Страница 33 из 45
— Красиво. — Бев пытается улыбаться сквозь слезы.
Она не моя мама, и мы едва знакомы, но я обнимаю ее. Крепко. Обнимаю, как мама обнимала меня в последний раз, когда я видела ее. Значит ли это, что она знала, что больше меня не увидит? Но сейчас это не имеет значения. Ничего не имеет значения, кроме Бев, любви к ее сыну и выражения гордости на ее лице.
Я обнимаю ее так крепко, что боюсь сломать, но вижу, что она понимает, что сделала сегодня что-то важное. Для нее, независимо от того, мала ли эта вещь, она огромна. Теперь Кольт не только часть ее сердца, но еще и запечатлен на ее коже.
— Спасибо. Большое спасибо, что помогла мне это сделать, — шепчет она мне на ухо.
— Совершенно не за что. Я рада, что помогла.
Я отстраняюсь и вижу, что Тэмми уже нет в комнате. Мы с Бев утираем слезы.
— Сколько я ей должна? — спрашивает она, и я качаю головой.
— Не беспокойтесь об этом…
— Нет…
Это меньшее, что я могу сделать. Для нее. Для Кольта.
— Пожалуйста. Не беспокойтесь.
Бев сжимает мою ладонь.
— Я устала. Мне нужно отдохнуть.
У нее почти закрываются глаза.
— Хорошо. Мы скажем Мэгги, как ухаживать за ней. Ей нужно будет зайти и перевя-зать ее, — говорю я ей, не уверенная, что она меня слышит. Когда я на пару шагов отхожу от кровати, меня останавливает ее голос.
— Я рада, что ты есть у него.
Я выхожу прежде, чем сломаюсь у нее на глазах. Я есть у него. Как бы мне хотелось просто знать, нужна ли я ему.
Когда я вхожу в гостиную, меня ждет Тэмми.
— Сколько я вам должна?
Рука с татуировками вытирает слезы на ее лице.
— Нисколько. Абсолютно нисколько.
***
Я не могу уснуть. В соседней кровати храпит Энди. В комнате темно, мой сотовый крепко сжимает ладонь. Сегодня я миллион раз звонила Кольту, ответа нет. Мы расстались до этого. Я звонила до и после того, как сделали татуировку. Ничего.
Я бы позвонила Адриану, но у меня нет его номера. Я бы съездила к нему, но не хоте-лось бы выглядеть слишком навязчивой девушкой. Он не должен звонить мне. Нет такого правила, но обычно он звонит, или мы проводим время вместе.
Я переворачиваюсь в кровати, зная, что сон так и не придет. Зная, что если мне при-снится умирающая мама, находящаяся в темноте, то меня будет преследовать больное лицо Бев.
Поэтому я просто лежу и позволяю своим мыслям преследовать меня.
Переворачиваясь, я достаю из-под матраса фотографию и держу ее в руке напротив телефона. Желая, чтобы телефон зазвонил.
***
На следующий день я измотана. Я крутилась и вертелась всю ночь. Каждый раз, когда мои глаза закрывались, приходили сны, заставлявшие меня их снова распахнуть.
Я звоню Кольту еще раз пять. Ответа нет.
Внутрь закрадывается страх. Нет, он был там еще с прошлой ночи, а теперь усилился.
Я быстро принимаю душ и одеваюсь. Иду на занятия, хотя на них нет настроения. Продолжаю звонить Кольту и не получаю ответа.
В колледже день тянется долго, и я заканчиваю ближе к вечеру. Мне нужно проведать Бев.
Мне нужно найти Кольта.
Я подъезжаю к дому. Дверь открывает Адриан и говорит, что не видел его со вчераш-него дня. Я проверяю его комнату, чтобы убедиться. Теперь мое сердце сходит с ума, умоляя уступить место панике.
Кости в лесу.
Она ушла.
Я помогу найти твою маму.
Я чувствую головокружение. Что, если с ним что-то случилось? Что, если он ранен или находится один, как мама?
— Эй. Ты в порядке? — Адриан ловит меня за руку, но я отшатываюсь. Никому не дам себя трогать сейчас.
— Мне нужно идти. Позвони мне, если найдешь его. — Я поспешно записываю ему свой номер.
Я сосредотачиваюсь на своем дыхании, когда еду к Бев. Возьми себя в руки, возьми себя в руки, возьми себя в руки. Мне нельзя ее пугать. Может, он поехал к ней домой. Мо-жет, он злится на меня. Существует миллион возможностей, и последнее, что мне хочется, — это напугать ее.
