Страница 29 из 184
Русская земля еще при кн. Владимире была крещена вся и вся покрыта, хотя и малочисленной, но сетью миссионерских епархий: кроме Киева, в соседнем с ним Белгороде, на запад — во Владимире Волынском, к северо-западу — в Чернигове, Турове, Полоцке; в Новгороде и соседнем к востоку Ростове. На дальнем юго-востоке унаследована от древности епископская кафедра Тмутараканская.
Преображение самого князя Владимира
За 25 лет своего христианского правления Владимир нашел в себе энергию не только выполнить план внешней христианизации Руси, но, что всего удивительнее, он сделал попытку реально, деятельно, можно сказать материально выполнить свое исключительное служение, как главы христианского народа, чтобы воплотить осветившее его душу евангельское откровение в собирательную социальную жизнь народа. Формы этой жизни, в отличие от жизни личной, наиболее инертны и неподатливы на евангельские призывы к любви и к самоотречению, как формы жизни космической, натуральной, близкой к жизни мертвой природы. Но Владимиру дана была душа героическая, богатырская. Из всех возглавителей древней и старой Руси эпическая память народа исключительно выделила только двух вождей: Св. Владимира, которого наименовала «ласковым князем и Красным Солнышком», любившим бедный люд и любимым им, и — грозного царя Ивана, справедливого судью, беспощадно казнившего обидчиков народа. Св. Владимир поразил народное воображение не тем только, что он, как и его предшественники, ублажал пирами своих дружинников и заслуженных сотрудников, но и заботился по крайней мере о праздничных трапезах всего бедного населения государства. Мы знаем из истории только один классический порыв христианской апостольской церкви решить вопрос социальной и материальной правды путем общения имуществ. Опыт показал, что этот порыв посилен лишь на краткое мгновение эсхатологических ожиданий, что «в долготу дний» в истории, по немощи космической и человеческой природы, он естественно переходит в фазу компромиссных достижений церковного общества, христианизующегося изнутри, неизбежно погруженного в естественную, управляемую космическими и зоологическими законами социальную жизнь человечества, обобщаемую в формах государственности. Так вопрос обычно сводится на практике к идеалу, вечно недостижимому: — союзному согласованию церкви и государства, духа и плоти, неба и земли, совершенного и несовершенного, святого и если не грешного, то естественно с дефектами. Как широкая русская натура, св. Владимир не только в деле внешнего крещения всей страны, но и внутреннего радикального изменения и обновления его социальной жизни, воспылал желанием повторить опыт первоапостольской церкви: — употребить всю силу государственной власти, все средства государственной казны на то, чтобы крещеные люди почувствовали, как говорит книга Деяний, что у них «одно сердце и одна душа», что у них «все общее». До Владимира еще ни одному главе христианского народа не приходила в голову такая мечта. Можно себе представить, какое смущение, а может быть и скрытое негодование вызвало такое «священное безумие» Киевского князя в части по долгу службы крещеного, но в душе еще языческого правящего класса! Владимир не озлоблял последний никакими ханжескими лишениями. Он хотел сохранить и расширить всеобщий пир и всеобщую радость братолюбивой христианской жизни. Сама летопись не без удивления сообщает об этих христианских пирах у Владимира каждое воскресенье. «По вся недели (т. е. воскресенье) устави на дворе в гриднице пир творити. И приходити боляром и гридем и соцькым и десятьским и нарочитым мужем при князи и без князя. Бываше множество от мяс, от скота и от зверины. Бяще по изобилию от всего». Особенно щедрыми пирами Владимир отмечал памятные ему дни его личного крещения у себя на даче в Василеве в день Преображения Господня и затем праздник Успения, как день всеобщего крещения киевлян. По поводу поставления в Василеве мемориальной церкви летопись говорить: «Постави церковь и сотвори праздник велик, варя 300 провар меду, и сьзываше боляры своя и посадникы, старейшины по всем градом и люди многи. Праздновав князь дний 8 и вьзврашашеться Кыеву на Успенье Святыя Богородица и ту паки сьтворяше праздник велик, сьзывая безчисленное множество народа».
