– Ты оставил в живых Палланта и его братьев, – сказала Кора. – Это опасно?
– Родственники всегда опасны, – улыбнулся Тесей. – Если я почувствую опасность с их стороны, я их убью.
– Убьешь? Этого тебе не простят…
– Они мне многое простят. Потому что я хороший правитель. Я навел порядок, я сделал так, что нашим купцам в Афинах лучше, чем приезжим, но и приезжим хорошо настолько, что они не меняют Афины на Фивы и Спарту. Я приношу все жертвы, которые от меня требуются, и участвую во всех праздниках. В Афинах больше праздников, чем в любом другом городе.
– Но у тебя здесь самые жестокие законы.
– Против преступников – да. А обыватель любит узнать, что казнили вора. Даже если вор украл только булку. И знаешь почему? Он теперь уверен, что именно этот вор не украдет его булку.