Магфиг. Дилогия

– Фу, – наконец выдавил я, пытаясь отодвинуть дамочку от себя. – Фу, ой, то есть хватит. Вы мне же в шее дырку протрете.

Подействовало. Женщина отошла от меня на шаг и вновь уставилась на меня своим змеиным взором.

– Может, хватит? – вздохнул я, стараясь не смотреть ей в глаза.

– Вы кто? – вдруг спросила та каким‑то необычно грубым голосом.

– Учитель.

– Учитель? Я всех учителей знаю.

– А я только вчера прибыл, вот шел к завучу – и заблудился.

– К завучу? – Женщина, казалось, задумалась, а зрачки глаз из змеиных стали вполне обычными.

И все же она красива. Я вздохнул. Ей даже эти змеиные глаза к лицу.

– Хорошо, – неожиданно сказала прекрасная незнакомка приятным голосом. – Я вас провожу.

Она резко развернулась и направилась по коридору, сделав жест рукой следовать за ней. Несколько минут мы молча шли по пыльному коридору.

– А вы какой предмет будете преподавать?

Вопрос застал меня врасплох. Я в это время разглядывал странную одежду моей провожатой, пытаясь понять, что это: платье из необычного материала или мелкоплетеная кольчуга в виде платья. В конце концов стал больше склоняться к первому – трудно представить столь мелкое плетение.

– Учитель труда, – ответил я через мгновение и спросил сам: – А вы тоже преподаете?

Женщина неожиданно повернулась ко мне и улыбнулась. Я вздрогнул. Ничего себе белоснежная улыбочка! Зубов было явно больше положенных тридцати двух и все заостренные!

– В некотором роде, – ответила она.

Я кивнул и тоже улыбнулся в ответ, чувствуя предательскую дрожь в коленях.

– Ну вот мы и пришли.

Незнакомка указала рукой на знакомую лестницу. Я посмотрел на нее, затем на лестницу, которой мгновение назад не было, и только вздохнул. Магия, растудыть ее налево.

– Спуститесь на этаж ниже – и окажетесь там, где надо.

– Спасибо вам. – Я прижал руку к груди и поклонился. – Не скажете, как вас звать?

Ну последнее я спросил как‑то на автомате. Вряд ли она скажет, да и вообще знай я, что у нее во рту такая пила, так бы обнюхивать себя не позволил – а то вдруг голодная. Однако ответила, правда, судя по взлетевшим вверх изящным бровям, мой вопрос ее несколько удивил:

– Эльфира.

И снова, блин, улыбнулась. Эх, совсем никому моих нервов, видимо, не жаль. Короче, ретировался я поспешно вниз по лестнице и через пару мгновений оказался в знакомом коридоре. Несколько учеников, сидевших на широком подоконнике, при виде меня спрыгнули вниз и поздоровались. Я молча кивнул в ответ и чуть ли не бегом направился к кабинету завуча, уже отсюда чувствуя знакомый запах.

Гоймерыч встретил меня как родного и даже хотел дать еще чего‑то нюхнуть, но я отказался, чем несколько разочаровал этого чудного старикана.

– Ну ладно, – наконец сказал он, убирая пробирочку с подозрительной желтой жидкостью в небольшой сундук с какими‑то каббалистическими знаками на крышке. – Как там Дорофеич поживает?

– Нормально, – усмехнулся я. – Все уже обговорили, сказал, что через пару дней все будет готово.

– Да? Ну так это просто замечательно, – констатировал завуч.

– Я тоже так думаю. Кстати, мне тут одна идейка пришла в голову.

– И какая же?

– Ну… – Я замялся. – Грязно у меня там. Вот и подумал, почему бы мне свой класс к уборке не привлечь.

– Учеников – к уборке? – Гоймерыч задумался, затем пожал плечами: – В принципе как хотите.

– Вот и ладушки. Да, еще насчет того духа…

– Уже насплетничал? – вздохнул завуч, наверное, имея в виду Дорофеича. – Так вот, не берите в голову. Этот дух – так, мелочь, если будет сильно доставать, пришлю кого‑нибудь из шаманов. Просто у Дорофеича насчет этого помещения всегда были свои планы, вот он страшилки и рассказывает. Ладно, посидите здесь секундочку, а я пока принесу материальчик, что специально вчера для вас подобрал.