У Владимира дело не ограничивалось пирами только праздничными. Летопись не без удивления под 996 г. сообщает, как Владимир порывался буквально выполнить евангельский завет любви, милосердия и нищелюбия: «Бе бо любя словеса книжная. Слыша бо единою еуангелье чтомо: блажени милостивии, яко ти помиловани будуть, и паки (ряд текстов)…, си слыша, повеле всякому нищему и убогому приходити на двор княжь и взимати всяку потребу — питье и яденье и от скотьниц кунами (т. е. из казны монетой). Устрои же и се рек: «Яко немощнии и больнии не могут долезти Двора моего — повеле пристоити кола (т. е. телеги) и вьскладаше хлебы, мяса, рыбы, овошь разноличный, мед в бчелках, а в другых квас, возити по городу, вьпрошающи: где больний и нищ, не могы ходити? Тем раздаваху на потребу».
Может показаться преувеличенным это место летописи. Но оно вполне подтверждается пространными свидетельствами и митр. Илариона, и мниха Иакова. «Кто исповесть», восклицает митр. Иларион, «многия твоя нощныя милости и дневныя щедроты, яже к убогим творяще, к сирым же и к болящим, к должным и вдовам и ко всем требующим милости! Слышал бо глагол Господень… не до слышания стави глаголанное, но делом сконча слышанное, просящим подавая, нагия одевая, жадныя и алчныя насыщая, боляшим всякое утешение посылая, должныя искупая, работныя освобождая. Твоя бо щедроты и милостыня и ныне в человецех поминаемы суть». Живописуя неслыханное и невиданное милосердие князя, митр. Иларион восклицает: «Радуйся, учитель наш и наставник благоверия! Ты был облачен правдою, препоясан крепостию, венчан смыслом и украшен милостынею, как гривною и утварью златою. Ибо ты, честная главо, был одеждою нагим, ты был питателем алчущих, был прохладою для жаждущих, ты был помощником вдовицам, ты был успокоителем странников, ты был покровом не имеющим крова. Ты был заступником обижаемых, обогатителем убогих». Илариону вторит мних Иаков: «Боле всего бяше милостыню творя князь Володимер. Иже немощнии и стареи не можаху доити княжа двора и потребу взяти, то в двор им посылаше. Немощным и старым всяку потребу блаженный князь Володимер даяше. И не могу сказати многие его милостыня. Не токмо в дому своем милостыню творяше, но и по всему граду, не в Киеве едином, но по всей земли русской: — и в градех и в селех, везде милостыню товоряше, нагия одевая, алчныя кормя и жадныя напояя, странныя покоя милостию, нищая и сироты и вдовицы и слепые и хромые и трудоватыя — вся милуя и одевая и накормяя и напояя».
Мы только еще начинаем пристально вглядываться в учительный образ отца нашей нации по плоти и по духу. Только начинаем разгадывать святые заветы русского Красного Солнышка. Святой князь потряс сердца современников и, что особенно знаменательно, сердца простого народа своей сказочной щедростью. Это явление не объясняется только темпераментом, но оно обращается к нам и своей духовной стороной. «Душевен человек не приемлет яже Духа Божия» (І Кор. 2:14). Почти современные Владимиру агиологи чутко переводят объяснение его личности в область духовную. По драгоценному для нас свидетельству преп. Нестора, Дух Божий чудесным образом привел князя к святой купели. И, «отрясши в ней слепоту душевную, вкупе и телесную», св. Владимир, по слову митр. Илариона, «возгорелся духом и возжелал сердцем быть христианином и обратить всю землю в христианство». Благодатно восхотел исполнить заветы евангельские не по имени только, но на самом деле. Все близкие свидетели в один голос говорят о чем-то в этом отношении необычайном, из ряду вон выходящем. Мних Иаков и святость князя Владимира не счел нужным доказывать от посмертных чудес — так она самоочевидна от его необычайных дел: «от дел познати, а не от чудес»!