Страница 39 из 55
Наши боевые задачи простираются за границы простого препятствования сепаратистским настроениям. Из Баварии должно прийти избавление для всех, как баварцев, так и немцев. Бавария сможет продержаться длительное время. Она является островом, который омывает «красное море», простирающееся до Рейна. Но она не должна выступать под бело-синими знаменами[17]. Думаю, что в ближайшее время наши [баварские] границы будут кишеть агентами, пропагандистами и распространителями листовок. Надо будет уже на границе нейтрализовать эту заразу. Конечно, сделать это будет очень сложно, принимая во внимание финансовый крах, который является прекрасной питательной средой для большевистских личинок. Повсюду царит безработица. Макс [Хофвебер] писал мне, что в последнее время они работают в сутки всего лишь четыре часа. Возможно, что их фабрика совсем станет.
И в это время господин Штреземан, вызвавший крах, но все равно сохранивший «доверие»[18], определяет условия выплат «репараций»!!! Кажется, Англия перестала считать нас серьезным политическим игроком. Она выводит нас из игры. В это время мне очень хочется верить в предсказание старой цыганки, которое она сделала в годы войны. Сейчас оно обретает особый смысл. К 1928 году Германия должна вновь обрести былую силу. Кто же сейчас против этого? Остается только надеяться и верить! Я передал твои личные данные и теперь с нетерпением ожидаю их обработки. Мой гороскоп все еще не составлен. Я еще не уточнил детали. Он нарисован от руки на доске.
Мы вступаем во время, когда вновь активно обращаются к трансцендентному. Волею случая появляются восприимчивые к этой сфере люди. Согласно гороскопу я и сам предрасположен к этому. Если дух времени повелевает, чтобы человечество несознательно оказалось под влиянием действующих над Землей сил, то легко объяснить, почему одновременно и независимо друг от друга проявляются родственные стилистические виды. Конечно же, подобное объяснение сегодня не может быть принято научной литературой.
С истинным наслаждением читаю твою книгу. Сегодня или завтра закончу чтение последней части. Только после этого напишу критический отзыв. Критиковать плохие книги не в пример легче. По крайней мере, там не надо делать полунамеков, что в таких книгах есть что-то хорошее.
В «Народном обозревателе» была опубликована большая статья подполковника Кисслинга, которая посвящена книге генерала Хоффмана. Это участник наших семинаров? После изучения одной из газет обнаруживаю, что он был назван новым командиром «боевого объединения». Это не может меня не радовать. В другой газете, которая придерживается аналогичного курса, но выглядит скорее литературным приложением, нежели политическим вестником, обнаруживаю две статьи о землетрясении в Японии. Они могут быть тебе интересны, хотя и не исключено, что из них ты не узнаешь ничего нового.
Вчера пришло твое бесценное письмо со справкой об острове Науру. За что моя отдельная признательность. Газета, которая должна была опубликовать мою статью, была на время закрыта. Это штрафная санкция. Дело в том, что «Немецкая газета» напечатала несколько нелицеприятных для берлинских большевиков высказываний капитана Адольфа Хайсса, руководителя «Имперского флага». Я очень ценю это издание (особенно с культурной точки зрения). Оно регулярно дает образы немецких городов как в рисунках, так и в слове. Недавно на передовице появился мой материал, что стало поводом для некоторой гордости. Это стало ответом на статью Эльвена «Форд как кандидат в президенты». Если будет возможность, то ознакомься с ней.
Мое сегодняшнее письмо просто изобилует политическими сюжетами. Виноваты в этом, конечно же, не звезды, а стремительно развивающиеся события в Мюнхене. Их последствия могут проявиться в различных сферах. Пожалуй, в предстоящее время они не будут слишком сильно зависеть от излучения небесных тел. А пока я не планирую возвращаться в Мюнхен. Я жду призыва. Мне приходится заботиться о моей матери, которая предает тебе самые любезные пожелания. Я даже не знаю, должен ли желать, чтобы я свалился тебе как снег на голову… Я буду очень рад нашей встрече. С преданной благодарностью, твой Рудольф Гесс.
P.S. Когда я заканчивал это письмо, то пришло известие, что «Народному обозревателю» было запрещено выходить из печати на протяжении восьми дней.
Письмо Рудольфа Гесса, адресованное Карлу Хаусхоферу
Крепость-тюрьма Ландсберг, 21 августа 1924 года
Мой многоуважаемый друг!
