Чероки

— А она?

— Не знаю, я почти сразу же убрался оттуда. Они готовы были меня растерзать, вы понимаете или нет?

Жорж вскочил на ноги.

— Сиди! — сказал Фред, — тебе лучше остаться здесь. Я вижу, ты собрался к ним, но для тебя это опасно. Тут все дело в жертвоприношении — оно не состоялось, и это их вывело из себя.

— Господи, боже мой! — сердито воскликнул Жорж, — но ведь это твоя мерзкая затея — насчет жертвоприношения, разве нет?

— Что ж… бывают и у меня свои заморочки, — признал Фред. — Но зачем же так грубо?

Дверь снова открылась, и вошла Женни Вельтман. Видимо, она тоже бежала, но от нее исходило сияние, Жорж был ослеплен. С приходом Женни в комнате воцарилось благоговейное молчание, если не считать того, что теперь по радио играл Барри Харрис. Подойдя к шкафу, она открыла его, сбросила за дверцей покрывало Прекрасной Сестры и вынула из ящика собственные вещи; мужчины услышали шуршащие звуки одевания.

Наконец она вышла к ним; на сей раз ее наряд нельзя было назвать особо женственным: куртка «пилот» из темно-коричневой кожи жеребенка, вареные джинсы «501», серый кашемировый пуловер и черные замшевые туфли с острыми носами. Но Жорж взирал на нее с прежним, робким и глуповатым восторгом. Тем временем Гиббс, на какой-то миг утративший самообладание, пришел в себя и начал энергично действовать.

— Уходим! — воскликнул он, бурно жестикулируя. — Этот спектакль слишком затянулся. Найдите деньги, и пошли отсюда.

Фред осторожно обследовал взглядом коридор, впустил в комнату бритоголовых и раздал им револьверы, извлеченные из четвертого ящика.

— Терпение! — сказал он.

31

Бок и Риперт явились на место действия позже остальных. Они перерыли весь дом, комнату за комнатой, обнаружили своего шефа спящим на кровати с медными спинками, решили его не будить. Вероника, охранявшая сон Бенедетти, указала им, где найти офицеров полиции, которых они и обнаружили в коридоре: один стонал, другой хлопотал над ним. Затем они все вместе подвели итог сложившейся ситуации.

— Нужно сейчас же идти туда, — решил Кремье.

— Не спешите, — остановил его Риперт, — дайте нам передохнуть. Мы и так вас еле нашли. А может, мне остаться тут и присмотреть за ним? — предложил он, указав на раненого бретонца.

— Нас и так слишком мало, — скривившись, ответил Кремье.

— Он прав, Кристиан, — признал Бок.

Мужчины проверили наличие оружия, перезарядили его и отправились на «передовую» — первыми Бок и Кремье, за ними, не очень поспешно, Риперт.

Они не сразу решились открыть дверь «ризницы», но за ней никого не оказалось. Потом они услышали какой-то гул; он рос и рос, и внезапно в дальнем конце коридора возникли адепты Луча. Они шли вперед грозным маршем, занимая все пространство коридора и скандируя хором догматы своей веры; их белые одеяния громко шелестели. Трое мужчин тотчас отступили обратно в каморку, и с этого момента события начали разворачиваться с пугающей быстротой.

Бок и Кремье угрожали толпе револьверами, и это произвело должный эффект, однако нападавшие галдели все громче и громче. Риперт присоединился к товарищам по борьбе с некоторым опозданием, испортившим произведенное впечатление, как фальшивая нота отдельного исполнителя в общем оркестре: последовала короткая нерешительная пауза, и один из бритоголовых воспользовался ею, чтобы пальнуть в коллегу Бока. Прогремел выстрел, все вздрогнули, а когда пришли в себя, увидели, что у Риперта больше нет носа: от него осталось кровавое месиво, похожее на багрового паука, раскинувшего ноги во все стороны. Риперт издал дикий вопль, перекрывший весь остальной шум, и эта общая какофония стала до того невыносимой, что Фред, несомненно, желая положить ей конец, инстинктивно тоже выстрелил в Риперта, как убивают надоедливого комара; миг спустя Риперт уже не кричал.

