Третья правда

— Не вините себя, Эгон. Люко мог найти информацию и в десятке других мест, в «Централштелле», например, в иерусалимском «Йад Вахеме»… Откуда вы могли знать, для чего ему все это нужно?

— Могли бы и предупредить, когда приезжали в прошлый раз. Хоть бы как-то намекнули.

— Ну как я мог предупредить? Вы же прекрасно знаете, что я не мог ничего рассказать. Когда я был в Вене, у меня еще не было ничего, кроме смутных необоснованных подозрений. К тому же они казались такими невероятными! Трудно было поверить, что человек, который оставляет после себя столько следов… знаете, порой мне даже казалось, что он делает это специально… может оказаться убийцей. Раз уж вы заговорили об этом, то в Вене я еще совсем не подозревал Люко.

Шнейдер угрюмо молчал, попыхивая трубкой.

— И что вы хотите узнать сейчас? — неожиданно поинтересовался он.

— Во-первых, мне нужно задать вам несколько вопросов. Вы знали об убийстве Роберта Люко в 13-м бараке?

— Нет, не знал. Правда, я слышал о нескольких случаях людоедства в лагерях смерти, особенно там, где нацисты целенаправленно морили узников голодом. Я узнал об этом кошмарном случае в Дахау из газет и должен признать, что звучит эта история вполне правдоподобно.

— Хорошо. Следующий вопрос. Может, вы помните, что когда я приезжал в Вену несколько дней назад, вы рассказали мне, будто перед самым приездом Люко вас посетила делегация Организации Бывших Узников Лагерей из Берна?

— Да. Они неделю проработали в архивах.

— Вы помогали им?

Шнейдер удивленно посмотрел на собеседника.

— Конечно, помогал. А что в этом плохого? Я отвел их в Ратхаус и показал, как пользоваться каталогами. Через пару дней увидел, что они могут обойтись и без моей помощи, и ушел. Дальше они работали сами.

Саундерс достал из кармана блокнот и начал листать.

— Знаете, я видел Люко перед смертью.

— Перед тем, как он застрелился?

Американец кивнул.

— Я находился в соседней комнате, но не мог остановить его.

Эгон Шнейдер ничего не сказал.

— Люко рассказал мне, что три дня назад вы помогли ему найти Иоакима Мюллера. Сообщили имя, под которым он сейчас живет, и дали адрес. Правильно?

— Правильно, — кивнул побледневший австриец. — Я же ничего не знал об убийствах. Когда вы приезжали в Вену, то сказали, что ни в чем плохом его не подозреваете. Помните? Вы даже не попросили порвать с ним связи. Жан-Марк звонил каждое утро, чтобы узнать, нет ли чего-нибудь по Иоакиму Мюллеру. По его просьбе я связался с несколькими десятками организаций и частных лиц, разыскивающих военных преступников. Я думал, что он просто хочет сообщить о Мюллере в полицию.

— Интересно, а как вам удалось в конце концов выйти на Мюллера?

— Знаете, сейчас, когда вы спросили, мне это кажется немного странным. Почти тридцать лет никто не мог найти даже следа Иоакима Мюллера. Он как сквозь землю провалился. Когда Люко приезжал ко мне, я ему прямо сказал, что шансов найти Сатану практически нет. Мюллер скорее всего умер, а если и жив, то греется на солнышке где-нибудь в Южной Америке или на Ближнем Востоке. Правда, оставалась вероятность того, что он, как тысячи других бывших нацистов, поменял фамилию и живет где-нибудь в Германии, но эта возможность казалась мне очень маловероятной. Однако Люко уговорил меня попробовать, и мне пришлось пообещать сделать все, что смогу. Несколько месяцев ничего не получалось, но в то утро, когда Люко позвонил из Тель-Авива, перед самым его звонком принесли телеграмму. Одну секунду… она должна быть где-то здесь.

С этими словами Эгон Шнейдер начал энергично рыться на столе, заваленном папками и бумагами.

— Она должна лежать где-то здесь. Ведь прошло всего несколько дней… — Через минуту австриец уже держал в руке голубой лист бумаги. — Вот, нашел! Читаю: «Согласно информации, полученной из надежного источника, Иоаким Мюллер живет под именем Ганса Фишера по адресу: 17, Риззаштрассе, Мюнхен, Германия».

— А кто отправитель?