Снова я вынужден начинать свое письмо с извинений. «Начало недели» невольно перенеслось на середину, а потому мой привет достигнет твоего уединения на озере Аммерзее несколько позже, нежели я поначалу обещал. В принципе ты должен понять, что если я пишу письма, то у меня для этого есть настроение. С некоторого времени я много занимаюсь с Фридрихом Вебером и другими. Я взял такой старт, который сам от себя не ожидал. Однако здорово, что я получаю удовольствие от своей работы, подобно мельнику или корчевателю. С другой стороны, я усиленно штудирую треклятый «Закон о банках». Его новая редакция более длинная, но думаю, что все-таки осилю ее. Появилось множество возможностей для улучшения положения. Преодолевая внутреннее отвращение, я с трудом заставляю себя постигать очень сухой материал. Тем не менее в последние дни дело все-таки пошло, чему я несказанно рад. Мне приходится много учиться. Хотя это, конечно же, не является поводом для оправдания моего длительного молчания. Однако изложенные обстоятельства помогут тебя понять, почему я все-таки не писал.
После предисловия, которое посвящено моей нечистой совести, я все-таки решаюсь спросить: что за «маленькое глупое ранение», из-за которого ты должен на время оставить работу и у тебя дымится голова? Надеюсь, ничего серьезного, и ты не приуменьшаешь, что весьма свойственно тебе. К счастью, у тебя, не всегда поступающего разумно и осмотрительно, есть супруга, готовая всегда позаботиться о тебе. Пожалуйста, передай ей от меня самые многократные пожелания всего наилучшего. Тебе же я желаю хорошего самочувствия и удачно пойти на поправку! Я очень рад тому, что ты пребываешь во внешнем великолепном мире. Я помню его в во всех деталях, и он мне кажется прекрасным. Этот мир должен обладать всеми благами, включая великолепный дом, который ты сам в шутку называешь «домом престарелых». Я сожалению, что не могу принести к его порогу цветы. Мне остается лишь возлагать сердечные надежды на тебя и твоих домашних, которые первыми войдут в этот дом. Пусть все желания, которые вы связываете с этим домом, исполнятся. Пусть он будет верно служить тебе и твоим детям.
Когда же я впервые смогу увидеть этот дом меж дубов? Он мне видится в росчерке твоего пера в письме, которое я недавно получил. Есть хорошие вести. 1 сентября на свободу выйдет один из наших. Есть сведения, что вслед за ним тюрьму покинут еще несколько человек. Предполагается, что трибуна [Гитлера] выпустят на свободу 1 октября[19]. В отношении меня все выглядит не столь оптимистично. Однако он заверил меня, что если меня не освободят к этому времени, то он первым делом направится в Мюнхене к Хельду и Книллингу[20]. Он стоит горой за наших заключенных, чего нельзя сказать про господ, которые продолжают «действовать» на свободе. Однако с точки зрения справедливости мне кажется неправильным, что я должен провести в заключении гораздо больше времени. Однако мне не хочется беспокоить тебя. Из-за того, что моя участь остается неопределенной, ты ни в коем случае не должен ни на день откладывать свою поездку в Швейцарию. Ты заслужил свой отдых, и отказ от него едва ли уменьшит мой срок тюремного заключения…
Сегодня никого нельзя винить в том, что мы потерпели неудачу. Если отказываешься от всего личного, то в этом нет ничего радостного. Подобно 1918 году, мы взираем на происходящие в мире события с вынужденной беспомощностью, хотя это уже не намеренная бездеятельность. Увы, сложилась резервная армия коммунистов, которая выступает под черно-красно-золотыми знаменами. Однако настанет момент, и она дрогнет. Итоги Лондонской конференции[21] — это страшное оправдание нашего ноябрьского предприятия[22]. Скоро через океан перелетит самый большой дирижабль в мире. После его прилета по высочайшему указанию начнется разрушение Германии. В Берлине это считают естественным. Право, иногда мне хочется задушить собственными руками некоторых из берлинских политиков!
17
Цвета баварского флага, которые охотно использовались местными сепаратистами.
18
После отставки Штреземана он был второй раз уполномочен сформировать новое правительство.
19
Адольф Гитлер был отпущен на свободу из тюрьмы-крепости Ландсберг только 20 декабря 1924 года. Рудольф Гесс вышел на свободу 2 января 1925 года.
20
Генрих Хельд — баварский министр-президент (1924–1933), руководитель Баварской народной партии. Ойген фон Книллинг — баварский министр-президент (1922–1924).
21
На Лондонской конференции, которая проходила с 16 июля по 16 августа 1924 года, был утвержден «план Дауэса», который предусматривал изменение порядка выплаты репарационных платежей. В срок до 1927–1928 годов Германии надлежало выплатить 1–1,75 миллиарда марок. Затем еще 2,5 миллиарда марок. Окончание сроков платежей и их объем не были установлены.
22
Подразумевается «Пивной путч», который произошел 9 ноября 1923 года.