Иоанн Кронштадский

«Но вот он склонился к дискосу, на который положен приготовленный Агнец. Боже мой! Как ласкался отец Иоанн к этому Агнцу, как проникновенно улыбался он, смотря на него! Так только одухотворенные матери ласкают дорогих деток своих: так обращаются только с живыми лицами... А люди, следившие за отцом Иоанном, в это время благоговейно плакали. Они умилялись «жизнью его во Христе», они истаивали от любви к Тому, Кто ради нас был Младенцем, страдавшим в жизни и поруганным, как злодей. Тут-то за литургией, которую служил отец Иоанн, я понял, почему народ действительно любит «дорогого батюшку». На него смотрели, как на живую благодать Христову, и искали случая только прикоснуться к нему... Когда отец Иоанн молился, чувствовалось, что он именно говорит с Богом, как бы воочию Его перед собой видя. Он требовал, умаливал, упрашивал.

Словно схватился за ризу Христову, готовый не выпустить ее из рук до тех пор, пока не будет услышан. Он «вопиял», как некогда та жена Хананейская, о которой воскликнул Христос: «О жена! Велика вера твоя: будет тебе по вере твоей!» Надо было видеть отца Иоанна в алтаре за литургиею, чтобы понять, как осязательны были для него те тайны, в которые мы верим так холодно и косно...»

Кажется, приведенные воспоминания со всей очевидностью свидетельствуют о том, что отец Иоанн не просто служил, он истинно священнодействовал. Плодами этого была чудодейственная молитва пастыря о своих пасомых и «осязательность» таинств Церкви, которая подобно току передавалась всем присутствующим. Отец Иоанн имел необыкновенный дар мгновенно и непосредственно заражать людей своей верой. Только благодаря этому дару стало возможным то уникальное, удивительное явление, которое называется «общая исповедь отца Иоанна».

Он конечно же не отменял индивидуальной исповеди, принятой в Православной Церкви. Но как он мог исповедать до пяти тысяч человек, Великим постом стекавшихся к нему в Андреевский собор в Кронштадте! Это было невозможно физически. Духовному титану была дана особая благодать.

Редактор и издатель журнала «Кронштадтский маяк» Н. И. Большаков, близко знавший отца Иоанна и много сделавший для увековечивания памяти святого, вспоминал:

«Перед нами было море голов. Скоро на амвон вышел отец Иоанн с книгой в руках и, обратись к тысячной толпе народа, звучным, твердым голосом приглашает предстоящих грешников и грешниц к сердечному, искреннему и нелицемерному покаянию. Толпа сплотилась еще теснее, ближе придвинулась к амвону, точно стадо заблудившихся овец, ища предстательства и защиты у своего пастыря. Началась его речь, отрывочная, звучная, полная изумительной силы, проникающая в глубину души.

— Грешники и грешницы, подобные мне! Вы пришли в храм сей, чтобы принести Спасителю нашему покаяние в грехах и потом приступить к Святым Тайнам... Приготовились ли вы к восприятию столь великого таинства? Знаете ли, что я великий несу ответ пред Престолом Всевышнего, если вы приступите, не подготовившись? Знайте, что вы каетесь не мне, а Самому Господу, Который невидимо присутствует здесь и Сам невидимо присутствует здесь и принимает ваше искреннее покаяние, покаяние с воплем крепким о своих согрешениях от сердца сокрушенного и смиренного. Се икона Его пред нами, я же свидетель, посредник и молитвенник за вас пред Богом... Слушайте. Буду читать покаянные молитвы, — и тотчас же начинает читать их, обратясь лицом к народу, умилительно и восторженно. — «Господи, Спаситель наш, прости рабов Твоих сих...»

При этом своей раскрытой десницей проводит над головами внизу стоящих, как бы отдельно указывая каждого милосердному Судье. Невольно дрожит сердце каждого, чувствуя, что 105 вот именно он, а не кто-либо другой должен дать отчет Богу за прожитое время, за все свои дела. Не укрыться ему теперь за другими.

В храме начинается сдержанное гудение голосов, точно рой пчел поднимается с места. Прочитав первую покаянную молитву, отец Иоанн заявляет, что ее нужно «протолковать», и продолжает свое поучение. Говорит без тетрадки, просто безо всяких ораторских приемов, но с внутренней силой и властью.

— Братия, ах, как силен грех! Грехи — это воры, разбойники, которые постоянно обкрадывают нас. Они облекаются обыкновенно в благородные, заманчивые одежды, обольщают нас и делают бедняками пред Богом и даже врагами Его. Кто из нас без грехов? Кто не горд? Кто не честолюбив? Кто не обижал друга? Кто не оболгал ближнего своего?..