Я стучу в дверь, и снова открывает Мэгги.
— Кольт здесь? — спрашиваю я.
— Нет. Я видела его только вчера, еще до твоего приезда.
Я задерживаю дыхание, так что она не может сказать мне, что я часто дышу. С ним все хорошо.
Кости в лесу.
— Могу я проведать Бев? — Я с трудом сохраняю голос спокойным.
— Конечно. Она в своей комнате, отдыхает.
Мэгги впускает меня, и я иду прямиком в комнату Бев. Я не останавливаюсь прежде, чем зайти в открытую комнату. Иначе у меня будет больше времени, чтобы разволноваться.
— Привет. — Не пугай ее. — Я просто хотела посмотреть, как там ваша татуировка.
Она с гордостью вытягивает запястье.
— Выглядит потрясающе.
Мне хочется дотронуться до нее, но я знаю, что будет больно.
— Вы помазали ее кремом?
— Мэгги мазала.
Я держу ее запястье и смотрю на татуировку, когда слышу шум позади себя. Я пово-рачиваюсь, и все мое тело накрывает волна облегчения.
Кольт.
Глава 27
Кольт
— Что это такое, черт возьми? — Глупый вопрос, но это то, что срывается с моих губ. Очевидно, что это дурацкая татуировка, но чего я не могу понять, — так это почему она на запястье у моей мамы и почему с ней здесь Шайен.
Здесь.
С моей мамой.
Без меня.
— Кольтон! Следи за языком! — У мамы такой злой голос, которого я не слышал уже долгое время. Мне это нравится, потому что так он звучит почти нормально. Как будто с ней все в порядке, но один лишь взгляд на нее говорит мне, что это не так.
Мой взгляд снова падает на ее запястье, и я делаю несколько шагов вперед, а потом застываю. У нее на запястье — мое имя. Она поместила мое имя на свою кожу.
Потому что она умирает. Потому что она умирает и хочет забрать меня с собой. А я не сделал этого для нее. Не помог ей. Всю ночь я провел в гребаной тюрьме, пока Шайен сде-лала для нее то, что я не смог.
— Сюрприз! — Шай пытается выглядеть счастливой. И я завидую ей в этом. Что она может притворяться, что все хорошо в отличие от меня, который просто злится. За то, что она сделала для мамы то, что должен был я, но не сделал. А когда она этого захотела, я все равно был не в состоянии выполнить ее желание.
— Что ты здесь делаешь? — бросаю я Шайен. Она вздрагивает, и я чувствую себя чер-товым придурком, но не могу забрать свои слова обратно.
— Полагаю, это очевидно, — говорит Шай. Мне кажется, что ей хочется сказать гораз-до больше, но она сдерживается. Ради мамы.
— Если ты будешь так себя вести, Кольтон, то можешь убираться отсюда. Это не вина Шайен. Я захотела татуировку и позвонила ей. Откровенно говоря, это не твое собачье дело.
Мамины слова словно пощечина, потому что я хочу, чтобы Шай была моим делом, а мама всегда им была.
Я подхожу к ним, и Шай отходит от кровати. Я хватаю маму за запястье и гляжу на за-витки букв.
«Кольтон».
Простая. Полностью черная и не очень большая. Она покоится на точке пульса. Гос-поди, ей, должно быть, было больно делать там татуировку.
Но она сделала. Для меня. Она вышла на улице, где могла заболеть или что-то могло произойти.
— Мам, это было глупо. Куда ты ходила?
— Никуда, — отвечает за нее Шай. — Я бы на это не пошла. Я кое-кого привела сюда.
Я не могу заставить себя посмотреть на Шайен, которая делает меня еще большим придурком, чем я уже есть. Я в той же самой одежде, что и вчера. Отсиживался в чертовой тюрьме из—за мешочка травки, пока она заботилась о моей маме.
Я не должен из-за этого сердиться на нее.
— Ты не должна была этого делать, — говорю я маме. — Я… — не хочу, чтобы она уми-рала. Но почему-то это означает, что она действительно умрет.
— Мне нужно было, Кольт. Я думаю, что она красивая. Я хотела сделать ее больше, но решила, что чем проще, тем лучше.
Слыша то, что она говорит, мне хочется разрыдаться к чертям. Она никогда не зовет меня Кольтом. Никогда. Но теперь — да. И ей нужно было мое имя на коже.