Шарада (ЛП)

— Иди ко мне.

И она подходит. Ее руки обвиваются вокруг моей шеи, а мои — вокруг ее талии. Прильнув ко мне, она кажется маленькой — меньше, чем обычно, но мягкой и женственной.

— Иногда жизнь — дерьмо.

Я ожидаю, что она заплачет. Жду этого. Мама всегда была плаксой. По-настоящему эмоциональной, но там, на футболке, где голова Шайен покоится на моем плече, влаги не ощущается.

Никаких всхлипов или дрожи. Просто… ничего.

Черт, эта девчонка закрыта наглухо. За что я должен быть благодарен, так как мне не нужно с этим разбираться. Я осознаю, что вожу рукой вверх и вниз по ее спине. Ее руки у меня на шее сжимаются крепче — единственный признак того, что она что-то понимает.

— Твоя мама… что с ней случилось?

Ее вопрос как тиски, которые вытягивают из меня силы.

— Рак. Что же еще?

— Мне жаль, — говорит она, глядя на меня.

— Мне тоже.

Она опускает голову, и я уже заранее знаю, что она собирается сделать. Ее губы заде-вают мою шею, и я сжимаю ее запястье. Боже, это чертовски глупо. Абсолютно глупо, но я не отстраняюсь, когда ее губы снова движутся по моему горлу.

Я не позволяю себе думать, но поднимаю ее голову и впиваюсь в губы. Я не медлю. Я голоден и нуждаюсь в ней. Мой язык врывается в ее рот. Из ее горла вырывается стон, и ме-ня это чертовски заводит.

Она впивается ногтями мне в кожу, и это только еще больше подстрекает меня. Я це-лую ее сильнее, изучая каждую часть ее рта. Когда мои губы целуют ее, больше ничего не имеет значения, кроме того, что мы делаем. Я приподнимаю ее, и она ногами обхватывает меня за талию. Спотыкаясь, я иду к кровати, наши губы не разрывают поцелуя.

Шайен издает легкое «уф», когда мы падаем на кровать, но все еще продолжает меня целовать, а я — ее, и все, о чем я могу думать, так это то, что хочу большего. Я не тупой. Я знаю, что происходит. Она хочет забыть о своей матери, и мне нравится чувствовать ее и хо-телось бы узнать ее на вкус. Это осознание должно остановить меня, но я никогда не отно-сился к такому типу парней, поэтому продолжаю действовать.

Мои губы скользят по ее шее. Язык облизывает впадинку, которую мне так хотелось попробовать, до этой секунды я даже не осознавал этого. Пальцы Шайен — в моих волосах, когда я поцелуями прокладываю себе путь вниз.

Я оттягиваю верхний край ее футболки, направляя свой язык к изгибам ее груди. Я продвигаюсь достаточно далеко, насколько мне удается на этот раз оттянуть ее футболку. Ее бюстгальтер из атласа, но все равно не такой гладкий, как ее кожа. Я накрываю ладонью од-ну грудь, дразня другую сквозь ткань.

Я весь горю. Внутри и снаружи. Моя ладонь движется к поясу ее шорт. Пока не зашел дальше, я смотрю на нее. Горе на ее лице и боль в глазах тушат мой пожар.

Блин. Что, черт возьми, я делаю? Отстраняясь от нее, я сажусь. Мне больно от такого чертовски сильного желания, но я говорю:

— Нам нужно остыть.

Но от моих слов мрачность ее глаз наоборот становится еще хуже.

Шайен вскакивает с кровати, поправляя футболку, и отходит.

— Мне надо идти.

— Тебе не нужно.

Я пожимаю плечами, удивляясь, откуда вообще взялись эти слова.

— Нет, нужно.

Она берет сумочку. Я встаю и начинаю собирать деньги и карточки, которые она раз-бросала по полу.

— Я… — Она качает головой.

— Все хорошо, — говорю я ей. — Мы все иногда срываемся.

— Только не я. Больше — нет.

Шайен берет карточки и выходит.

Глава 14

Шайен

Большую часть следующего дня я провожу в постели. Энди миллион раз спрашивает меня, что случилось, но я ничего не говорю ей. Даже если бы и хотела, то я не знаю, как это объяснить. А я не хочу. Ни ей. Ни Кольту. Именно поэтому я жалею о том, что сказала ему или даже самой себе. Два года я была с Грегори, и он никогда не видел эту сторону меня. Никогда не видел, как я теряю контроль. Никогда не знал о моих переживаниях по какому—либо поводу. Мне хорошо удавалась эта игра, но с Кольтом я почему-то потеряла бдитель-ность. Ненавижу.