— «Организация Бывших Узников Концентрационных Лагерей, Берн, Швейцария», — прочитал Эгон и медленно положил телеграмму на стол.

***

Около десяти Джефф Саундерс встал и приготовился уходить.

— Извините, мне пора. Необходимо вернуться в Вашингтон сегодня вечером. Я бы хотел все рассказать, но, к сожалению, не могу. Могу только сказать, что все значительно сложнее и запутаннее, чем пишут газеты. Мне кажется, что в этом деле спрятана другая правда, но пока я не могу ее найти. — Американец благодарно улыбнулся. — Спасибо, Эгон. Вы ответили на несколько вопросов и кое-что прояснили. Но остается одна загадка, которую я никак не могу разгадать. Надеялся найти у вас ответ, но не получилось.

Эгон Шнейдер по-дружески похлопал его по плечу.

— Надеюсь, вы понимаете, что я готов помочь всей душой? — осведомился он.

— Конечно, понимаю, — кивнул американец и пошел к двери. — Извините, что я ничего не рассказываю. Но дело очень серьезное, и мне приходится говорить, взвешивая каждое слово. Сейчас, когда весь мир считает, будто все ясно, я остался совсем один.

Джефф неожиданно остановился у самой двери и оглянулся.

— Очень странно, но мне показалось, что штурмфюрер Иоаким Мюллер и бизнесмен Ганс Фишер совсем не похожи. Вы уверены, что не произошла ошибка? — Саундерс виновато улыбнулся и сказал: — Пожалуйста, не выдавайте меня. Я украл в «Централштелле» групповую фотографию, на которой снят и Мюллер.

Он достал из кармана фотографию и протянул Шнейдеру.

Австриец рассмеялся.

— Не стоило красть этот снимок из «Централштелле». Можно было взять у меня.

— Вы хотите сказать, что у вас в архивах есть копия этой фотографии и вы ничего мне о ней не сказали?

— Во-первых, не копия, а оригинал! А во-вторых, я совсем о ней забыл. Двадцать лет назад «Централштелле» сделало копию с моей фотографии. Я вспомнил о ней только тогда, когда увидел в газетах военные снимки Ганса Фишера… наверное, правильнее говорить Иоакима Мюллера. Все свои фотографии я держу в доме. В подвале Ратхауса сыро, и они могут испортиться. Увидев в газетах лицо Мюллера, я сразу понял, что уже где-то его видел. Начал просматривать свои фотографии и нашел! На том снимке Мюллер снялся с несколькими узниками 13-го барака. Фотография сейчас где-то здесь… одну минуту. — И Шнейдер опять принялся рыться в горе папок и бумаг на столе. — Ага, вот она!

Саундерс посмотрел на фотографию и замер, как вкопанный.

— В чем дело? — Шнейдер встревоженно посмотрел на гостя.

Американец не ответил. С минуту он пристально смотрел на пожелтевший снимок, потом дрожащей рукой поднес поближе к свету. Медленно достал из кармана свою фотографию и сравнил два снимка. В последний раз по очереди посмотрел на фотографии и взволнованно потер лицо.

Эгон Шнейдер заглянул к нему через плечо. Фотографии были одинаковые… за исключением одной маленькой детали. На снимке из «Централштелле» Аркадий Слободин был коренастым мужчиной с огромной головой, а на оригинале Шнейдера на его месте стоял совсем другой человек — высокий худой мужчина с торчащими ушами. Это явно был не Слободин.

Джефф Саундерс долго смотрел на фотографии. Наконец он оторвал взгляд от снимков и изумленно посмотрел на Эгона Шнейдера. Наконец он все понял!

12

Над Вашингтоном повис сладкий аромат бабьего лета. В листьях деревьев шелестел ветерок.

— Вот это погода! — восхищенно прищелкнул языком таксист, когда они ехали по мосту через Потомак, и негромко рассмеялся. — В такие ночи чувствуешь себя на пятнадцать лет моложе!

Саундерс попросил его остановиться в нескольких сотнях ярдов от гигантского здания ЦРУ. Расплатившись, вышел из машины. Повесил пиджак на руку, ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Таксист был прав, ночь на самом деле выдалась потрясающая! Огромная усталость, накопившаяся за последнюю неделю, исчезла. Джефф вдохнул полной грудью и легким шагом направился к огромным чугунным воротам. Он шел с чувством какого-то фатального безразличия.