Какое-то особенное настроение, незримо откуда-то сходившее в души слушателей, начало овладевать толпой. Сначала слышались то там, то здесь лишь легкие вздохи; то там, то здесь можно было наблюдать медленно катившуюся слезу по лицу умиленного слушателя. Но чем дальше шло время, тем больше можно было слышать глубоких вздохов и видеть слезы. А отец Иоанн, видя их, о них-то больше всего и напоминал в своем поучении.

И я что-то необыкновенное стал ощущать в себе. Откуда-то, из какой-то неведомой глубины души что-то начало подниматься во мне, охватывая все мое существо. Сзади меня и напротив, на правом клиросе, стояли доселе, по-видимому, равнодушные, более любопытствующие люди. Но вот и они преклоняют колена и проливают слезы. И у меня растеплилось сердце черствое, огрубелое. Скатилась слеза и у меня... А что творилось в это время в народе! Со всех сторон кричали:

— Батюшка, прости! Батюшка, помилуй! Все мы грешники, помолись за нас!

Море голов бушевало. Стало так шумно, что больше ничего не было слышно из речи отца Иоанна. Он властно кричал:

— Тише, тише, слушайте! — и начинает слова второй молитвы. — Ей, Владыко человеколюбче, Господи, услыши нас, молящихся Тебе... и яко многомилостив, прости им все согрешения и вечные муки избави...

С глубоким чувством и выразительностью прочитав эту молитву, отец Иоанн снова начал «толковать» ее. Он говорил о том, что в жизни нам дано очень много времени одуматься, чтобы мы поскорбели, погоревали, поплакали о душе своей. Но люди ленятся, не хотят заботиться о душе своей, не хотят бороться с грехами, которые, как разбойники, врываются в душу. Господь Бог все делает для любящих Его, а которые дерзко отталкивают десницу Божию — не желают сами себе добра, сами идут на погибель. А без Бога мы и одной секунды существовать не можем: своей жизнью, дыханием, воздухом, которым дышим, солнечным светом, пищей, питием — всем обязаны мы Христу. Мы Его неоплатные должники...

— Батюшка, батюшка, — снова отовсюду закричали люди, — прости, помолись. — Кое-где уж слышны и рыдания.

Отец Иоанн снова водворяет тишину и продолжает:

— Господь Бог страшный и праведный Судия. Он не помиловал падших ангелов, возгордившихся против Самого Бога, но осудил их на вечную муку. Мы, грешники, грешим каждую минуту и своими грехами прогневляем Господа и в то же время несчетно пользуемся всеми Божественными благами. Отчего же нам такое снисхождение? Бог Отец послал в мир Сына Своего возлюбленного, Который принял на Себя грехи всего мира, пострадал за грехи людей, снял с людей проклятие, тяготевшее над ними со времен грехопадения первых людей и Своими крестными страданиями избавил нас от вечной муки. Это мог сделать только Сын Божий — Богочеловек. Бог Отец отдал Ему всю власть суда над людьми, Господь Иисус Христос дал власть апостолам, а те — архиереям и священникам, в том числе и мне, грешному иерею Иоанну, — разрешать кающихся, прощать или не прощать грехи их, судя по тому, как люди каются. Если человек искренне кается, с сокрушением сердечным, то священник разрешает его от грехов. Наоборот, если человек кается неискренне, то священник не отпускает ему грехов, чтобы опомнился. Итак, чтобы получить прощение грехов, необходимо каяться искренне, горячо, сердечно. А у нас что за покаяние? Все мы только верхушечки, стебельки грехов срываем. Нет, корни грехов вырывать надо...

Что же такое покаяние? Покаяние есть дар Божий, данный для самоосуждения, самообличения. Покаяние есть твердое и неуклонное намерение оставить свою прежнюю греховную жизнь, исправиться, обновиться, возлюбить Господа всею душой, примириться с Богом, со своей совестью. Покаяние есть твердое упование, надежда, что милосердный Господь простит все наши прегрешения. Кто не кается, тот делается врагом Церкви. Как гнилые сучки или ветки отпадают от дерева, так и грешники нераскаянные отпадают от Главы Церкви Христа. Сам Христос есть лоза виноградная, а мы веточки, питающиеся жизнью, соками этой лозы. Кто не будет питаться соками этой дивной лозы, тот непременно погибнет...