Мне хочется забыть. Вот и все. В любом случае, все не всегда является тем, чем оно кажется. Последние десять лет моей жизни были фарсом, которому я слишком позволила управлять собой. Как и мои отношения с Грегори были фарсом. Я не совершу снова ту же ошибку. У меня жжет глаза, потому что я не могу уснуть. Я никогда особо не любила темно-ту, а теперь ненавижу ее еще больше. Было ли ей темно? Умерла ли она сразу? Была ли… стоп! Я гляжусь в зеркало и заканчиваю подводить глаза.

— Ты как? Что-нибудь новенькое с парнем номер два? — спрашивает Энди. По край-ней мере, это лучше, чем все те вопросы, которые я слышала всю субботу и воскресенье.

Я заставляю себя улыбнуться, потому что это единственное, что я могу контролиро-вать. Таких вещей совсем не много, поэтому, пока возможно, я буду цепляться за них.

— Нет, мы с Кольтом расстались.

— Очень плохо. Он хорош. Гораздо лучше того другого парня.

Внезапно мою кожу начинает покалывать от воспоминаний о его руках на мне, его гу-бах. Мои пальцы в босоножках сжимаются, но я выпрямляю их. Он все проспал и теперь в проигрыше.

— Э-э, он нормальный.

Энди смеется.

— А ты врешь. Ты же знаешь, что этот парень лучше, чем просто «нормальный».

— Ну, так и встречайся с ним, если он тебе так сильно нравится.

— Я уже занята, забыла?

Ага, помню. Не знаю, почему я это сказала. Я поворачиваюсь к ней лицом.

— Что будет на этих выходных? Тебе что-нибудь известно?

Энди пожимает плечами.

— Я знаю только про вечеринку за пределами кампуса. Мы планируем попасть на нее. Ты тоже можешь пойти, если хочешь.

Она снимает одну футболку и натягивает другую.

— Да, звучит неплохо. Мне как раз нужно хорошо провести время.

Я ощущаю приступ тошноты, но игнорирую его так же, как говорю тете Лили, что со мной все в порядке, каждый раз, когда она звонит.

— Хорошо. — Энди берет свою сумку и открывает дверь. Она уже почти выходит за порог, но потом поворачивается ко мне лицом. — Ты уверена, что с тобой все в порядке? Ты вся такая улыбчивая, но… последние две ночи постоянно ворочаешься. А когда спишь… то плачешь.

Забыв о том, что у меня в руках карандаш для глаз, я роняю его. Внутри меня все дрожит. Сердце колотится, но я заставляю себя улыбнуться.

— Все хорошо. Я поссорилась со своей тетей, но теперь все наладилось.

Теперь я знаю о двух местах, где не могу спрятаться: когда я сплю и когда я с Кольтом.

***

Следующие два дня проходят как в тумане. Я смеюсь там, где должна, и говорю там, где должна. Я даже улыбаюсь, но все это кажется не настоящим. Лили звонит так часто, что я начинаю игнорировать ее.

— Здравствуй, Шай, — говорит Грегори, когда мы выходим из класса.

— Привет.

Он щурится.

— Ух ты. Не думал, что ты отреагируешь так нормально, когда я заговорю с тобой.

Я пожимаю плечами.

— Все прошло.

Глядя на него, я задаюсь вопросом, почему позволила ему действовать мне на нервы. Почему наш разрыв или его измена с рыжей так сильно на меня подействовали. Я не умер-ла в лесу. Все, что со мной произошло, так это то, что я потеряла парня.

Улыбаясь ему, я пытаюсь продолжить идти дальше.

— Подожди, — он встает передо мной.

— Мне нужно идти. Не хочу опоздать на урок.

Но в класс я не иду. Я возвращаюсь к себе в комнату, чтобы попытаться поспать перед возвращением Энди.

***

— Привет.

Рядом со мной шагает Кольт, когда я в четверг иду в кофейню.

Мое сердце пропускает пару ударов, а потом снова стучит.

— Привет.

Я продолжаю идти, и он — тоже.

— Ты всех своих бывших парней игнорируешь?

Вчера он звонил несколько раз. Я удивлена, что он вообще пытается. На самом деле, я не совсем понимаю, зачем, но его появление здесь сродни отклеиванию края наклейки. Он будто ногтем сдирает с меня слой, который я не могу удержать.