Он скрылся где‑то в глубинах своей лаборатории, оставив меня разглядывать стоящие на столе ряды химической посуды. Руки как‑то сразу зачесались что‑нибудь куда‑нибудь насыпать или капнуть, но я решительно подавил в себе данные поползновения. Хотя если в ту реторточку с зеленой жидкостью сыпануть вон того порошочка…

– А вот и я. – Голос завуча быстро вернул меня на грешную землю, заставив загнать поганые мысли в дальний угол моих мозгов.

Гоймерыч со вздохом облегчения опустил на стол предо мной несколько толстенных запыленных книг.

– Вот, – выдохнул старик, вытирая со лба пот.

– Это что? – спросил я, с подозрением глядя на толстенные фолианты.

– Это «Энциклопедия рас», выпущенная, кстати, под редакцией вашего покорного слуги. – Завуч почти ласково похлопал по обложке верхнего тома, вызвав из оного небольшой выброс пыли.

– И зачем мне это?

Я взял одну из книг и взвесил ее на ладони. Прилично. О таких обычно и говорят: «Знание – это сила». Приложишь таким «знанием» по башке – мало не покажется.

– Как это зачем? – между тем возмутился Гоймерыч. – Вы хоть знаете, сколько учеников различных рас учится в нашей академии? А из скольких миров? А ведь у всех есть свои особенности, традиции и табу.

Вот те на, я аж остолбенел. Действительно, как‑то об этом я не подумал. Ведь даже у нас таких особенностей хватает – что уж говорить о разных мирах. Так, значит, первое время надо быть поосторожнее, поделикатнее и повнимательнее. Я с благодарностью посмотрел на Гоймерыча. Нет, ну кажется, я уже люблю этого старикана (в дружеском смысле) – умный мужик.

– Ну вижу, наконец вы осознали данную проблему, – покровительственно улыбнулся мне тот. – Так что читайте, вникайте. Кстати, вот вам еще одно чтиво.

Он протянул мне толстую папку в твердом переплете, расписанную причудливым орнаментом.

– Это личные дела учеников вашего класса – думаю, с ними вам нужно ознакомиться в первую очередь. До конца занятий еще часа три, так что время у вас есть. Кстати, я вас ждал пораньше.

– Ну, – вздохнул я и принялся рассказывать о странном случае.

Гоймерыч внимательно меня выслушал и лишь развел руками.

– Ну, Ярослав Сергеевич, не знаю, чем вы так не угодили нашей академии, что она вас в «изнанку» отправила.

– Куда?

– Ну в «изнанку» – это как бы обратная сторона нашего мира.

Я непонимающе посмотрел на местного Энштеина, который принялся сыпать какими‑то научными терминами и даже притащил откуда‑то книжку с графиками, по которым пытался мне объяснить понятие изнаночного мира. В результате всей этой лекции я понял одно. Изнаночный мир – это что‑то типа отражения данного мира, этакая другая сторона монеты. Об этом я честно сказал Гоймерычу. Он несколько минут смотрел на меня как на придурочного, затем лишь махнул рукой, буркнув, что и так пойдет.

– Кстати, Антиох Гоймерович, а что вы имели в виду, когда сказали, что я не угодил академии?

– То и имел, – пожал плечами завуч. – Дело в том, Ярослав Сергеевич, что здание академии в некотором роде существо одушевленное. Да, да, не смотрите на меня, как на выжившего из ума старика, – одушевленное. Мало того, обладает своей странной магией.

– Но ведь на меня магия не действует? – удивился я.

– Не действует, – согласился Гоймерыч. – А на окружающую вас действительность еще как, или вы до сих пор думаете, что мы с вами на родном вашем языке разговариваем?

Вот те на – номер. Если честно, именно так я и думал, конечно, иногда проскальзывало удивление: неужто наш «великий и могучий» настолько велик, что на нем и другие расы балакают? – Но факт‑то был, как говорится, налицо. А тут, оказывается, не все так просто…

– Понимаете, дорогой мой Ярослав. – Завуч вздохнул. – Ваша невосприимчивость к магии – вещь у людей, конечно, редкая, можно сказать, даже уникальная, но этот мир целиком пропитан магией, и не думаете же вы, что ваша способность может нейтрализовать ее всю.