Воцарилась тишина; смолкли даже сектанты в коридоре, явно испуганные этой перестрелкой. Безмятежный голос по радио объявил: «Вы прослушали выступление Кенни Дрю, а теперь для вас играет Фредди Редд». Но не тут-то было: лучисты встрепенулись и снова начали выкрикивать свои лозунги, барабаня в запертую дверь и безжалостно заглушая вступительные аккорды «Jim Du

И тут Бок увидел, что Риперт мертв. Он не поверил своим глазам. Бок работал в паре с Рипертом целых семь лет и знал, что Риперт то и дело нарывается на пулю, но чтобы вот так вот взять и умереть — нет, такое просто невозможно. «А впрочем… рано или поздно этим должно было кончиться», — подумал он, хотя в тот момент им руководил вовсе не фатализм, а жгучий порыв к мести. Он бросил возмущенный взгляд на Кремье, который тут же разгадал намерение Бока и открыл рот, чтобы крикнуть ему «Не надо!», но тот уже стрелял из своего мемориального револьвера вслепую, не видя, кто и что находится перед ним на линии огня.

Все дружно, в едином порыве, бросились на пол, как пловцы в бассейн, словно это палил не Бок, а стартовый судья в белой бейсболке, что так ясно отражается в хлорированной воде. Фред откатился к полуоткрытому шкафу, лег на живот и нацелил свой Target Master на Кремье и Бока — первый из них пытался успокоить второго, размахивая своим автоматическим пистолетом, но вовсе не думая из него стрелять. Полицейский увидел, что Фред метит в него, и выстрелил на опережение, но промазал; Фред извернулся, как змея, и по-пластунски отполз к дверце шкафа. В ту же минуту дверь «ризницы» рухнула под напором фанатиков, которые ворвались в комнату, сметая все на своем пути, но буквально окаменели при виде Фреда без маски, в непристойной позе.

— Это он! — возмущенно вскрикнул один из них.

— Это не он! — возразил другой.

На самом деле их слова означали одно и то же. «Самозванец! — возопили они, — посланник Тьмы!» Это выражение явно было наполнено для них особым смыслом. «Даскалопулос, сердце Луча! — истерически закудахтала женщина из толпы. — Где он? Где ты?»

Фред воспользовался изумлением лучистов, чтобы еще одним конвульсивным движением прыгнуть в шкаф, который он резко захлопнул за собой. Снова наступила короткая пауза, в течение которой все успели расслышать звяканье внутренней защелки шкафа и приглушенные звуки игры Сонни Кларка из транзистора, который, по примеру всех собравшихся, тоже упал плашмя в ключевой момент паники. Несколько секунд все слушали музыку. Но не все ее, видимо, оценили по достоинству, ибо переполох тут же разразился с новой силой.

Забыв о Боке и Кремье, не глядя на безжизненное тело Риперта, не обращая внимания даже на Прекрасную Сестру и носителя восьмого имени, адепты Луча ринулись к шкафу и начали его взламывать. Ошалевший от горя Бок продолжал машинально щелкать курком своего давно разряженного револьвера. Кремье для начала нейтрализовал бритоголовых и лишь потом привел в чувство Бока; в ту минуту, когда оба они пытались урезонить лучистов, в комнату вбежал запыхавшийся осведомитель Бриффо.

— Где Шапиро? — спросил он.

— Роже, давайте не будем меняться ролями, — строго ответил Кремье.

Бриффо увидел людей, сгрудившихся вокруг шкафа. Бриффо было известно, что в задней стенке шкафа есть потайная дверца, ведущая наружу, о чем не знал никто из присутствующих. Кремье подошел к Гиббсу; тем временем Бок старался вытолкать из комнаты лучистов.

— Господин Гиббс, — сказал Кремье, — я хотел бы задать вам два-три вопроса по поводу некоторых непонятных мне вещей.

Англичанин понурился. За окном уже темнело. Лампочка, свисавшая на проводе с потолка, слегка раскачивалась, заставляя плясать тени людей, которые все еще стояли под ней, не произнося ни слова, как будто они и впрямь слушали грустную песню, исполняемую в эту минуту Лу Леви. Вероятно, радиопередача посвящалась последователям Бада Пауэлла. «И состав совсем неплохой, — подумал Жорж, — хотя зря они забыли про Уолтера Дэвиса».

32

Другие, конечно, скоро подойдут, но пока еще никого нет. Стояло воскресное утро; широкий холодный серый отрезок бульвара Менильмонтан пересекали поперечные аллеи, окаймленные голыми черными деревьями, под которыми пылились угнанные, а затем брошенные машины, отраженные в стеклянных витринах мраморщиков и торговцев цветами у входа на кладбище Пер-Лашез.